Присцилла была в ярости. Она позвонила Холмеру в его кабинет и попросила прийти. Когда тот вошёл, она заявила ему и Брукеру, что решила переизбрать совет директоров и сделать меня президентом. Они вызвали Квеста и Питкина и вчетвером три часа пытались убедить её в том, что с таким президентом, как я, дело быстро придёт к гибели. Но я не думаю, что они преуспели в своих намерениях. Когда она уходила, то зашла в мою комнату и сказала, что до вступления её в права осталось только одиннадцать дней и она уезжает на уик-энд. Мы пожали друг другу руки. Вот тогда-то я и видела её в последний раз.

– Итак, Присцилла не изменила своего намерения сделать вас президентом?

– Да. Я в этом уверена.

– Вам известно о том, что она приходила сюда в понедельник и провела здесь несколько часов?

– Известно.

– Вы знали, зачем она приходила?

– Нет, могла предполагать, и только.

– Я не спрашиваю вас, от кого и какие вы слышали предположения. Мне очень хорошо известно, что побудило ваших коллег прийти сюда. Это угроза миссис Джеффи начать действия в суде. А вы, кроме того, надеялись ещё и узнать, зачем миссис Идз приходила ко мне. Боюсь, что мне придётся вас разочаровать. Я уже дал об этом полный отчёт полиции, равно как и Гудвин, и если она не считает нужным распространяться об этом, то и я тоже не считаю это необходимым. Но ещё один вопрос: знаете ли вы, почему Присцилла Идз искала в понедельник уединения? Была ли она обеспокоена или напугана кем-то?

– В понедельник?

– Да.

– Не знаю. Мне об этом ничего неизвестно, но я могу предполагать…

– Послушаем ваши предположения.

– Перри Холмер договорился о встрече с ней у неё на квартире в понедельник вечером. Я узнала об этом только вчера. Я видела, что все эти мужчины находились в растерянности и провели несколько часов в офисе, просматривая отчеты прошлых лет и составляя различные справки. Я решила тогда, что они, возможно, собирают доказательства моей некомпетентности, чтобы продемонстрировать их Присцилле. Я думаю, что Холмер хотел представить ей эти документы и убедить Присциллу, что мне нельзя доверять.

Если она решила искать какого-то убежища, то только лишь потому, чтобы ей не докучали, особенно Холмер. Она страшно устала от них.

– И особенно Холмер?

– Да, потому что на его карту было поставлено больше всего. Все остальные могли бы оставаться на своих местах и получать хорошее жалованье после прихода Присциллы. Но Холмер почти не имеет отношения к деловым операциям и не является служащим корпорации. Он получает свои сорок тысяч как адвокат фирмы. Зарабатывал же он, возможно, только десятую часть этих денег, если вообще имел на них какое-либо право. И я очень сомневаюсь, чтобы после 30 июня он вообще что-нибудь получил…

– Это неправда, и вы об этом знаете, – перебил её Холмер. – Подобное заявление ни на чем не основано!

– У вас ещё будет возможность высказаться, – сказал Вульф.

– О, он может воспользоваться ею уже и сейчас. – Голос мисс Дьюди был полон презрения. – Это все, что я хотела сказать… Может быть, у вас есть ещё вопросы?

– Нет. Итак, мистер Холмер, прошу вас.

Эрик Хаф неожиданно вежливо попросил разрешения ненадолго прервать беседу. Он захотел наполнить свой бокал, и все остальные с удовольствием последовали его примеру.

Хаф, возможно, решил, что его пригласили сюда составить компанию Саре Джеффи, но я был слишком занят, чтобы негодовать на него.

Вульф, выпив своё пиво, обратился к Холмеру:

– Итак, угодно ли вам высказаться, сэр?

Глава 11

Судя по поведению Перри Холмера, он никак не мог поверить, что попал в такое затруднительное положение. Для него, старого сотрудника уолл-стритской фирмы, сидеть на виду у всех в красном кожаном кресле и пытаться убедить частного детектива по имени Ниро Вульф в том, что он не убийца, было невыносимо. И все же ему приходилось это переносить. Его ораторский баритон продолжал звучать довольно высокомерно:

– Очевиден тот факт, что мисс Дьюди совершенно необъективна и руководствуется враждебным к нам отношением. Она ведь не может подтвердить ничем своё заявление о том, что после 30 июня мой доход от корпорации был бы сведен к нулю. Присцилла Идз не могла внять столь безответственным советам.

Он вынул из кармана бумагу и развернул её:

– Как вам известно, я, придя в квартиру мисс Идз в понедельник вечером на условленную встречу, нашёл записку, которую она мне оставила. Оригинал находится в полиции – это копия. Записка гласит:

Дорогой Перри! Надеюсь, вы не будете на меня слишком сердиться за то, что я вас так подвела. Я не собираюсь делать никаких глупостей. Я просто хочу побыть одна там, где я сейчас есть. Я сомневаюсь, что вы хоть что-нибудь услышите обо мне до 30 июня, но после этой даты узнаете все обязательно. Пожалуйста, не волнуйтесь и не пытайтесь меня найти.

