— А кто, по-вашему, мог бы давать мышьяк миссис Серроколд?

На красивом лице Стефана Рестарика мелькнула странная усмешка.

— Не тот, на кого вы бы могли подумать в первую очередь. Без колебаний вы можете вычеркнуть из вашего списка мужа. Льюис Серроколд ничего бы не выиграл от ее смерти. К тому же он боготворит свою жену. Если у нее заболит хотя бы мизинец, для него это уже трагедия.

— Кто же тогда? У вас есть какие-нибудь идеи?

— Конечно! И не только идеи, а уверенность.

— Не хотите ли поделиться со мной вашими соображениями?

Стефан покачал головой.

— Эта уверенность чисто психологическая. У меня нет никаких доказательств. К тому же вы скорее всего не согласитесь со мной.

Произнеся безразличным тоном эти слова, Стефан Рестарик поклонился и вышел из комнаты.

Инспектор Карри рисовал кошек на лежащем перед ним листке бумаги. Из последнего разговора он сумел сделать три вывода:

а) Стефан Рестарик был высокого мнения о себе;

б) Стефан Рестарик с братом выступали единым фронтом;

в) Стефан Рестарик был красивым молодым человеком в отличие от Уолтера.

Было еще два вопроса, на которые инспектор никак не мог найти ответ: во-первых, что имел в виду Стефан, говоря о «психологической уверенности», и, во-вторых, мог ли он, сидя за роялем, видеть Джину? В последнее Карри не верил.


* * *

Появление Джины в полумраке библиотеки внесло элемент экзотики в строгую процедуру сбора показаний. Сам инспектор заморгал глазами при виде этой яркой молодой женщины, на которой была алая блузка и зеленоватые брюки. Она присела к столу, положив на него локти, и не без любопытства и вызова спросила:

— И что дальше?

— Я вижу, вы не в трауре, миссис Хадд, — суховато заметил Карри.

— Я ненавижу черный цвет, считаю его отвратительным. Цвет кассирш, уборщиц и им подобных. К тому же Кристиан Гэлбрандсен мне вовсе не родственник. Он был всего лишь пасынком моей бабушки.

— Мне кажется, вы мало знали его.

— Верно. Когда я была маленькая, он приезжал сюда три или четыре раза. Во время войны я была в Америке и поселилась здесь снова всего полгода назад.

— Так вы вернулись в Стоунгейтс насовсем?

— По правде говоря, я об этом еще не думала.

— Скажите, миссис Хадд, эта вчерашняя сцена… кто находился в холле в тот момент?

— Мы все были там… разумеется, кроме дяди Кристиана.

— Не все, миссис Хадд. Кто-то входил, кто-то выходил…

— Вы так думаете? — неопределенно произнесла Джина.

— Например, ваш муж выходил, чтобы заменить пробки.

— Верно! Уолли потрясающе умеет все чинить.

— В его отсутствие, кажется, раздался выстрел. Вам всем тогда еще показалось, что он послышался со стороны парка.

— Не помню… Ах, да!.. Лампочки зажглись, и Уолли уже вернулся.

— А еще кто-нибудь выходил из холла?

— Не думаю… не помню.

— А где вы сидели?

— В глубине холла, возле окна.

— Рядом с дверью в библиотеку?

— Да.

— А вы сами выходили из холла?

— Я?.. Когда там такое творилось! Конечно нет.

— Где сидели все остальные?

— Большинство — вокруг камина. Тетя Милдред вязала, тетя Джейн — я хотела сказать, мисс Марпл — тоже. Бабушка ничего не делала.

— А мистер Стефан Рестарик?

— Сначала он играл на рояле, потом не помню.

— Мисс Белевер?

— Она как всегда ходила по холлу. Можно сказать, что она никогда не сидит на месте. Кажется, она искала то ли ключи, то ли что-то еще… А что это за история с лекарством для бабушки? — вдруг спросила Джина. — Ошибка аптекаря или дело в чем-то еще?

— Почему вы об этом спрашиваете?

— Флакон от лекарства пропал. Джолли от этого прямо-таки заболела. Она перевернула все вверх дном, чтобы отыскать этот пузырек, Алекс говорит, что флакон взяла полиция. Это правда?

Не ответив на ее вопрос, инспектор задал следующий:

— Так вы утверждаете, что мисс Белевер была очень взволнована?

— Джолли всегда устраивает трагедии из-за пустяков. Это ей нравится. Иногда я спрашиваю себя: как бабушка может ее терпеть?

— Последний вопрос, миссис Хадд. Кто мог убить Кристиана Гэлбрандсена? У вас есть какие-нибудь предположения?

— Лично я думаю, что убил кто-нибудь из этих юных кретинов. У настоящих преступников хватает здравого смысла: они убивают, чтобы завладеть деньгами или драгоценностями, но не ради удовольствия. А эти ненормальные, знаете, их еще зовут «умственно неполноценные», запросто прикончат любого, чтобы только поразвлечься. Вы не верите? А я не вижу, зачем они могли убить дядю Кристиана, если не ради развлечения.

— Вы хотите сказать, безо всякой причины?

— Вот именно. Ведь ничего же не было украдено, правда?

