И кто-то склонился над ним — тряс его. Это был Роджерс. Роджерс с бледным лицом, бормочущий:

— Доктор… доктор!

Доктор Армстронг проснулся окончательно.

Он сел на кровати и резко спросил:

— Что случилось?

— Моя жена, доктор. Я не могу ее разбудить. Боже мой! Я не могу ее разбудить. И… и она выглядит как-то не так.

Доктор Армстронг действовал быстро и четко. Он накинул халат и последовал за Роджерсом.

Он склонился над кроватью, на которой женщина мирно лежала на боку. Он поднял холодную руку, веко. Прошло всего несколько минут перед тем, как он выпрямился и отвернулся от кровати.

Роджерс прошептал:

— Она… она… она..?

Он облизал пересохшие губы.

Армстронг кивнул.

— Да, ее не стало.

Он задумчиво посмотрел на стоящего перед ним человека. Потом они подошли к столику возле кровати, к умывальнику и вернулись к спящей вечным сном женщине.

Роджерс спросил:

— Это… было… сердце у нее сдало, доктор?

Доктор Армстронг помедлил минуту-другую перед тем, как ответить, и потом сказал:

— Здоровье у нее было нормальное?

Роджерс ответил:

— Ревматизм маленько мучил.

— В последнее время она к врачу обращалась?

— К врачу? — Роджерс уставился на нее. — Сто лет к докторам не ходили — ни она, ни я.

— У вас нет никаких причин полагать, что у нее было больное сердце?

— Нет, доктор. Ничего подобного мне не известно.

Армстронг спросил:

— Она хорошо спала?

Теперь Роджерс постарался отвести глаза. Он сцепил руки и сплетал и расплетал пальцы. Он пробормотал:

— Она плоховато спала… да.

Доктор резко произнес:

— Она принимала что-нибудь для сна?

Роджерс удивленно уставился на него.

— Принимала? Для сна? Не знаю. Уверен, что нет.

Армстронг подошел к умывальнику.

Там стояло несколько пузырьков. Лосьон для волос, лавандовая вода, каскара[24], огуречный глицерин для рук, вода для полоскания рта, зубная паста и кое-какая продукция фирмы «Эллимэнз»[25]. Роджерс помог вытащить ящики туалетного столика. От него они перешли к комоду. Но нигде не было никаких признаков снотворного.

Роджерс сказал:

— Вчера вечером она ничего не принимала, сэр, кроме того, что ей дали вы…

II

Когда в 9 часов прогудел гонг, созывая всех к завтраку, оказалось, что гости уже встали и только ждали сигнала.

Генерал Макартур и судья расхаживали по террасе, обмениваясь бессвязными замечаниями насчет политического положения.

Вера Клэйторн и Филип Ломбард взобрались на вершину острова, которая была позади дома. Там они обнаружили Уильяма Генри Блора, который пристально смотрел на материк.

Он сказал:

— Пока что никаких признаков катера. Я его ждал.

Вера, улыбнувшись, заметила:

— Девон — сонное графство. Тут обычно поздно принимаются за дело.

Филип Ломбард смотрел в другую сторону — на море.

Он резко спросил:

— Что вы думаете насчет погоды?

Взглянув на небо, Блор заметил:

— По-моему, все в полном порядке.

Ломбард вытянул губы трубочкой и присвистнул.

Он сказал:

— Еще до того, как закончится день, поднимется настоящая буря.

Блор произнес:

— Шквал… а?

Снизу до них донесся гул гонга.

Филип Ломбард сказал:

— Завтрак? Что ж, я бы не стал отказываться.

Когда они спускались по крутому склону, Блор задумчиво обратился к Ломбарду:

— Знаете, понять не могу, почему этот парень решил покончить с собой? Я всю ночь заснуть не мог.

Вера шла чуть впереди. Ломбард немного поотстал и спросил:

— Есть у вас какая-нибудь альтернативная теория?

— Я бы хотел раздобыть побольше доказательств. Ну, во-первых, мотив, Думается, он был человеком состоятельным.

Из окна гостиной им навстречу вышла Эмили Брент.

Она резко спросила:

— Лодка идет?

— Пока еще нет, — ответила Вера.

Они вошли в дом. Их ожидало большое блюдо с яичницей и беконом ка буфете, чай и кофе.

Роджерс распахнул для них дверь и потом закрыл ее снаружи.

Эмили Брент заметила:

— Сегодня утром он выглядит так, словно болен.

Доктор Армстронг, стоявший у окна, прочистил горло и сказал:

— Вы должны извинить его за все… недостатки. Роджерс постарался, как мог, в одиночку приготовить завтрак. Миссис Роджерс… э… не смогла выполнять свои обязанности.

Эмили Брент резко поинтересовалась:

— Что с ней случилось?

Доктор Армстронг заметил:

— Давайте завтракать. Яичница скоро остынет. Потом я бы хотел обсудить со всеми вами несколько вопросов.

Его намек поняли. Тарелки наполнились, чай и кофе были разлиты. Завтрак начался.