Любящая Прис.

Он сложил бумагу и убрал её в карман.

– По-моему, тон и содержание этой записки не указывают на то, что мисс Идз решила ответить за многие годы бескорыстного служения её интересам способом, изложенным мисс Дьюди. Она не была глупой или неблагодарной. Я не собираюсь давать отчёт о суммах, заплаченных мне корпорацией, скажу только, что все выплачивалось в соответствии с оказанными услугами.

Дело ни в коем случае не ограничивалось лишь производством и продажей полотенец, как насмешливо намекнула мисс Дьюди. Наши общие интересы с Присциллой требовали постоянного квалифицированного труда. Тем не менее, если бы даже мисс Идз и решила действовать так, как предполагает мисс Дьюди, все равно все это не выглядело бы таким трагичным.

Мой доход от адвокатской практики, не считая гонораров «Софтдауна», вполне покрывает мои нужды.

Но, находясь даже в отчаянном положении, я все равно не пошёл бы на убийство. Мысль о том, что у человека моего воспитания и темперамента может зародиться желание совершить подобный поступок и подвергнуть себя такому страшному риску, противна любой теории поведения человека. Это все. – Он плотно сжал губы.

– Далеко не все, – заметил Вульф. – Вы слишком многое оставили в стороне. Если у вас даже не возникало мысли о том, что вас могут вывести из игры, почему же вы тогда предлагали мне пять тысяч долларов за то, чтобы я нашёл мисс Идз в течение четырёх дней, и обещали удвоить сумму, если я приведу её к вам, как вы выразились, «живой и невредимой».

– Я уже все объяснил вам. Я считал, что она могла уехать в Венесуэлу повидаться с бывшим мужем, и хотел остановить её раньше, чем она успеет с ним связаться.

Я получил от него письмо с претензиями на половину её собственности. Она была им крайне обеспокоена. Так что я боялся, как бы она не наделала глупостей. То, что я использовал речевой штамп «живой и невредимой», совершенно не имеет значения. Я сказал вам, что первое, что необходимо сделать, – проверить списки всех пассажиров, летящих в Венесуэлу. А вы, как оказалось, прятали её в своём доме и скрыли это от меня. И после того, как я ушёл, послали на смерть.

Вульф спокойно спросил:

– Значит, вы согласны с тем, что документ, которым размахивал мистер Хаф, – подлинный? С тем, что он подписан его женой?

– Нет.

– Но она-то, конечно, знала, подписывала она его или нет. Если нет, если он поддельный, зачем же ей нужно было бы лететь в Венесуэлу?

– Она временами была слишком невоздержанна.

Вульф покачал головой:

– Так у нас с вами ничего не выйдет, мистер Холмер. Давайте поставим все точки над «i». Вы показали мисс Идз письмо от мистера Хафа и фотокопию документа. Что она сказала? Согласилась с тем, что подписала его, или отрицала это?

– Я воздержусь от ответа на этот вопрос.

– Я сомневаюсь в том, чтобы ваше умалчивание способствовало продвижению дела, – сухо заметил Вульф. – Теперь, когда вы знаете о том, что мисс Идз не улетела в Венесуэлу, я могу вас заверить: она и не намеревалась это делать. Как вы объясните её бегство из дома и нежелание встречаться с вами? И просьбу Присциллы не пытаться искать её?

– Я не могу объяснить все её поступки.

– А может быть, вы все же попытаетесь?

– Какие ещё вам нужны разъяснения? Что я могу добавить к тому, что вам уже известно? Она знала, что я приду вечером с документами, подтверждающими полную некомпетентность в делах корпорации мисс Дьюди… Я сказал ей об этом по телефону утром.

Я считаю вполне вероятным тот факт, что она уже к тому времени поняла, что ей придётся отказаться от мысли поставить мисс Дьюди во главе корпорации.

Поэтому она и не захотела встречаться со мной, желая уйти от очевидных фактов. Она знала и о том, что мисс Дьюди не даст ей ни минуты покоя в течение оставшейся недели.

– Какой же вы чудовищный лжец, Перри, – сказала Виола Дьюди своим четким, приятным голосом.

Он посмотрел на неё. И тут я впервые увидел его подлинное лицо! Я без труда перехватил его взгляд, злой и мстительный, поскольку она сидела точно по прямой между ним и мной. Холмер утверждал, что человек его воспитания и темперамента не может совершить убийство. Но его откровенный взгляд говорил как раз о другом. О том, что этот человек мог, не задумываясь, накинуть веревку на шею и затянуть её. Но он моментально погасил эту злобную вспышку и снова повернулся к Вульфу:

– Думаю, что я все же мог бы объяснить её записку ко мне. Но не хочу этого делать, поскольку она разговаривала и с вами, а мне неизвестно, что говорила вам она.

– Может быть, что-то было связано с мисс О'Нейл?

– Оставьте её.

– Нет, почему же. Она, может быть, и не причастна к делу, но я должен все о ней знать. Какова была её игра? Находилась ли она в интимных отношениях и с мистером Брукером, и с вами или ни с одним из вас? Что её интересовало: развлечения, деньги, мужчины?