Девушка начала двигаться к мистеру Уилксу очень короткими, но резкими толчками. Белый мешочек подпрыгивал на ее лице. В это время мистер Уилкс сидел на краю стола со стаканом сидра в руке. Его бородатое лицо порозовело. Я хочу, чтобы вы представили эту комнату такой, какой она была в то время. Тусклый свет, кисточки на мебели, обычные в те годы. Леди с высокими прическами. И рождественская суматоха. Персона с мешочком на голове, достигнув конца стола, начала медленно продвигаться к мистеру Уилкса. А затем она прыгнула.

Мистер Уилкс вскочил и отпрыгнул (да, отпрыгнул), смеясь, с ее пути. Девушка в голубом спокойно выждала, потом продолжила движение к нему, в том же самом медленном темпе. И снова настигла его в том месте, где стояли растения в горшках. Все это время она не промолвила ни слова, понимаете, хотя ей аплодировали, кричали и поддерживали советами. Она держала голову вниз. Мисс Эббот говорит, что начала ощущать слабый неприятный запах, то ли горелой ткани, то ли еще чего-то, от которого ей стало нехорошо. Тем временем персона с мешочком на голове шла через комнату точно к нему, будто видела свою жертву. Мистер Уилкс больше не смеялся.

Запертый в углу, у книжного шкафа, он вдруг громко выкрикнул: «Мне надоела эта глупая, дурацкая игра. Прекратите, слышите!» Никто никогда не слышал от него таких слов. К тому же, сказанных громко и неистово. Поэтому все рассмеялись, посчитав, что в этом виноват кентский сидр. «Прекратите!» – снова вскричал мистер Уилкс и начал отбиваться от персоны с мешочком руками. Все это время, говорит мисс Эббот, она следила за лицом мужчины и видела, как оно постепенно меняется. Уилкс снова увернулся, очень забавно и проворно для такого большого мужчины. На лице его появилась испарина. Он снова пятился назад через комнату, девушка в голубом следовала за ним. И тут мистер Уилкс сделал то, что всех несколько шокировало.

Он завопил: «Ради бога, Фентон, убери ее от меня!»

И тут персона с мешочком на голове прыгнула в последний раз.

Они находились недалеко от этого выступа с окнами, который был задернут, как и сейчас. Мисс Твайджелоу, которая стояла поближе, говорит, что мистер Уилкс не мог видеть лица нападавшей из-за мешочка на ее голове. Только одну вещь она заметила. В нижней части мешка, где должно быть лицо, появилось некое обесцвеченное пятно, которого раньше не имелось. Будто что-то просачивается сквозь ткань. Мистер Уилкс отступил за шторы, а за ним бросилась преследовательница. Он снова завопил. За шторами послышался шум ударов, затем падение тел, и наступила тишина.

«Ну и ну, – сказал мистер Фентон. – Как же крепок наш кентский сидр». Он не знал, что и думать. Попытался рассмеяться, но смех вышел беззвучный. Тогда хозяин дома прошел к шторам, грубовато призывая обоих выйти оттуда и не валять дурака. Но заглянув за шторы, он резко обернулся и попросил приходского священника вывести из комнаты женщин. Так и было сделано. Но мисс Эббот часто говорила, что ей удалось бросить короткий взгляд вглубь. Хотя окна были закрыты изнутри, мистер Уилкс находился там один. Он лежал у окна. Она видела бороду, торчащую вверх, и кровь. Он был мертв, конечно. Я искренне считаю, что мистер Уилкс заслужил смерть, потому что именно он убил Джейн Эйкросс!

В течение нескольких секунд слушатели не двигались.

Рассказчица также успешно, как по волшебству, создала обстановку семидесятых годов прошлого столетия в этой комнате, с ее спертостью, которая, казалось, проникла оттуда в нынешнее время.

– Но послушайте! – запротестовал Хантер, когда ему удалось подавить желание поскорее выскочить из комнаты. – Вы говорите, что он убил ее?! После всего! И еще вы рассказывали нам, что у него было абсолютное алиби. Вы сказали, что Уилкс подходил только к окнам дома…

– И тем не менее, он это сделал, дорогой мой, – подтвердила собеседница. – В то время, он ухаживал за наследницей Линшоу, – возобновила свой рассказ девушка. – А мисс Линшоу была очень порядочной молодой леди, которая пришла бы в ужас, услышав о Джейн Уэйкросс. Естественно, брак бы не состоялся. Но бедная Джейн Уэйкросс намеревалась сделать так, чтобы она услышала. Джейн очень любила мистера Уилкса и собиралась рассказать обо всем публично. Мистер Уилкс пытался убедить ее не делать этого.

– Но…

– О, вы так и не поняли, что случилось? – воскликнула собеседница раздраженно. – Все до ужасного просто. Я не умна в таких вещах, но должна была понять сразу, даже, если бы не знала ранее. Я рассказала вам все так, что вы и сами обязаны догадаться.

Когда мистер Уилкс, доктор Саттон и мистер Поули проезжали в ту ночь мимо этого дома, они увидели яркий свет, горевший в окне этой комнаты. Я говорила вам это. Но ни полиция, да и никто другой, не поинтересовалась, какова причина этого освещения. Джейн Уэйкросс не входила в эту комнату, как вы знаете. Она вышла в холл, держа и лампу, и свечу. Но лампа, с ее слабым голубоватым пламенем, находясь в холле, не могла быть причиной такого яркого света, чтобы создать буквально иллюминацию в этой комнате. Не могла этого сделать и маленькая свеча. Это абсурдно. И я рассказывала вам, что нет в доме других ламп, за исключением нескольких пустых, которые находились в задней кухне и ожидали, когда их наполнят. Была только одна вещь, которую могли увидеть собутыльники. Они увидели бы огромное пламя горящего керосина вокруг тела Джейн Уэйкросс.

