Агата Кристи - Икс или игрек?

– Естественно, мой друг. Они, как правило, славные ребята. Крысы и землеройки не вызываются работать в тылу у врага. Мы имеем дело с храбрыми людьми. И сознаем это. Но тут все ясно, доказательства налицо.

– И ни малейших сомнений, вы говорите?

– Ни малейших. Среди его бумаг с химическими формулами найден список сотрудников, с которыми рекомендуется наладить контакты ввиду их возможных профашистских симпатий. А также план саботажа и запись некой химической реакции, если ее применить к удобрениям, то можно обесплодить большие площади сельскохозяйственных угодий. И все – в сфере деятельности мастера Карла.

Кляня себя в душе за то, что обещал Таппенс задать именно такой вопрос, Томми спросил:

– И наверно, исключено, что ему это могли подкинуть?

Мистер Грант язвительно усмехнулся.

– О! Мысль, конечно принадлежащая вашей супруге?

– М-м, собственно, вообще-то да.

– Обаятельный юноша, – снисходительно заметил мистер Грант. А затем продолжал уже вполне серьезно: – Не думаю, что стоит рассматривать такую возможность. У него имелся запас симпатических чернил[59], а это уже окончательное доказательство. И не обычных симпатических чернил, которые подбрасывают в таких случаях. Не аптечный пузырек на умывальнике с наклейкой «Принимать по показаниям» или еще что-нибудь в таком роде. А довольно хитрое изобретение, я только один раз до сих пор с ним сталкивался, но тогда это были жилетные пуговицы. Пропитанные нужным веществом, понятное дело. Хочешь что-нибудь тайно написать – размочи пуговицу в воде. Но у Карла фон Дейнима были не пуговицы, а шнурки для ботинок. Остроумно придумано.

– Д-да. – Что-то шевельнулось в памяти Томми, неясное, как бы туманное…

Реакция Таппенс оказалась более быстрой. Как только Томми пересказал ей свой разговор с шефом, она сразу уловила самое главное:

– Шнурки? Тогда все понятно!

– Что тебе понятно?

– Ты помнишь, садовая голова, как Бетти почему-то вытянула шнурки из моих ботинок и затолкала в стакан с водой? Тогда я просто удивилась: надо же было ребенку придумать такое! А теперь понятно, что она просто видела, как это делал Карл, ну, и вздумала ему подражать. А он, опасаясь, как бы она не начала болтать о том, что видела, устроил так, чтобы та женщина ее похитила.

Томми сказал:

– Стало быть, тут все ясно.

– Да. Хорошо, когда ситуация обретает осмысленные очертания. Можно больше об этом не думать и продвигаться дальше.

– Нам необходимо двигаться дальше.

Таппенс кивнула.

Положение действительно становилось все напряженнее. Франция всем на удивление неожиданно капитулировала – посеяв растерянность и отчаяние в сердцах своих граждан. Что станется с французским флотом, оставалось неясным. Все берега Франции оказались в руках немцев, и угроза вторжения сделалась вполне реальной.

Томми сказал:

– Карл фон Дейним был всего лишь одним звеном в цепи. А центром является миссис Перенья.

– Да, и мы должны следить за ней. Но это будет непросто.

– Куда там. В конце концов, если она мозговой центр всей организации, ее так легко вокруг пальца не обведешь.

– Значит, миссис Перенья – Игрек?

Томми полагал, что да. Он еще раз уточнил:

– А ты убеждена, что дочь не замешана?

– Абсолютно.

Томми вздохнул.

– Что ж. Тебе виднее. Но если так, то бедняге здорово не повезло. Человек, которого она полюбила, полюбила первый раз в жизни, – и мало того, еще и мать. Что же у нее остается?

– Мы ничего не можем тут поделать.

– Конечно. Ну, а вдруг мы ошибаемся? Вдруг все-таки Икс – или Игрек – это какой-то другой человек?

Таппенс холодно произнесла:

– Ты все еще цепляешься за эту мысль? Не просто ли потому, что тебе так хочется?

– Что мне хочется? О чем ты?

– О Шейле Перенье, вот о чем.

– Тебе не кажется, что ты плетешь совершенный вздор, Таппенс?

– Ничего я не плету. Ты попал под действие ее чар, как и любой другой мужчина.

Томми сердито возразил:

– Ничего подобного! Просто у меня есть своя версия.

– И какая же это версия?

– Я пока еще не хочу ее излагать. Посмотрим, кто из нас прав.

– Лично я считаю, что надо вплотную заняться миссис Переньей. Проследить, куда она ходит, с кем видится. Выяснить все. Где-то должна обнаружиться связь. Сегодня же вечером приставь к ней Альберта.

– Займись этим сама. Я занят.

– А ты что будешь делать?

– Я? Пойду играть в гольф, – ответил Томми.

– Совсем как в старые добрые времена, хозяйка, – сказал Альберт. Он весь лучился радостью. Хотя теперь, в годах, он нарастил жирок, однако в душе его сохранился молодой романтический задор, который в свое время свел его с Томми и Таппенс в годы их изобиловавшей приключениями юности. – Помните, как вы первый раз дали мне задание? Я тогда с утра до ночи плевательницы драил в шикарном доходном доме. Швейцар там был – настоящая скотина, постоянно ко мне придирался. Однажды вы ко мне подошли и такого наговорили! Наврали с три короба… Насчет аферистки по прозвищу Рыжая Рита. И что интересно, многое потом оказалось правдой. С тех пор я, как говорится, ни разу не оглянулся назад. Много у нас было с вами приключений, прежде чем мы, так сказать, ушли на покой.

