– Мисс Аргайл, дело касается вашего брата. Эстер Аргайл коротко вздохнула.

– Майкла? – недоверчиво проговорила она.

– Нет, Джека.

– Так я и знала! – воскликнула Эстер. – Знала, что вы о нем заговорите! Почему нас никак не оставят в покое?! Ведь все уже кончено! И довольно об этом!

– Никому не дано знать, кончено или нет.

– Но с этим точно покончено! Жако умер. Что вам еще от него надо? Говорю вам, все кончено. Если вы не репортер, значит, врач, психиатр или Бог знает, кто еще. Прошу вас, уходите. Отца нельзя тревожить. Он занят.

Девушка потянула дверь на себя. Колгари торопливо вытащил из кармана письмо – с этого надо было начать! – и протянул ей.

– Это от мистера Маршалла, – пробормотал он. Девушка, опешив, неуверенно взяла конверт.

– От мистера Маршалла? Из Лондона? – переспросила она.

Пожилая женщина, которая до этого момента скрывалась где-то в глубине передней, теперь тоже подошла к двери и вонзила в Колгари подозрительный взгляд. Ему вдруг вспомнились католические монахини. Ну конечно, типичная монахиня. Ей бы белый крахмальный чепец, черное одеяние и накидку. Да, но вид у нее совсем не отрешенный, она больше похожа на монастырскую привратницу, которая буравит вас взглядом через маленькое окошко в толстой двери, а потом скрепя сердце впускает и ведет в комнату для посетителей или к настоятельнице.

– Значит, вы от мистера Маршалла? – заговорила женщина. Тон у нее был обличающий.

Эстер продолжала молча смотреть на конверт. Потом, не говоря ни слова, повернулась и пошла наверх.

Колгари замер в дверях, боясь пошевелиться под тяжелым подозрительным взглядом этого дракона в обличье монахини.

Он прикидывал, что бы такое сказать, но ничего надумать не мог и решил благоразумно помолчать.

– Отец говорит, пусть поднимется, – донесся сверху надменно-холодный голос Эстер.

Дракон нехотя посторонился, продолжая буравить его подозрительным взглядом. Артур Колгари вошел, положил шляпу на стул и поднялся по лестнице. Эстер его ждала.

Артура поразила почти больничная чистота дома: было такое ощущение, что он попал в фешенебельную частную лечебницу.

Они миновали коридор и, спустившись вниз на три ступени, остановились перед дверью. Эстер отворила ее и жестом пригласила Артура войти. Потом вошла сама и прикрыла за собой дверь.

Это была библиотека. Оглядевшись, Колгари облегченно вздохнул. Здесь не было и следа унылой стерильности. Чувствовалось, что здесь работают, отдыхают – в общем, живут. Стены уставлены книжными шкафами, кресла массивные, довольно потертые, но удобные. На столах разложены книги, бумаги, повсюду царит приятный для глаза рабочий беспорядок. Входя, Артур мельком увидел, как в другую, дальнюю дверь вышла женщина, молодая и весьма привлекательная. Навстречу ему из-за стола поднялся хозяин дома. В руках у него было распечатанное письмо.

Первое впечатление от Лео Аргайла – очень истощенный, почти бесплотный. Призрак, а не человек. Голос приятный, хотя ему явно недостает звучности.

– Доктор Колгари? – сказал он. – Прошу вас, присаживайтесь.

Колгари опустился на стул, стоявший у стола. Взял предложенную ему сигарету. Лео Аргайл тоже неторопливо сел, вообще в его жестах не было ни тени суетливости, как будто в этом доме время мало что значило. Говорил он, чуть заметно улыбаясь и легонько постукивая по письму бескровным пальцем.

– Мистер Маршалл пишет, что вы имеете сообщить нам нечто важное, хотя не указывает, что именно, – И улыбнувшись более открыто, он добавил:

– Юристы всегда так осторожны – им лишь бы ничем себя не связать.

Неожиданно Артуру пришло в голову, что перед ним вполне счастливый человек. Не жизнерадостный, не брызжущий весельем, а счастливый в своем собственном призрачном, но блаженном убежище. С внешним миром этот человек, похоже, совсем не сталкивается и весьма этому рад. Артура эта его отрешенность поразила, хотя он и сам не смог бы объяснить почему.

– Очень любезно с вашей стороны, что вы согласились встретиться со мной, сказал он, чтобы хоть с чего-то начать. – Я подумал, что лучше будет не писать, а повидать вас лично. – Он помолчал, потом вдруг нервно произнес:

– Мне трудно... Невероятно трудно сообщить...

– А вы не спешите, – учтиво, но все так же отрешенно сказал Аргайл.

Он подался вперед, будто желая со свойственной ему неизменной доброжелательностью помочь гостю.

– Так как вы пришли с письмом от Маршалла, я полагаю, ваш визит имеет отношение к моему несчастному сыну Жако. Я хотел сказать, к Джеку... Дома мы его называли Жако.

Все приготовленные заранее слова выскочили у Артура из головы перед лицом страшной правды, которую он обязан был открыть. Он снова попытался было заговорить:

– Я хотел бы... – и снова замолчал.

– Может быть, вам будет легче решиться, если я скажу, что... – осторожно начал Аргайл. – Мы ведь знаем, что Жако вряд ли можно считать психически здоровым человеком. Что бы вы ни сообщили нам, для нас это не будет неожиданностью. То, что случилось, ужасно, но я убежден, что Жако не отвечал за свои действия.