— Но знаете, миссис Хадд, в тот момент все помещения были закрыты, двери заперты на замок, никто оттуда не мог выйти без разрешения.

— Вы так думаете? — Джина расхохоталась. — Эти «мальчики» выберутся отовсюду! Уверяю вас, им известна масса приемов, они мне сами об этом рассказывали!

— А она забавная! — сказал сержант Лэйк, когда Джина вышла из библиотеки. — Я впервые вижу ее вблизи… Как сложена! Фигурка иностранки… Понимаете, что я имею в виду?..

Инспектор строго взглянул на него, и сержант Лэйк поспешил только добавить, что миссис Хадд не наводит на окружающих тоски.

— Похоже, что во время всех этих событий она ни минуты не скучала.

— Не знаю, прав ли Стефан, говоря о разводе, — продолжал инспектор. — Но она постаралась нам сказать, что Уолтер Хадд уже вернулся в холл, когда раздался выстрел.

— А по словам остальных было иначе.

— Вот именно!

— Она не сказала нам также, что мисс Белевер выходила из холла за ключами.

— Верно, — подумав, согласился инспектор.


* * *

Миссис Смит выглядела сейчас в библиотеке более уместно, чем несколько минут назад Джина. Строгое черное платье с ониксовой брошью, тщательно уложенные седые волосы, прикрытые сеточкой — во всем этом не было ничего экзотического. К тому же выглядела она явно оскорбленной.

— Я думала, инспектор, что вы могли бы сообщить мне, в котором часу сочтете нужным со мной побеседовать. Мне пришлось прождать целое утро.

Она была высокого мнения о себе и чувствовалось, что гордость ее уязвлена. Инспектор сразу понял это и попытался немного подсластить пилюлю.

— Простите нас, миссис Смит. Дело в том, что вам не особенно знакомы наши методы. Мы ведь начинаем с опроса второстепенных свидетелей… Можно сказать, стараемся от них поскорее отделаться. Для нас важно именно в последнюю очередь побеседовать с человеком, умеющим наблюдать, с человеком, в правильности суждений которого мы полностью уверены. Это позволяет проверить достоверность того, что нам сообщили раньше.

Миссис Смит смягчилась:

— Ах так! Понимаю. Я об этом не подумала.

— Опыт делает ваши суждения значительными и верными, миссис Смит. Кроме того, здесь ваш дом. Вы дочь миссис Серроколд и, следовательно, знаете все об окружающих ее людях.

— Разумеется, — согласилась Милдред. — Но думаю, что вам должно быть уже известно, кто убил моего брата. Это же бросается в глаза!

Инспектор Карри откинулся на спинку стула и провел рукой по тщательно ухоженным усикам.

— Важно соблюдать осторожность, — заметил он. — Вы говорите, бросается в глаза?

— Ну да. Это ужасный американец, муж бедной Джины. Он единственный, кто не является подлинным членом семьи. Мы о нем абсолютно ничего не знаем. Наверняка он один из тех ужасных гангстеров, которых так много в Соединенных Штатах.

— Достаточно ли этого для объяснения убийства мистера Гэлбрандсена? Почему он его убил?

— Потому, что Кристиан обнаружил что-то, касающееся убийцы. Именно поэтому мой брат вернулся сюда по прошествии столь короткого времени после его предыдущего визита.

— Вы в этом уверены, миссис Смит?

— Для меня это совершенно очевидно. Он хотел нас убедить, что приехал по поводу здешнего учреждения… Но это ведь абсурд. С такой целью он приезжал в прошлом месяце. С тех пор не произошло ничего важного. В прошлый раз он видел Уолтера. Может быть, он о нем что-нибудь узнал? Может быть, наводил справки в Соединенных Штатах? Моего брата было нелегко обмануть. Я уверена, он вернулся, чтобы навести порядок во всем этом… чтобы разоблачить Уолтера, вывести его на чистую воду. И тогда Уолтер убил его. Это выглядит вполне естественным.

— Да-да… Возможно… — протянул инспектор, пририсовывая невероятно длинный ус одному из котов, изображенных на листке бумаги.

— А вы разве не согласны со мной, что все именно так и было?

— Возможно… Пожалуй… — ответил инспектор. — Но пока мы не сможем доказать, что у него была причина убить мистера Гэлбрандсена, мы не сдвинемся с места.

— По-моему, Уолтер Хадд думает только о деньгах. Поэтому он переселился в Англию и живет здесь на средства Серроколдов. Но ему не достанется ничего существенного, пока жива моя мать. А после ее смерти Джина унаследует огромное состояние…

— И вы тоже, миссис Смит.

Щеки Милдред слегка порозовели.

— И я тоже, как вы говорите. Мы с мужем всегда жили скромно. Он тратил очень мало. Только на книги… Он был очень культурным человеком. Мое личное состояние увеличилось вдвое или около того. Для моих нужд этого более чем достаточно. Но деньги ведь следует использовать и на благо ближних. Если бы я когда-нибудь унаследовала состояние, я бы относилась к нему как к священному неприкосновенному запасу.

Инспектор сделал вид, что плохо понял сказанное.

— Но ведь это не будет неприкосновенным запасом в полном смысле слова, как мне кажется. Это состояние безусловно принадлежит вам, не правда ли?