— Я не слабоумная, мистер Вулф.

— Чтобы убедить меня в этом, вашего слова недостаточно. Насколько я понимаю, объяснение, которое вы дали, рассчитано на удовлетворение простого любопытства, если кто-то случайно заметит полоску ленты на бутылке. Не удивлюсь, что так и было сказано мисс Шеперд, однако после дальнейших наблюдений она его отвергла. Это то, чего она мне не сказала. Мне это объяснение не кажется удовлетворительным. Может, для мисс Шеперд оно годится, но вы имеете дело со мной. Забираю «слабоумную» назад, поскольку это слово сорвалось с языка, но всё-таки вы могли бы предложить что-нибудь поубедительнее.

— Может, это звучит неубедительно, — агрессивно вступил Билл Медоуз, — но это правда.

— Мой дорогой сэр! — на лице Вулфа изобразилось отвращение. — И вы тоже? Тогда почему это не удовлетворило мисс Шеперд, если вы пробовали рассказывать ей эту байку? Вы были вынуждены заставить её поклясться молчать. Почему все бутылки не ставились в холодильник заранее, почему ставили только одну, предназначенную мисс Фрейзер?

— Потому что кто-нибудь… — начал Билл и осёкся.

— Вот именно, — Вулф согласился с тем, что тот не досказал. — Потому что между передачами мисс Фрейзер в студии бывают сотни людей и кто-нибудь мог взять их из холодильника, поскольку тот не запирается на ключ. Вот что вы собирались сказать, но не сказали, потому что поняли: с одной бутылкой может случиться то же, что и с восемью. — Вулф покачал головой. — Нет, хватит. Я устал от вашей лжи, я хочу услышать правду. И я услышу её, потому что ничто иное не даёт ответ на вопросы, которые я сейчас поставил. Почему лента наклеивалась на бутылку?

Они переглянулись.

— Нет, — сказала, обращаясь ко всем, Дебора Коппел.

— Что же всё-таки здесь происходит? — раздражительно и требовательно спросил Трауб.

Никто не обратил на него внимания.

— Почему бы, — поинтересовался Вулф, — не попробовать рассказать мне то, что вы не сообщили полиции?

Ответа не последовало.

Элинор Венс заговорила, но обращалась она не к Вулфу:

— Всё зависит от вас, мисс Фрейзер. Я думаю, мы вынуждены сказать ему.

— Нет, — упиралась мисс Коппел.

— Я не вижу другого выхода, — заявила Мадлен Фрейзер. — Тебе не надо было так глупо врать ему. Ты же прекрасно знала, что с ним это не пройдёт. — Её серо-зелёные глаза посмотрели на Вулфа. — Если об этом узнают все, что будет смерти подобно для меня, для всех нас. Вы ведь дадите мне слово держать всё в секрете?

— Как я могу, мадам? — Вулф поднял руку. — В подобных обстоятельствах? Но я буду говорить об этом неохотно и настолько кратко, насколько позволят обстоятельства.

— Хорошо. Чёрт бы побрал этого Сирила Орчарда, всё это из-за него. Полоска на бутылке показывала, что она предназначена для меня. В моей бутылке не было «Хай спота». Я не могу пить «Хай спот».

— Почему нет?

— Потому, что это вызывает у меня нарушение пищеварения.

— Господи Боже! — воскликнул Натан Трауб.

— Не могу ничего поделать, Нэт, — твёрдо сказала ему мисс Фрейзер. — Именно так обстоит дело.

— И это ваш ужасный секрет? — спросил Вулф.

Она кивнула.

— Господи! Что может быть хуже! Что будет, если об этом будет известно? Например, если узнает Леонард Лайонз? Первые несколько передач я пила «Хай спот», но ничего хорошего из этого не получилось. Я хотела выбросить его из программы, но к этому времени люди из «Хай спот», особенно Андерсон и Оуэн, от этого были без ума. И конечно, я не могла сказать им правду. Я пускалась на хитрости: отпивала совсем чуть-чуть, но даже несколько маленьких глотков вызывали тошноту. Наверное, это аллергия.

— Я вас поздравляю, — с ударением сказал Вулф.

— Боже мой! — пробормотал Трауб. Он ткнул пальцем в направлении Вулфа. — Чрезвычайно важно, чтобы никто не узнал об этом. Никто и никогда.

— Слово не воробей, — тихо, но напряжённо сказала мисс Коппел. — Теперь его не поймать.

— Значит, вы стали прибегать к подмене? — спросил Вулф.

— Да, — отвечала мисс Фрейзер. — Это был единственный выход. Мы пользовались чёрным кофе. Я пью его галлонами — и горячим, и холодным. Если он с сахаром. Выглядит очень похоже на «Хай спот», который тёмно-коричневого цвета. В бутылке его нельзя разглядеть, и мы заменили стаканы на тёмно-синие, чтобы не было видно, что он не пузырится.

— Кто готовит кофе?

— Моя кухарка у меня дома.

— Кто наливает его в бутылку?

— Она же, кухарка. Наливает его в бутылку из-под «Хай спота» и закрывает пробкой.

— Что, в день передачи?

— Нет, потому что он был бы горячим или по крайней мере тёплым. Поэтому она готовит его накануне и ставит в холодильник.

— В студии?

— Нет, в мой холодильник.

— Это она наклеивает ленту?

— Нет, мисс Венс. Утром она забирает бутылку — она всегда заезжает за мной по дороге, — наклеивает ленту и отвозит в студию в своей сумке. Там она ставит бутылку в холодильник. Приходится быть осторожной, чтобы никто её за этим не застукал.

— Мне стало легче, — внезапно заявил Билл Медоуз. Он достал носовой платок и вытер лоб.