– Конечно, не отвечал, – раздался вдруг голос Эстер. Колгари вздрогнул. Он совсем о ней забыл. Она сидела в кресле, стоявшем слева и чуть позади него. Он обернулся, и она, нетерпеливым движением подавшись к нему, оживленно заговорила:

– Жако всегда был несносным. Совсем как мальчишка, особенно когда выходил из себя, понимаете? Схватит, бывало, что под руку попадется, и швырнет в тебя...

– Эстер... Эстер, дорогая. – В голосе Аргайла слышалось страдание.

Девушка прижала руку к губам, вспыхнула и вдруг по-детски неловко залепетала:

– Простите... Я не хотела... я забыла... Мне не следовало говорить этого... теперь... о нем... Теперь, когда все кончилось и... и...

– Все кончено, все в прошлом, – поддержал ее Аргайл. – Я стараюсь... мы все стараемся... помнить, что к мальчику следует относиться как к больному. Такое случается... Ошибка природы. Пожалуй, это самое подходящее объяснение. Он посмотрел на Колгари. – Вы согласны?

– Нет! – сказал Артур.

Воцарилось молчание. Это яростное «нет», казалось, неприятно поразило его собеседников. Пытаясь сгладить свою резкость, он заговорил с неуклюжей поспешностью:

– Я... простите, я... Видите ли, вам пока неизвестно...

– О! – Аргайл помолчал, потом обратился к дочери:

– Эстер, может быть, ты нас оставишь...

– Нет, я не уйду! Я хочу знать, о чем идет речь.

– А если тебя это огорчит...

– Разве имеет значение, что там еще натворил Жако? Ведь все кончено, нетерпеливо вскричала Эстер.

– Прошу вас, поверьте, – порывисто проговорил Колгари, – ничего ваш брат не натворил, совсем напротив.

– Не понимаю...

Дверь в дальнем углу комнаты отворилась, и вошла та молодая женщина. На ней было пальто, в руках кожаный портфель.

Она обратилась к Аргайлу:

– Я ухожу. Не нужно ли еще чего-нибудь? Аргайл на мгновенье замялся (наверное, его постоянно одолевают сомнения, подумал Колгари), потом накрыл ее руку своей, будто хотел удержать.

– Сядь, Гвенда, – сказал он. – Это... э-э... доктор Колгари... Доктор Колгари, позвольте представить вам мисс Воэн, она... она... – Он снова запнулся. – Она вот уже несколько лет служит у меня секретарем. Гвенда, доктор Колгари хочет рассказать... или узнать у нас что-то о... Жако...

– Рассказать, – перебил его Колгари. – И с каждой минутой вы, сами того не желая, все усложняете и усложняете мою задачу.

Все смотрели на Артура в немом удивлении, но в глазах Гвенды Воэн, как ему показалось, мелькнула искра понимания. Будто на одно короткое мгновенье они вступили в молчаливый союз. Будто она ему сказала: «Да, знаю, как нелегко бывает с Аргайлами».

«Какая обаятельная женщина, – подумал Артур, – хоть и не слишком молода, вероятно, ей лет тридцать семь – тридцать восемь. Изящная округлая фигура, каштановые волосы, карие глаза. От нее так и веет жизненной силой и здоровьем. К тому же сразу видно, что она умна и понятлива».

Аргайл заговорил в свойственной ему слегка отстраненной манере:

– Вот уж не подозревал, что так вас смущаю, доктор Колгари. У меня и в мыслях ничего подобного не было, уверяю вас. Если бы вы объяснили суть...

– Да, конечно. Простите, я не должен был... Я должен был сдержаться. Просто вы и ваша дочь все время повторяете, что все уже закончилось, все миновало, все – позади. Так вот – ничего не закончилось! Кто-то из великих сказал: «Не должно успокаиваться, пока не...»

– «Пока не восторжествует справедливость», – подхватила мисс Воэн. – Это Киплинг.

Она ободряюще ему кивнула, и он почувствовал к ней благодарность.

– Итак, перехожу к сути, – начал он. – Когда вы все узнаете, то поймете мои... затруднения. Вернее, мою тревогу. Сначала несколько слов о себе. Я геофизик и недавно участвовал в антарктической экспедиции. Вернулся в Англию всего несколько недель назад.

– Экспедиция Хейса Бентли? – спросила Гвенда. Он с признательностью на нее посмотрел.

– Да. Она самая. Говорю об этом, чтобы вы могли составить представление обо мне, а также чтобы объяснить, почему я почти два года не имел сведений о том, какие... события тут у вас происходят.

Гвенда снова пришла к нему на помощь.

– Вы имеете в виду судебные разбирательства?

– Да, мисс Воэн, именно их. – Он посмотрел на Аргайла. – Простите, ради Бога, если я невольно причиню вам боль, но мне необходимо уточнить некоторые данные. Девятого ноября позапрошлого года, около шести часов вечера между вашим сыном Джеком Аргайлом, Жако, как вы его называете, и его матерью, миссис Аргайл, состоялся разговор.

– Да.

– Джек сказал матери, что попал в затруднительное положение, и потребовал денег. Такое случалось и прежде...

– Много раз, – вздохнул Лео.

– Миссис Аргайл ему отказала. Он начал ей угрожать. Потом выскочил вон, крикнув напоследок, что еще вернется и она «поплатится» за свой отказ. «Ты что, хочешь, чтобы меня в тюрьму засадили?» – спросил он тогда. «Мне начинает казаться, что это пошло бы на пользу!» – в сердцах ответила она.