Альберт испустил глубокий вздох, и Таппенс по естественной ассоциации справилась о здоровье миссис Альберт.

– Миссис Альберт в порядке. Только вот никак не привыкнет к валлийцам[60]. Считает, что им надо выучиться правильно говорить по-английски. А налеты – что ж, у них уже два было, такие ямы остались в поле, она пишет, грузовик войдет. Вот тебе и безопасность. Сидела бы у себя в Кенништоне, по крайней мере, не торчали бы перед глазами эти унылые деревья и можно было бы получать по утрам чистое цельное молоко в бутылке, так она считает.

– Право, не знаю, – вдруг расчувствовалась Таппенс, – может, не стоит нам втягивать тебя в это дело, Альберт.

– Пустяки, хозяйка, – ответил он. – Я ведь пытался вступить в армию, да со мной там так свысока разговаривали… Подождите, говорят, пока дойдет очередь до вашей возрастной группы и вас призовут. А я силен и здоров, как бык, и жду не дождусь, когда смогу добраться до этих сволочных немцев, простите мне грубое слово. Вы только скажите, что я должен делать, чтобы всунуть им палку в колеса и не дать им ходу, и я с вами. В газетах пишут про пятую колонну, надо, мол, вести с ней борьбу, правда, где остальные четыре, не сообщают. Одним словом, я готов помогать вам и капитану Бересфорду всем, чем потребуется, только скажите.

– Хорошо. Сейчас объясню, что от тебя требуется.

– Вы давно знаете Блетчли? – спросил Томми, ударив по мячу и с удовлетворением следя за тем, как он вприпрыжку понесся по расчищенной дорожке.

Капитан-лейтенант Хейдок, который тоже начал с неплохого удара, с довольным выражением лица взвалил на плечо сумку с клюшками и ответил:

– Блетчли? Дайте-ка сообразить. Месяцев девять, по-моему. Он поселился здесь прошлой осенью.

– Он знакомый ваших знакомых, вы говорили? – хитро соврал Томми.

– Я так говорил? – удивился капитан-лейтенант. – Нет, едва ли. Кажется, мы познакомились в здешнем клубе.

– Таинственная личность, а?

Тут уж капитан-лейтенант и вовсе захлопал глазами.

– Старина Блетчли – таинственная личность?

В голосе его прозвучало искреннее недоумение. Томми тайно вздохнул. По-видимому, все это его фантазии.

Он ударил еще раз и поднял мяч высоко в воздух. Хейдок удачно ударил клюшкой с железным наконечником, и его мяч докатился чуть ли не до самой лунки.

Возвратившись к партнеру, он спросил:

– Почему вы считаете Блетчли таинственной личностью, ума не приложу. Я бы сказал, он, наоборот, до невыносимости прозаичен. Типичный армейский служака. Немного узколобый, может быть, заскорузлый – армейская жизнь не располагает к широте взглядов – но таинственный?!

Томми туманно намекнул:

– Да нет, это я просто так, слышал о нем кое-что…

Они стали забрасывать. Выиграл лунку капитан-лейтенант.

– Веду три очка, и остались всего две лунки, – победно констатировал он.

После чего, успокоившись насчет исхода игры, он, как и ожидал Томми, вернулся к начатому разговору.

– О какой такой таинственности вы говорили? – спросил он.

Томми пожал плечами.

– Я слышал чье-то замечание, что о нем никто ничего не знает.

– Почему же. Он служил в Регбиширском полку.

– Да? Вы это точно знаете?

– Н-ну… В общем-то нет. Сам я не знаю. Послушайте, Медоуз, к чему вы клоните? С ним что, не все в порядке?

– Нет, что вы! Разумеется, нет, – поспешил отговориться Томми. Он поднял зайца, и теперь оставалось сидеть и следить за тем, как его будут гнать мысли Хейдока.

– До абсурда типичная фигура, так мне всегда казалось, – заметил капитан-лейтенант.

– Вот именно.

– Ну, да. Понятно, что вы имеете в виду. Может быть, слишком типичная, так?

«Я задаю свидетелю наводящие вопросы, – сказал себе Томми. – Но все-таки, может быть, старый морской волк обронит какое-нибудь ценное замечание».

– М-да. Я понял вас, – продолжал рассуждать капитан-лейтенант. – Я, кстати, действительно не встречал никого, кто был бы знаком с Блетчли до его приезда сюда. Ни сослуживца, которого бы он навещал, ни старого приятеля.

– Вот видите, – откликнулся Томми. – Ну как? Сыграем по оставшимся лункам? Еще немного физической нагрузки – как раз то, что надо. И вечер такой погожий.

Они снова начали со старта, потом разошлись и погнали мячи. Когда сошлись перед лункой, Хейдок попросил:

– Расскажите мне, что вы о нем слышали.

– Уверяю вас, абсолютно ничего.

– Можете со мной не осторожничать, Медоуз. Мне много чего приходится слышать, вы меня понимаете? Люди, если что, обращаются ко мне, считается, что я разбираюсь в таких делах. Есть подозрение, что Блетчли – не тот, кем кажется?