Агата Кристи - Икс или игрек?

Таппенс была потрясена, когда Хайдок сказал ей:

– Десять секунд…

Как во сне, она смотрела на него. Вот он поднимает пистолет, вот он считает:

– Один, два, три, четыре, пять…

На счете «восемь» раздался выстрел, и коммандер упал вперед. На его широком багровом лице отпечаталось изумление. Он так следил за своей жертвой, что даже не заметил, как дверь у него за спиной медленно отворилась.

В мгновение ока Таппенс вскочила на ноги. Она отпихнула в сторону человека в форме, стоявшего в дверях, и схватила за руку человека в твидовом костюме.

– Мистер Грант!

– Да-да. Моя дорогая, все в порядке, вы были великолепны…

Таппенс отмахнулась от этих увещеваний.

– Быстрее! Нельзя терять ни минуты! У вас тут есть машина?

– Да, – он уставился на нее.

– Быстрая? Нам как можно скорее надо попасть в «Сан-Суси». Только бы успеть, прежде чем они позвонят сюда и все поймут.

Через пару минут они были в машине и летели по улицам Лезербэрроу. Затем выехали из города, и стрелка спидометра поползла вправо.

Мистер Грант не задавал вопросов. Он старался сидеть тихо, пока Таппенс в мучительной тревоге смотрела на спидометр. Шофер получил четкий приказ и выжимал из машины максимальную скорость, на какую она только была способна.

Таппенс заговорила только один раз:

– Томми?

– Всё в порядке. Освободили полчаса назад.

Она кивнула.

Теперь, в конце концов, они приближались к Лихэмптону. Машина летела и виляла по улицам города, пролетела его насквозь и выехала на холм.

Таппенс выскочила из машины, и они с мистером Грантом побежали по подъездной аллее. Дверь в холл была открыта, как обычно. Никого не было видно. Таппенс легко взбежала по лестнице.

Она на бегу мельком глянула в распахнутую дверь своей комнаты и увидела открытые ящики и перерытую постель. Кивнула и помчалась дальше по коридору, в комнату, занимаемую мистером и миссис Кайли.

Комната была пуста. Она казалась мирной, и в ней витал легкий запах лекарств.

Таппенс подбежала к кровати, сорвала белье, бросила его на пол. Пошарила под матрасом и торжествующе повернулась к мистеру Гранту с растрепанной детской книжкой с картинками в руках.

– Вот оно. Все здесь…

– Какого…

Они обернулись. В дверях стояла миссис Спрот.

– А теперь, – сказала Таппенс, – позвольте представить вам агента Игрек! Да, миссис Спрот! Я давно должна была это понять.

Миссис Кайли, появившейся на мгновение позже в дверях, осталось соответствующим образом разрядить обстановку.

– О боже, – сказала она, в ужасе глядя на разворошенную постель мужа. – Что скажет мистер Кайли!

– Я давно должна была понять, – сказала Таппенс.

Она подлечила расшатанные нервы изрядной долей выдержанного бренди и теперь одаряла лучезарной улыбкой попеременно Томми и мистера Гранта – и Альберта, который сидел с пинтой пива и улыбался до ушей.

– Расскажи, Таппенс, – попросил Томми.

– Сначала ты, – ответила она.

– Да мне мало есть что рассказывать, – сказал ее муж. – На рацию я напоролся исключительно случайно. Подумал, что смогу выпутаться, но Хайдок оказался чересчур умен для меня.

Таппенс кивнула и сказала:

– Он тут же позвонил миссис Спрот. Та выскочила на дорожку и стала поджидать тебя там с молотком. Она покинула карточный стол всего на три минуты. Да, я заметила, что она немного запыхалась, но так и не заподозрила ее.

– То, что было дальше, – полностью заслуга Альберта, – сказал Томми. – Он рыскал по окрестностям, как верный пес. Я выдавал храпом отчаянную морзянку, и он меня понял. Он побежал с новостями к мистеру Гранту, и оба они наведались этой ночью в «Приют контрабандиста». Я опять храпел! В результате я согласился полежать в подвале как приманка для морских сил врага, если те явятся.

Мистер Грант добавил в общую копилку свой рассказ:

– Когда Хайдок этим утром уехал, наши люди заняли «Приют контрабандиста». Нынче вечером мы взяли ту лодку.

– А теперь, Таппенс, – сказал Томми, – выкладывай свою историю.

– Ну, начнем с того, что я оказалась непроходимой дурой! Я подозревала всех, кроме миссис Спрот. Однажды у меня появилось ужасное чувство опасности – после того, как я подслушала телефонный разговор по поводу четвертого числа. Разговаривать могли трое – но я опасалась миссис Перенья или миссис О’Рурк. Как же я ошибалась! По-настоящему опасной была эта бесцветная миссис Спрот…

Я продолжала действовать наобум, как Томми знает, до его исчезновения. Затем мы вместе с Альбертом составили план – и тут из ниоткуда вдруг возникает этот самый Энтони Мардсон. Поначалу все казалось нормально – обычный молодой человек, из тех, что часто ходят хвостом за Деб. Но меня немного насторожили два момента. Во-первых, по ходу разговора с ним я все больше убеждалась в том, что он никогда не бывал у нее на квартире. Во-вторых, хотя этот парень вроде бы все знал о моей работе в Лихэмптоне, он считал, что Томми в Шотландии. А вот это был уже промах. Если б он что-то о ком-то и знал, то именно о Томми, поскольку я-то работаю неофициально. Это показалось мне очень странным.

