Дэшилл Хэммет - Худой

— Как насчет того, чтобы сначала выпить?

— Я выпью все, кроме этого напитка из яиц, смешанных с ромом. Я себя плохо чувствую после него.

Когда я вышел из буфетной, Нора и Йоргенсон пытались говорить по-французски. Дороти все еще притворялась, что ест, а Мимн опять играла с собакой. Я подал рюмки и сел рядом с Мими.

— У тебя очаровательная жена.

— Мне нравится.

— Скажи мне правду, Ник, ты действительно думаешь, что Клайд не в своем уме? Я имею в виду — настолько не в своем уме, что с этим нужно что-то делать.

— Откуда я знаю?

— Я о детях беспокоюсь, — уточнила она. — Я на него не претендую больше — все это оговорено при разводе, — но дети! Мы абсолютно без копейки сейчас, и я думаю о том, что с ними может случиться. Если он сошел с ума, он же разбазарит все, что у него есть, и оставит их без цента. Как ты считаешь, что я должна сделать?

— Ты хочешь посадить его в психушку?

— Не-е-т. Но я бы хотела с ним поговорить. — Она тронула меня рукой. — Ты бы мог его найти?

Я покачал головой.

— Ты не поможешь мне, Ник? Мы были когда-то друзьями. — Ее большие голубые глаза были мягкими и просили меня об этом.

Дороти подозрительно смотрела на нас через стол.

— Ради Бога, Мими, — в Нью-Йорке тысяча полицейских, наймите одного из них. Я этим больше не занимаюсь.

— Я знаю, но — Дори очень была пьяна вчера?

— Может, я был пьян. Но мне она казалась вполне нормальной.

— Тебе не кажется, что она должна лучше себя вести?

— Мне кажется, что она всегда себя хорошо вела.

Она подумала немного, а затем произнесла:

— Она ведь только ребенок, Ник.

— К чему это? — спросил я.

Она улыбнулась.

— Как насчет того, чтобы одеться, Дороти?

Дороти угрюмо повторила, что она не знает, почему она должна тратить время на тетю Алису. Йоргенсон обратился к своей жене:

— Миссис Чарлз хочет предложить от всего сердца…

— Да, — подтвердила Нора, — почему вам не побыть еще у нас? Мы ждем еще гостей. Я не скажу, что будет очень весело, но… — Она сделала жест рукой, в которой была рюмка, чтобы окончить предложение.

— Я бы с удовольствием, — согласилась Мими, колеблясь, — но боюсь, что Алис…

— Позвони ей по телефону и извинись, — предложил Йоргенсон.

— Я это сделаю, — вызвалась Дори.

Мими согласилась.

— Будь повежливей.

Дороти пошла в спальню. Всем стало веселей. Нора поймала мой взгляд и подмигнула весело. Мне ничего не оставалось, как сразить радость, показать, что это мне нравится, потому что Мими смотрела на меня. Мими спросила:

— Ты действительно хочешь, чтобы мы остались?

— Конечно.

— Мне кажется, что ты врешь. Не нравилась ли тебе бедная Джулия, — некоторым образом?

— «Бедная Джулия» — замечательно звучит в твоих устах. Она нравилась мне.

Мими снова тронула меня рукой.

— Она сломала мне жизнь с Клайдом. Естественно, я ненавидела ее тогда, но с тех пор прошло много лет. У меня не было никакого злого чувства к ней, когда я пошла навестить ее в ту пятницу и увидела, как она умирала. Это было ужасно. Она не заслужила это. Не имеет значения, что я чувствовала когда-то, — сейчас, кроме жалости, к ней у меня ничего нет. Я от всего сердца казала «бедная Джулия».

— Я не знаю, к чему ты клонишь, — сказал я. — Я не знаю, что каждый из вас хочет.

— Каждый из нас, — повторила она. — А Дороти…

Дороти вышла из спальни.

— Я все уладила. — Она поцеловала мать и села с ней рядом.

Мими посмотрела на складное зеркало, не испачкалась ли она, и спросила:

— Она не очень сердилась?

— Нет. Что нужно сделать в вашем доме, чтобы выпить?

Я сказал:

— Тебе нужно пойти к тому столу, где стоят бутылки во льду, и налить.

Мими сказала:

— Ты слишком много пьешь.

— Я не пью столько, сколько Ник. — Она пошла к столу.

Мими покачала головой.

— Эти дети! Я хочу сказать, тебе нравилась Джулия Вулф, не так ли?

Дороти крикнула:

— Тебе налить рюмку, Ник?

— Да, — сказал я. Затем повернулся к Мими. — Она вполне мне нравилась.

— Ты чертовски скользкий человек, — пожаловалась она. — Гебе она нравилась так же, как когда-то я, например?

— Ты имеешь в виду те несколько дней, которые мы угробили?

Она искренне засмеялась:

— Вот настоящий ответ. — Она повернулась к Дороти, несущей нам рюмки: — Тебе нужно купить платье с голубым оттенком, дорогая. Оно очень пойдет тебе.

Я взял рюмку у Дороти и сказал, что мне надо переодеться.

Когда я вышел из ванной комнаты, Нора и Дороти были а спальне. Нора причесывалась, Дороти сидела на краю кровати, занимаясь своим чулком. Нора послала мне поцелуй в зеркале. Она была очень счастлива.