Разве я не говорила вам, что это было ужасно просто? Бедная Джейн находилась наверху, ожидая своего любимого. Из окна она увидела кабриолет мистера Уилкса, с прекрасными желтыми колесами, ехавшего в лунном свете по дороге. Она не знала, что в нем были и другие люди. Женщина думала, что он один. И пошла вниз…

Ужасно, что полиция не придала большого значения разбитой медицинской бутылке, лежащей в холле. Большой бутылке, разбитой на две части. Как хозяйка, Джейн должна была использовать ее для чего-то. Она так и сделала. Вы знали, что в лампе керосина оставалось немного, хотя пламя вокруг ее тела было большое. Когда Бедная Джейн спускалась вниз, она держала незажженную лампу в одной руке, а в другой – горящую свечу и старую медицинскую бутылку, содержавшую керосин. Она намеревалась внизу заполнить лампу керосином и зажечь ее от свечи.

Боюсь, Джейн была слишком нетерпелива, поспешно сбегая по лестнице. А где-то на полпути она споткнулась из-за своего длинного халата и полетела со ступенек лицом вниз. Медицинская бутылка разбилась, и весь керосин вылился на кафель вокруг ее тела. Конечно, когда она упала, от зажженной свечи керосин воспламенился. Но это было еще не все. При падении одна половинка медицинской бутылки, длинная, острая и гладкая, как лезвие ножа, воткнулась ей в горло. Она не была полностью оглушена падением. И когда почувствовала, что горит и что кровь ее закипает, попыталась спастись. Она ползла на руках вперед, в холл, прочь от крови, керосина и огня.

Вот что действительно увидел мистер Уилкс, когда смотрел в окно.

Он не смог избавиться от своих пьяных друзей, которые прицепились к нему, чтобы продолжить пьянку. Он был вынужден везти их домой. Его мучил вопрос: если он не сможет войти сейчас в «Клерлонс», то как дать знать об этом Джейн? И свет в окне как раз и явился для него поводом послать такое известие.

Он хорошо видел в холле Джейн, которая приподнялась на руках и умоляюще смотрела на него, в то время как голубое пламя становилось желтым. Вы могли бы подумать, что он должен был почувствовать жалость, ведь девушка очень сильно любила его. Ее рана не была в действительности глубокой. Если бы он вломился в дом в тот момент, то мог бы спасти ей жизнь. Но он предпочел, чтобы она умерла. Тогда не будет публичного скандала, исчезнет помеха в его шансах на брак с богатой мисс Линшоу. Вот почему, вернувшись к друзьям, он солгал о мужчине в высокой шляпе. Вот почему, «по божьей правде», мистер Уилкс сам убил ее. И неудивительно, что по его возвращении собутыльники заметили, как он вытирает пот со лба. Теперь вы знаете, как Джейн Уэйкросс вернулась за ним, лично.

Наступило еще одно глубокое молчание.

Рассказчица встала. При этом сделала своеобразное «подпрыгивающее» движение, будто намекая на нечто смутно знакомое. Так, будто собиралась бежать. Она стояла, немного согнувшись, в чопорной коричневой одежде, странно суженной в талии, по старомодному фасону. И, проследив за игрой света на лице девушки, Родни Хантер вдруг сделал вывод, что ее привлекательность – это только оболочка.

– То же самое случилось и впоследствии, в канун Рождества, – объяснила рассказчица. – Гости снова играли в «жмурки». Вот почему люди, которые здесь живут в наше время, не желают рисковать. Это случилось в четверть восьмого.

Хантер уставился на шторы.

– Было четверть восьмого, когда мы прибыли сюда! – воскликнул он. – И сейчас должно быть…

– О да, – подтвердила девушка. Ее глаза увлажнились. – Я сказала вам, чтобы вы ничего не боялись. И вот теперь все закончилось. Но не за это я благодарю вас. Я умоляла вас остаться, и вы остались. Вы слушали меня так, как никто еще никогда не делал. А сейчас скажу вам последнее. Наконец-то, я думаю, мы оба сможем уснуть спокойно.

Складка на темных шторах, закрывающих оконный выступ, зашевелилась и сместилась. Будто затуманенная линза вошла в фокус, и теперь эти шторы не пугали. Вы могли бы здесь поставить рождественскую елку. Родни Хантер, под пристальным взглядом Мюриел, прошел к шторам и раздвинул их. Он увидел обычный оконный выступ, прикрытый ситцем. И Луну за окном. Когда он повернулся, девушки в старомодной одежде уже не было. Но входные двери вновь оказались открытыми, потому что он почувствовал, как в дом задувает ветер.

Обняв рукой побледневшую Мюриел, Хантер направился с ней в холл. Они старались не обращать внимания на опаленные и капельные пятна внизу панельной обшивки, хотя сейчас уже эти шрамы от огня казались почти незаметными. Вместо этого они встали в дверном проеме и смотрели на большое пятно света, которое протянулось из дома по морозному Уилду. Это был гостеприимный свет. На вершине холма появились темные точки, которые тащились по снегу. Это возвращалась компания Джека Баннистера. Они услышали звуки голосов вдали. Один из них затянул веселую, беззаботную рождественскую песенку во славу и радость. И детский смех вошел в этот дом.