Мистер Грант говорил мне, что предатели из «пятой колонны» повсюду – даже в самых неожиданных местах. Так почему бы одному из них не работать в конторе Деборы? Я не была уверена, но подозрения мои были достаточными, чтобы подстроить ему ловушку. Я сказала, что у нас с Томми есть условный знак для связи друг с другом. Настоящим условным знаком, конечно, была открытка с Бонзо, но я наплела Энтони о полупенсовике и двухпенсовике.

Как я и надеялась, все сработало наилучшим образом! Утром я получила письмо, которое выдало его с потрохами.

Все было договорено заранее, так что мне оставалось только позвонить портному и отменить примерку. Это означало, что рыбка клюнула.

– Ага! – сказал Альберт. – Тут на сцену вышел я. Я приехал в фургоне булочника, и мы вылили лужу кой-чего перед воротами. Анис – по крайней мере, эта штука так пахла.

– А затем, – перехватила повествование Таппенс, – я вышла и наступила в эту лужу. Конечно, фургон булочника легко сопроводил меня до станции, и кое-кто подслушал, как я беру билет до Ярроу. Дальше могло быть сложнее.

– Собаки хорошо шли по следу, – сказал майор Грант. – Они взяли его в Ярроу и пошли по следу машины после того, как вы попинали шину ногой. След привел нас к рощице, затем к каменному кресту, а потом повел через дюны, там, где вы шли. Враги и не знали, что мы легко можем выследить вас после того, как они собственными глазами увидели, как вы уходите, а сами потом уехали.

– И все равно, – сказал Альберт, – мне было страшно. Знать, что вы в том доме, и не ведать, что с вами может случиться… Мы влезли через заднее окно и взяли ту чужестранку, когда она спускалась по лестнице. Мы успели в последний момент, да.

– Я знала, что вы придете, – сказала Таппенс. – Мое дело было как можно дольше тянуть время. Мне пришлось бы сделать вид, что я раскололась, если б я не увидела, что дверь открывается. И самое замечательное, что как раз в этот момент я внезапно поняла всю схему и увидела, какой дурой я была.

– И как ты это поняла? – спросил Томми.

– «Гуси-гуси, га-га-га», – тут же сказала Таппенс. – Когда я сказала это коммандеру Хайдоку, тот весь побагровел. И не потому, что это было глупо и грубо. Нет, я сразу же поняла, что это имеет для него какое-то значение. А потом еще выражение лица той женщины, Анны – оно было как у той полячки; тут, конечно, мне пришел в голову Соломон, и я все поняла.

Томми обреченно вздохнул:

– Таппенс, еще раз это скажешь, я сам тебя застрелю, собственной рукой. Что ты поняла? И какое к этому имеет отношение Соломон?!

– Ты помнишь ту притчу[26], в которой рассказывается, как к Соломону пришли две женщины с младенцем, и каждая говорила, что это ее младенец, а Соломон сказал: «Хорошо, разрубите его пополам». Мнимая мать тогда сказала: «Рубите», но настоящая ответила: «Нет, пусть она его забирает». Дело в том, что она не могла допустить смерти своего ребенка. Ну а в ночь, когда миссис Спрот застрелила ту женщину, вы все сказали, что это чудо и что она так рисковала жизнью ребенка! Конечно, я должна была прямо тогда все понять… Будь это ее ребенок, она бы и не подумала стрелять. Значит, Бетти была не ее дочерью. И именно поэтому ей было просто необходимо застрелить ту женщину!

– Почему?

– Да потому, конечно же, что именно она и была настоящей матерью девочки, – голос Таппенс чуть дрогнул. – Бедняжка. Бедная затравленная душа. Она приехала сюда нищей беженкой и была благодарна, что миссис Спрот удочерила ее ребенка.

– С чего бы миссис Спрот удочерять ребенка?

– Да ради прикрытия! Отличное психологическое прикрытие! Разве можно представить себе главного вражеского резидента, который вовлекает в свое дело собственного ребенка? Вот почему я никогда серьезно не подозревала миссис Спрот. Из-за ребенка! Но настоящую мать Бетти страшно тянуло к дочери, и она нашла адрес миссис Спрот и приехала сюда. А затем бродила вокруг, ожидая удобного случая, и наконец он ей подвернулся. Она воспользовалась им и ушла с ребенком.

Конечно же, миссис Спрот была вне себя. Любой ценой она старалась, чтобы в дело не вмешалась полиция. Потому и написала ту записку, а потом сказала, что нашла ее в спальне, и привлекла на помощь коммандера Хайдока. Затем, когда мы выследили несчастную женщину, миссис Спрот решила действовать наверняка и застрелила ее… Поскольку с оружием она была очень даже знакома, выстрел получился точным! Да, она убила ту несчастную женщину, и потому мне ее не жаль. Она отвратительна до мозга костей.