— И тебе не повредит, если ты полежишь денек в постели. Доктор велел.

— Если бы он что-нибудь знал, то вылечил бы свой насморк.

Я сел и опустил ноги на пол. Аста начала лизать их. Нора принесла мне шлепанцы и халат.

— Хорошо, упрямец, вставай, и пусть кровь течет на ковры.

Я осторожно встал, и все было бы хорошо, если только бы не шевелить левой рукой и держаться подальше от передних лап Леты.

— Ты пойми, я не хотел связываться с этими людьми и сейчас не хочу, слишком много это уже мне принесло. Но дело в том, что я не могу просто так отсидеться. Я должен посмотреть, что будет дальше.

— Давай уедем, — предложила она. — Поедем на Бермудские острова, или в Гавану на неделю или две, или назад в Калифорнию.

— Мне нужно будет объяснить полиции все насчет пистолета. И, предположим, окажется, что из этого пистолета ее убили? И если они не знают сейчас, то выяснят.

— Ты действительно так считаешь?

— Это только догадки. Мы пойдем туда ужинать сегодня вечером…

— Ничего подобного мы не сделаем. Ты что, совсем с ума вошел? Если ты хочешь кого-нибудь увидеть, пусть придут сюда.

— Это не одно и то же. — Я обнял ее. — И не думай об этой царапине. У меня все в порядке.

— Ты рисуешься, — повторила она. — Ты хочешь, чтобы люди видели, какой ты герой, которого и пули не могут остановить.

— Не будь противной.

— Я буду противной. Я не хочу, чтобы ты…

Я закрыл ей рот рукой.

— Мне нужно видеть, что Йоргенсоны вместе дома, мне нужно увидеть Макоули и мне нужно увидеть Стадси Бэрка. Меня слишком много обходили. Я должен посмотреть, как обстоят дела.

— До чего же ты упрямый, — пожаловалась она. — Ладно, сейчас только пять часов. Полежи, пока не пора одеваться.

Я устроился поудобнее на софе в гостиной. Нам принесли вечерние газеты. Как оказалось, Морелли стрелял в меня — в одной газете писали два раза, в другой три, — когда я пытался арестовать его за убийство Джулии Вулф, и я находился в слишком критическом состоянии, чтобы принимать кого-либо или чтобы меня перевезти в госпиталь. Были помещены фотографии Морелли и моя, тринадцатилетней давности, где меня сняли в довольно смешной шляпе. Снимок был сделан, как мне помнится, когда я расследовал дело о взрыве на Уолл-стрит. Остальные описания подробностей убийства Джулии Вулф были довольно туманны. Мы читали их, когда пришла наша постоянная маленькая посетительница Дороти Уайнент. Я слышал, что она стояла под дверью, когда Нора открывала ей.

— Внизу не хотели сообщать вам, что я пришла, поэтому я прокралась. Пожалуйста, не прогоняйте меня! Я могу помочь вам ухаживать за Ником. Я все сделаю. Пожалуйста, Нора!

Когда она закончила говорить, Нора пригласила:

— Заходи, пожалуйста.

Дороти вошла. Она уставилась на меня.

— Н-но газеты пишут, что ты…

— Похож я на умирающего? Что с тобой случилось?

Нижняя губа у нее распухла и в углу была порезана, на одной стороне лица — синяк, на другой — два следа от ногтей, глаза — красные и распухли.

— Мама побила меня, — сказала она. — Посмотрите. — Она бросила пальто на пол; расстегивая платье, оторвала пуговицу, вынула руку из рукава и приспустила платье, чтобы показать спину. На руке были темные синяки, а спина в иссиня-красных рубцах. Теперь она уже плакала. — Вы видите.

Нора обняла ее:

— Бедный ребенок…

— За что она тебя побила? — спросил я.

Она отвернулась от Норы и опустилась на колени рядом с софой. Подошла Лета и стала обнюхивать ее.

— Она подумала, что я пришла к вам узнать об отце и Джулии Вулф, — говорила она всхлипывая. — Вот почему она сюда пришла — чтобы выяснить, и ты убедил ее, что это не так. Ты заставил ее поверить, что тебе безразлично, что произошло, так же, как ты заставил поверить меня. И все было хорошо, пока она не увидела сегодняшние газеты. Тогда она поняла, что ты врал ей, когда говорил, что ты этим делом не занимаешься. Она била меня, чтобы я рассказала ей все, что тебе.

— Что ты сказала ей?

— Я ничего не могла ей сказать. Я не могла рассказать ей о Крисе. Я ничего не могла ей сказать.

— Он был там?

— Да.

— И он дал ей так тебя побить?

— Но он никогда не останавливает ее.

Я обратился к Норе:

— Ради Бога, давай выпьем.

Нора ответила:

— Конечно. — Подняла пальто Дороти, положила его на спинку стула и пошла в буфетную.

Дороти попросила:

— Ник, разреши, пожалуйста, мне остаться здесь! Я не причиню вам хлопот, честно, и ты сам предложил мне от них уйти. Ты сам знаешь, что это так, а мне некуда больше идти. Пожалуйста!

— Успокойся. Тут нужно немного подумать. Ты знаешь, я так же боюсь Мими, как и ты. И что, она думает, ты мне сказала?

— Она, должно быть, знает что-то, что-то об убийстве, и она думает, что и я знаю. Но я не знаю, Ник. Честное слово, я не знаю.