— Почему? — спросил его Вулф.

— Я знал, что рано или поздно всё всплывёт. Хорошо, что это узнали вы, а не полицейские. Весь этот дурацкий фарс — попытки раскопать, кто подсыпал яду этому Орчарду… Никто не хотел травить Орчарда. Яд был в кофе, и Орчард выпил его по ошибке.

Это добило Трауба. Он застонал, у него отвис подбородок. Он сидел и в отчаянии тряс головой.

Вулф нахмурился:

— Вы хотите сказать, что Кремер и его команда не знают о том, что в той самой бутылке был отравленный кофе?

— Конечно, знают. — Теперь Билл хотел помочь. — Но помалкивают. Вы, наверное, заметили, что в газетах про это ничего не было написано. Никто из нас не распространялся, и вы можете понять почему. Они прекрасно знают, что это был кофе, но думают, что он предназначался Орчарду. А на самом деле он предназначался мисс Фрейзер. — Билл подался вперёд и стал очень серьёзным. — Чёрт возьми, неужели вы не понимаете, почему мы так противились! Если бы это стало известно… Господи, нашей программе настал бы конец! Нас бы с улюлюканьем вышвырнули с радио. Но пока мы молчали, все думали, что яд предназначался Орчарду, именно поэтому я назвал это фарсом. Что ж, мы ничего не говорили и, насколько я понимаю, не будем говорить об этом и впредь.

— А как вы объяснили полиции наличие кофе?

— Мы ничего не объясняли. Мы не знали, как яд попал в бутылку, так? Прекрасно, значит, мы также не знали, как туда попал кофе. Что же ещё мы могли сказать?

— Я думаю, ничего, поскольку правду вы скрывали. Как вы объяснили существование ленты?

— Мы ничего не объясняли.

— Почему?

— Нас никто не спрашивал.

— Вздор! Наверняка кто-нибудь спрашивал.

— Меня, по крайней мере, нет.

— Спасибо, Билл. — Мадлен Фрейзер улыбалась ему. — Но нет никакого смысла утаивать остальное. — Она повернулась к Вулфу: — Он старается защитить меня от… по-моему, это называется подделка вещественных доказательств. Помните, когда пришёл доктор, мистер Стронг схватил со стола бутылки и в дурацком порыве пытался уйти с ними, а мы с мистером Траубом отобрали их у него и снова поставили на стол?

Вулф кивнул.

— Ну вот, тогда я и сняла ленту с бутылки.

— Ясно. Господи, удивляюсь, как вы все вместе не собрали бутылки и стаканы и не отправились к ближайшей раковине, чтобы вымыть их. — Вулф снова посмотрел на Билла: — Вы говорите, что мистер Орчард был отравлен кофе по ошибке. Как это произошло?

— Трауб налил ему кофе. Он не…

Все остальные одновременно запротестовали. Трауб даже встал с кресла.

Билл слегка покраснел и, не обращая на них внимания, упрямо продолжил.

— Раз уж вы начали рассказывать, то лучше рассказать всё до конца, — настаивал он.

— Ты не можешь утверждать, что это был Нэт, — твёрдо сказала мисс Коппел.

— Я абсолютно уверен. Вы прекрасно знаете, что так оно и было! Все мы, за исключением Лины, видели, что Орчард взял её бутылку. Конечно же Трауб дал её ему, потому что Трауб — единственный, кто не знал о полоске. К тому же я это видел! Всё было именно так, мистер Вулф! Но когда полицейские взялись за нас, мы все пришли к одной и той же идее — забыл, кто это придумал, — что было бы лучше не помнить, кто поставил бутылку перед Орчардом. Вот мы и запамятовали. Теперь, когда вы знаете о ленте, я всё вспомнил, и если остальные — ещё нет, то им необходимо это сделать.

— Прекратите, Билл. Не старайтесь защищать меня, — остановила его мисс Фрейзер. — Это была моя идея — ничего не помнить. Я начала это.

Снова несколько человек заговорили одновременно. Вулф сделал знак рукой замолчать.

— Прошу вас! Мистер Трауб, очевидно, ваше «да» или «нет» не имеет никакого значения, поскольку только вы не знали о различии в бутылках. Но, чтобы соблюсти формальность, я спрашиваю вас: это вы поставили бутылку перед мистером Орчардом?

— Не знаю, — воинственно сказал Трауб. — И меня это не волнует. Медоуз тоже не знает.

— Но вы помогали передавать бутылки и стаканы?

— Да, я уже говорил вам. Для меня это было развлечение. — Он вскинул вверх руки. — Развлечение!

— Ещё одно, — вставила мисс Фрейзер, обращаясь к Вулфу. — Мистер Медоуз сказал: все, кроме меня, видели, что моя бутылка находится у мистера Орчарда. Это лишь частично правда. Сначала я ничего не заметила, но когда я поднесла стакан к губам и почувствовала запах «Хай спота», то поняла, что мой стакан у кого-то другого. Я сделала вид, что пью, и, продолжая следовать сценарию, увидела, что бутылка с наклеенной лентой стоит немного ближе к Орчарду, чем ко мне. Он сидел напротив. Я начала думать, что предпринять, не потому, что у меня был «Хай спот», а потому, что у него был кофе. Вдруг он выпалит, что содержимое его стакана напоминает по вкусу кофе, особенно после того, как он сделал два больших глотка. Я почувствовала облегчение, когда поняла, что он не собирается этого делать Но тут он вскочил с этим жутким криком… Поэтому то, что сказал мистер Медоуз, — правда лишь отчасти. Полагаю, что он продолжает меня защищать, но я уже устала от чьей-либо защиты.