— Ты очень любишь Ника, Нора? — спросила Дороти.

— Он старый, из Греции, дурак, но я к нему привыкла.

— Чарлз — это не греческое имя.

— Это Чараламбидес, — объяснил я. — Когда дед регистрировался на острове Эллис[2], то парень, который его записывал, сказал, что Чараламбидес очень длинное имя, слишком долго писать, и сократил его до слова Чарлз. Старику было все равно. Они могли назвать его хоть Икс.

Дороти внимательно посмотрела на меня.

— Никогда не узнаешь, когда ты врешь. — Она начала надевать чулок, остановилась. — Что там мама пыталась сделать с тобой?

— Ничего. Выспрашивала у меня. Хотела знать, что ты делала и говорила вчера вечером.

— Я так и думала. А ты что?

— А я? Ты ничего не говорила и ничего не делала.

Она задумалась, но когда заговорила, то уже о другом:

— Я никогда не знала, что у вас с мамой что-то было. Конечно, я тогда была ребенком и ничего бы не поняла все равно, даже если бы заметила, но я даже не знала, что вы называли друг друга по имени.

Нора повернулась от зеркала, смеясь.

— Наконец-то мы добрались до истины. — Она махнула расческой в сторону Дороти. — Продолжай, дорогая.

Дороти честно объявила:

— Что ж, я не знала.

Я вынимал булавки из рубашки.

— Что ты знаешь сейчас? — спросил я.

— Ничего-о… — пропнула она, и ее лицо начало медленно краснеть. — Но я и догадаться могу. — Она склонилась над чулком.

— Могу и сделаю! — прорычал я. — Ты глупая, но не смущайся. Ты ничего с этим не поделаешь, если у тебя плохое на уме.

Она подняла руку и засмеялась, но, когда спросила:

— Как ты считаешь, я очень на маму похожа? — то говорила серьезно.

— Я бы не удивился.

— А так ли это?

— Ты хочешь, чтобы я сказал «нет»?

— Нет.

— Вот с чем приходится мириться, — возвестила весело Нора — С ним ничего нельзя поделать.

Я первым кончил одеваться и пошел в гостиную. Мими сидела у Йоргенсона на коленях. Она встала и спросила:

— Что тебе подарили на Рождество?

— Нора подарила мне часы. — Я показал ей их.

— Они просто замечательные. А что ты подарил ей?

— Ожерелье.

Йоргенсон осведомился:

— Можно мне? — и встал, чтобы налить себе спиртного.

В дверь номера позвонили. Я впустил чету Куинов и Маргот Инз, представил их Йоргенсонам. К этому времени Нора и Дороти кончили одеваться и вышли из спальни. Куин стал разговаривать с Дороти. Пришли Лари Кроули с девушкой по имени Денис и — через несколько минут — супруги Эджи. Я сразу же выиграл у Маргот тридцать два доллара в триктрак. Денис вынуждена была пойти в спальню, чтобы немного отдохнуть. В начале седьмого Алиса Куин, с помощью Маргот, оторвала мужа от Дороти и они ушли, так как им нужно было идти еще куда-то. Ушли супруги Эджи. Мимн надела пальто, заставив мужа и дочь тоже одеться.

— Возможно, это неожиданно для вас, — сказала она, — но, может, вы придете к нам завтра вечером.

Нора ответила:

— Конечно.

Мы пожали друг другу руки, наговорили много приятных вещей, и они ушли.

Нора закрыла за ними дверь и прислонилась к ней.

— Боже мой! Он красивый малый, — сказала она.

Что касается дела Вулф и Уайнента, то я не имел о нем ни малейшего представления и не предпринимал никаких шагов. Но, когда мы сидели у Рубенса, куда мы зашли в четыре утра по дороге домой, чтобы выпить по чашке кофе, Нора открыла газету и нашла строчку в колонке местных новостей: «Ник Чарлз, бывший ас детективного агентства «Континенталь», прибыл из Калифорнии, чтобы расследовать убийство Джулии Вулф».

И когда спустя шесть часов я открыл глаза и сел в кровати оттого, что меня трясла Нора, я увидел в дверях спальни мужчину с пистолетом в руке. Это был полный, темноволосый, моложавый человек среднего роста, широкоскулый, с узко посаженными глазами. На нем была черная шерстяная шляпа, черное пальто, сидевшее очень хорошо, черный костюм и черные туфли. Все выглядело так, будто пятнадцать минут назад куплено в магазине. Черный тупорылый пистолет тридцать восьмого калибра спокойно лежал в его руке и ни на кого не был направлен.

Нора произнесла:

— Мне пришлось впустить его, Ник. Он сказал, что ему очень нужно.

— Мне нужно поговорить с вами, — подтвердил он. — Это все, что мне нужно. — У него был низкий, хрипловатый голос.

К этому времени я совсем проснулся и начал что-то соображать. Я посмотрел на Нору. Она нервничала, но не испугалась! словно смотрела, как ее лошадь подходит к финишу, идущая впереди только на полголовы.

Я сказал:

— Ладно, говорите, но не уберете ли вы пистолей? Моей жене все равно, но я, как беременный, не хочу, чтобы мой ребенок родился с…