Обстоятельства, при которых Роуклифф мог бы возбудить во мне приятные чувства, просто невозможно себе представить. Но если бы я вёл статистику его нежелательных появлений, то это заняло бы в моем списке первое место. Надо же ему было выбрать такой момент!

– Вы арестованы, – сказал он, обращаясь ко мне.

Я подавил в себе не поддающееся описанию раздражение, всегда возникающее у меня при появлении этого типа.

– И у вас есть ордер на арест?

– Я не нуждаюсь ни в каких ордерах. Я руководствуюсь… – Он взял себя в руки, шагнул поближе ко мне и посмотрел на присутствующих в комнате: – Кто из вас Джей Брукер?

– Я, – ответил тот.

– Я – лейтенант Джордж Роуклифф из полиции. Внизу, как мне стало известно, этот тип сказал, что он служит в полиции… Он…

– А разве это не так? – спросил Брукер.

– Конечно нет. Он…

– А мы – сборище дураков! – фыркнула мисс Дьюди. – Он, вероятно, репортер.

Роуклифф возвысил свой голос:

– Он и не репортер. Его имя Арчи Гудвин, он доверенное лицо Ниро Вульфа, частного детектива. Он представился вам как полицейский?

Трое из присутствовавших ответили «да».

Роуклифф уставился на меня своими рыбьими глазами:

– Я арестую вас за попытку выдать себя за представителя закона. Это преступление жестоко наказывается. Дойл, наденьте на него наручники и обыщите.

Двое копов подошли ко мне.

Я поглубже уселся в кресле и засунул руки в карманы брюк. Я просто ушёл в него. Большая часть моего тела оказалась под прикрытием стола. Для того чтобы одолеть находящегося в таком положении стовосьмидесятифунтового мужчину, нужны решительность и хорошая мускулатура. Так что я был уверен, что приятелям Роуклиффа придётся несладко.

– Может быть, вы помните, – сказал я ему, – что 3 апреля 1949 года вы, по приказу комиссара Скиннера, подписали письменное извинение мистеру Вульфу и мне? Это извинение вы будете теперь приносить лично мне, если только я захочу принять его.

– Вы арестованы согласно закону.

– Нет. Люди здесь очень нервные, как внизу, так и наверху. Я представился им, назвав свою фамилию и профессию – «детектив», и показал даже свою лицензию, на которую никто из них не взял на себя труд взглянуть. Я не говорил, что я полицейский. Я задавал вопросы, они отвечали. А теперь, я думаю, вам самое время извиниться, и покончим с этим.

– Какие вопросы вы задавали?

– Об обстоятельствах, связанных со смертью Присциллы Идз.

– С убийством?

– Если хотите, с убийством.

– Почему?

– Просто меня это заинтересовало.

– И какого же рода этот интерес, позвольте спросить? Вы солгали инспектору Кремеру, заявив ему, что у Вульфа нет клиента. Вы же оказались здесь.

– Я не солгал. У него не было клиента.

– Значит, теперь появился?

– Нет.

– Так почему тогда вы здесь? Что вам надо?

– Я здесь по личным причинам, и мистер Вульф не имеет с этим ничего общего. Я действую по собственному почину.

– Ради всего святого! – Судя по голосу Роуклиффа, его раздражение достигло наивысшего предела. С того места, где я находился, я не мог видеть его лица, но краешком глаза наблюдал за тем, как его рука сжалась в кулак. – Значит, у Вульфа всё-таки есть клиент.

Он начал заикаться, что всегда говорило о высшей степени его волнения. Обычно я старался подловить его на этом, но сегодня упустил такую возможность.

– …И такой к-клиент, о котором в-ваш Вульф не осмеливался сказать. И в-вам, очевидно, дано задание прикрыв-вать его, беспардонно заявляя в-всем, будто в-вы здесь по собственному почину. В-ваша наглость…

– Послушайте, лейтенант, – я говорил вполне искренне, – лгать вам для меня всегда было и будет огромным удовольствием, но сейчас я хочу, чтобы вы хорошо поняли и запомнили, что мой интерес в этом деле сугубо личный, как я вам уже сказал, и мистер Вульф не имеет к нему никакого отношения. Если же вы…

– Д-довольно! – Его пальцы сжались ещё плотнее и слегка дрожали.

Я прекрасно понимал, что в один прекрасный день он не выдержит и даст выход своему раздражению.

Тогда моя реакция будет полностью зависеть от ситуации. Но я воображал, что смогу разделаться с ним в два счета.

Роуклифф продолжал:

– Этого б-более чем достаточно. Л-ложные показания, сокрытие улик и необходимых сведений, з-затруднение работы официальных органов, в-выдача себя за представителя закона… Арестуйте его, Дойл. Скоро с-сюда придут ещё наши люди и помогут с-справиться с ним.

Он говорил вполне серьезно. Я быстро обдумал ситуацию. Несмотря на создавшееся положение, я надеялся не потерять связь с софтдаунской корпорацией, но сложившееся положение отнюдь не способствовало налаживанию контакта. Картина, которой предстояло предстать перед их глазами, когда двое субъектов станут вытягивать меня из-за стола, неизбежно приведя мою одежду в беспорядок, была бы просто ужасной.

Поэтому я быстро поднялся с кресла, встал за его спинку и сказал Дойлу:

– Только, пожалуйста, поосторожнее, я очень боюсь щекотки.