На разговоры об острове с общего согласия было наложено табу. Вместо этого рассуждали о последних событиях. Новости из-за рубежа, новости спорта, последнее появление лох-несского чудовища.

Затем, когда тарелки опустели, доктор Армстронг чуть отодвинул свой стул, многозначительно прочистил горло и заговорил:

— Я думал лучше подождать, пока вы завтракаете, и только потом сообщить печальное известие. Миссис Роджерс умерла во сне.

Отовсюду послышались изумленные и испуганные восклицания.

Вера воскликнула:

— Какой ужас! Уже две смерти на острове с тех пор, как мы приехали!

Господин судья Уогрейв, прищурив глаза, произнес своим тихим, четким, ясным голосом:

— Хм… очень примечательно… какова же причина смерти?

Эмили Брент, твердо сжав губы, произнесла:

— Вы все слышали. Ее вместе с мужем обвинили в том, что они убили свою прежнюю работодательницу — старую даму.

— И вы считаете..?

Эмили Брент продолжила:

— Я считаю, что обвинение было совершенно справедливо. Вы все видели ее вчера вечером. Она сразу не выдержала и потеряла сознание. Шок, который она испытала, когда во всеуслышанье объявили о ее злодействе, оказался слишком велик. Она буквально умерла от страха.

Доктор Армстронг с сомнением покачал головой.

— Вполне возможно, — заметил он. — Но подобную теорию нельзя счесть верной, не зная состояния ее здоровья. Если у нее было слабое сердце…

Эмили Брент спокойно заявила:

— Если предпочитаете, можете называть это Возмездием Божиим.

Все были шокированы. Мистер Блор обеспокоенно заметил:

— Вы заходите слишком далеко, мисс Брент.

Она посмотрела на него сияющими глазами. Вздернула подбородок и сказала:

— Вы, наверное, считаете невозможным, что Господь поражает гневом своим грешников! Я иного мнения!

Судья погладил подбородок и слегка ироничным тоном прошептал:

— Моя дорогая леди, насколько мне известно из моего опыта в области злодеяний, провидение оставляет обвинение и наказание в руках нас, смертных, и сей процесс весьма часто чреват трудностями. Здесь нет коротких путей.

Эмили Брент пожала плечами.

Блор резко сказал:

— Что она ела и пила вчера вечером перед тем, как легла спать?

Армстронг ответил:

— Ничего.

— Совсем ничего? Чашка чая? Глоток воды? Держу пари, чашку чая она выпила. Обязательно.

— Роджерс заверяет меня, что она ничего в рот не брала.

— А, — протянул Блор. — Но, может, у него есть на то причины!

Его тон был столь многозначителен, что доктор резко на него взглянул.

Филип Ломбард заметил:

— Так вот, значит, какова ваша идея?

Блор агрессивно произнес:

— А почему бы нет? Мы все слышали вчера ночью то обвинение. Может быть, это настоящая ахинея — просто безумие чистой воды! С другой стороны, может, и нет. Допустим на миг, что все здесь правда. Роджерс и его миссис ухлопали ту старую даму. Ну-с, и что же у нас имеется? Они чувствовали себя в полной безопасности и радовались кушу…

Вера его прервала. Она низким голосом сказала:

— По-моему, миссис Роджерс никогда не чувствовала себя в безопасности.

Блор взглянул на нее. Он немного раздосадовался, что его прервали.

«Вы такая же, как и все женщины», — словно говорил его взгляд.

Он продолжил:

— Что ж, такое вполне может быть. Во всяком случае, до сих пор никакая настоящая опасность им не грозила. И вдруг вчера ночью какой-то неизвестный сумасшедший, как говорится, разбрасывает бобы и выдает их секрет. Что происходит? Женщина раскалывается, разрывается на кусочки. Вспомните, как муженек вился вокруг нее, когда она приходила в себя. Мужняя забота тут ни при чем! Ни за что в жизни! Он был словно кот на горячей черепице. До смерти боялся, что она может что-то выдать. И вот что у нас имеется! Они совершили убийство и остались безнаказанными. Но если начнут ворошить прошлое, что произойдет? Десять к одному, что женщина все выдаст. У нее не хватит нервов стоять до конца и изворачиваться. Она — ходячая опасность для мужа, вот в чем дело. За себя он уверен. Он будет лгать с честной мордой хоть до второго пришествия, но в ней он не уверен! Если она расколется, его шея в опасности. Так что он подбрасывает что-то в ее чашку чая, и теперь уже благодаря его заботам ее рот закрывается навечно.

Армстронг медленно произнес:

— Возле ее кровати не было никакой пустой чашки… вообще ничего не было. Я смотрел.

Блор фыркнул.

— Конечно, и не должно быть! Он первым делом после того, как она выпила отраву, взял ту чашку и блюдце и тщательно их вымыл.

Наступила пауза, потом генерал Макартур с сомнением заметил.

— Может, и так, но что-то не верится, что человек на такое способен, способен убить собственную жену.