— Это во многом облегчает дело, — откликнулся я недовольно. — Но послушай, девочка, есть вещи, которые ты знаешь и с которых мы должны начать. Ты все должна рассказать честно, с самого начала, или мы не играем.

Она сделала движение, как будто хотела перекрестить свое сердце.

— Клянусь, я расскажу.

— Это будет очень хорошо. Теперь давай выпьем.

Мы взяли у Норы по бокалу.

— Ты предупредила ее, что уходишь от них?

— Нет, ни о чем я не предупреждала. Может, она и не знает, что я не у себя в комнате.

— Это уже лучше.

— Ты не хочешь меня отправить назад! — крикнула она.

Нора вмешалась:

— Ребенок не может оставаться дома, когда его так бьют, Ник.

Я возразил:

— Тише. Я не знаю. Я просто думал, если мы пойдем к ним обедать, будет лучше, если Мими не будет знать.

Дороти смотрела на меня расширенными от ужаса глазами, а то время как Нора продолжала:

— Не думай, что я собираюсь теперь пойти с тобой туда.

Тут Дороти быстро проговорила:

— Да, мама не ждет вас. Я даже не знаю, будет ли она там. Газеты писали, что вы при смерти. Она не думает, что вы придете.

— Тем лучше. Мы удивим их.

Она приблизила лицо, совершенно белое, к моему, пролив в возбуждении часть содержимого своего бокала мне на рукав.

— Не ходи! Тебе нельзя туда идти сейчас! Послушай меня. Послушай Нору. Тебе нельзя идти. — Она повернула свое белое лицо и посмотрела на Нору. — Он может? Скажи ему, что нет.

Нора, не отводя темных глаз от моего лица, остановила ее:

— Подожди, Дороти. Он должен знать, что лучше. Что лучше, Ник?

Я состроил ей гримасу.

— Я об этом думаю. Если ты скажешь, что Дороти остается здесь, она останется. Я думаю, что она может поспать с Детой. Во всем остальном вы должны оставить меня в покое. Я не знаю, что я буду делать. Потому что я не знаю, что сделали мне. Я должен выяснить. Я должен выяснить по-своему.

— Мы не будем мешать, — пообещала Дороти. — Не будем, Нора?

Нора продолжала смотреть на меня, ничего не говоря. Я спросил Дороти:

— Где ты достала тот пистолет? В этот раз без выдумок.

Она облизнула нижнюю губу, и ее лицо покраснело. Она откашлялась.

— Я тебя предупредил. Если ты начнешь выдумывать, я позвоню Мими, чтобы она приехала и забрала тебя.

— Дай ей возможность подумать, — попросила Нора.

Дороти снова прокашлялась.

— Могу… могу я рассказать тебе, что случилось со мной, когда я была маленькой?

— Имеет ли это отношение к пистолету?

— Не совсем, но это поможет понять, почему я…

— Ладно, ладно. В другой раз. Где ты достала пистолет?

— Я бы хотела, чтобы ты дал мне рассказать. — Она опустила голову.

— Где ты достала пистолет?

Ее голос был едва слышен:

— У одного человека в нелегальной забегаловке.

— Я не сомневался, что мы узнаем правду.

Нора насупилась, покачала головой.

— Ладно. Согласен. Что за забегаловка?

Дороти подняла голову.

— Я не знаю. Думаю, что это было на десятой авеню. Твой друг мистер Куин знает. Он меня туда повел.

— Вы встретились после того, как ушли в тот вечер?

— Да.

— Случайно, я думаю.

Она с укором посмотрела на меня.

— Я пытаюсь рассказать тебе правду, Ник. Я обещала встретиться с ним в «Палм-клаб». Он написал мне адрес на бумажке. Когда я распрощалась с вами, я его там встретила, и мы побывали о многих местах, в конце концов оказались там, где я достала этот пистолет. Это было ужасно скверное место. Вы можете его просить, вру ли я.

— Куин достал тебе пистолет?

— Нет. Он напился до потери сознания к тому времени. Он пал, положив голову на стол. Я оставила его там. Они сказали, чтобы я не беспокоилась, что они доставят его домой.

— А пистолет?

— Я как раз подхожу к этому. — Она покраснела. — Он сказал мне, что это место, где собираются люди, у которых есть пистолеты. Вот почему я предложила пойти туда. И после того как он уснул, я разговорилась там с одним человеком, похожим на настоящего бандита. Я была очарована. К тому же мне совсем не хотелось идти домой, я хотела вернуться к вам, но я не знала, разрешите ли вы мне. — Она совсем раскраснелась и, смущаясь, путала слова. — Поэтому я думала, что, возможно, я… что, может, вы считаете, что я попала в переделку, и к тому же так я не чувствовала себя очень глупой. Как бы там ни было, я спросила того сильного на вид гангстера или кем он там был, не продаст ли он мне пистолет или не посоветует ли, где я могу купить его. Он подумал, что я шучу, и засмеялся сначала. Но я настаивала, что не шучу. Он и тогда продолжал улыбаться, но пообещал, что посмотрит. И когда вернулся, прошептал, что да, он может достать один и сколько я могу за него заплатить. Денег у меня было немного, и я предложила ему браслет. Но я думаю, он посчитал браслет недорогим, потому что не захотел — ему нужны деньги. Ну, я и дала ему двенадцать долларов. У меня остался только доллар на такси. Он мне дал пистолет, и я пришла сюда и выдумала, что боюсь идти домой из-за Криса. — Она кончила скороговоркой — ее слова звучали как одно, и она вздохнула, как бы радуясь, что уже все.