Глава 6

Без четверти шесть того же вечера я сидел на стуле в маленькой комнатушке хорошо знакомого здания на Леонард-стрит. Я устал, был голоден и зол. Если бы я знал, что произойдет через десять секунд, без четырнадцати шесть, моё настроение было бы несколько иным. Но знать этого я не мог. Я пережил много неприятных минут, хотя меня ещё не посадили в клетку и даже не держали под стражей. Препровожденный сначала в десятый полицейский участок, где находился кабинет Кремера, я, всеми забытый, просидел там полчаса. В конце концов мне сказали, что, если я хочу видеть инспектора Кремера, они перевезут меня куда-то ещё. Я не выразил желания видеть Кремера, но устал от бесплодного сидения, и, когда какой-то тип в форме пригласил меня его сопровождать, я так и сделал.

Он проконвоировал меня к такси и довез до Двести сороковой улицы, поднял на лифте и, вцепившись в мой рукав, долго вёл по коридорам. В конце концов, он предложил мне сесть на скамью в какую-то нишу и сел рядом.

Через некоторое время я спросил его, кого мы дожидаемся.

– Слушай, парень, – обрушился на меня мой сопровождающий, – хорошо ли человеку, который слишком много знает?

Я уклонился от прямого ответа:

– С первого взгляда, конечно, нет.

– Верно. Ведь я даже самого малого пустяка не знаю. И лучше не спрашивай меня.

Этот ответ решал дело, и я продолжал смирно сидеть. Какие-то люди шныряли туда-сюда по коридору.

Я так устал, что был вынужден перемещаться по скамье, чтобы хоть немного размять свои уставшие члены.

И тут я увидел проходившего мимо капитана в форме.

– Капитан! – позвал я его.

Он остановился, увидел меня и подошёл.

– Капитан, – сказал я, – умоляю вас! Меня зовут Арчи Гудвин. Мой адрес Западная Тридцать пятая улица. Это также и адрес Ниро Вульфа. Если этот сидящий рядом со мной тип не приклеится ко мне, то я не выдержу и могу сбежать. Я прошу вас прислать ко мне фотографа. Мне необходима фотография вот в этих штуковинах, – я поднял свои руки в наручниках, – в качестве улики. Человекообразное существо в двубортном пиджаке по имени Роуклифф заковало меня в кандалы, и я намерен возбудить против него дело за незаконный арест, оскорбление личности и публичное издевательство.

– Я посмотрю, что можно сделать, – сказал капитан, взглянув на меня с симпатией, и ушёл.

Конечно, я остановил этого капитана и обратился к нему лишь для того, чтобы немного развлечься, совсем не рассчитывая, что он чем-то поможет мне. Но через некоторое время ко мне подошёл сержант и спросил, как моё имя. Я ответил. Он повернулся к моему сопровождающему и спросил:

– Как его зовут?

– Он же сказал вам, сержант.

– Я вас спрашиваю!

– Сам я ничего не знаю, сержант. Но там, в отделе по расследованию убийств, сказали, что его зовут Арчи Гудвин. Так что он сказал вам правду.

Сержант издал далекий от одобрения звук, посмотрел на мои наручники, достал связку ключей, воспользовался одним из них и освободил меня.

Я никогда до этого не видел того капитана, не видел его и позже, я даже не знаю его имени, но если вы когда-нибудь попадете в закуток главного управления с наручниками на руках, ищите капитана лет пятидесяти-пятидесяти пяти, с большом красным носом и двойным подбородком, носящего очки в металлической оправе.

Немного позже пришёл с приказом другой сержант, и я был препровожден вниз, на Леонард-стрит, оттуда наверх, в апартаменты районного прокурора, а потом в некую комнату. Там мне было уделено небольшое внимание сыщиком из отдела по расследованию убийств Рэмделом, которого я немного знал, и помощником районного прокурора Мандельбаумом, которого я раньше никогда не видел.

Они допрашивали меня в течение полутора часов, хотя это им и ничего не дало. Правда, у меня сложилось впечатление, что обвинение всё-таки будет мне предъявлено.

Выйдя из комнаты, они даже не позаботились приставить ко мне охрану, лишь велели оставаться на месте.

После их ухода я в четвертый раз взглянул на часы: было без четверти шесть. Как я уже сказал, я был утомлен, разочарован и голоден. Стычки с Роуклиффом было вполне достаточно, чтобы испортить весь день, а он оказался лишь одним звеном в цепи печальных событий.

Мне необходимо в семь тридцать встретиться с Лоном Коэном, чтобы, как было обещано, купить ему бифштекс. А после этого пойти домой, упаковать свои вещи и снять комнату в отеле. Все бы ещё ничего, но я понимал, как надоел со своими проблемами Вульфу.

И если бы я появился в доме, он, возможно, насел бы на меня. Я, конечно, не возражал бы против того, чтобы переночевать в номере отеля, но что со мной будет потом, хотя бы следующим утром? Каковы будут мои планы? Я отбросил эти мысли, решив, что смогу получить какую-нибудь зацепку у Лона, и захотел позвонить ему сразу, не дожидаясь семи. В комнате, где я сидел, телефона не было, поэтому я встал, вышел в коридор и повернул налево. По обеим сторонам коридора были закрытые двери. Мне явно не везло. Но вот в конце коридора я наконец увидел приоткрытую дверь, приблизился к ней, рассчитывая найти телефон, и услышал голос. Это и было тем событием, которое произошло без четырнадцати шесть. С того места, где я находился, голос был вполне различим и прекрасно узнаваем, а когда я оказался в шести дюймах от щели, слова прослушивались вполне ясно.