Дэшилл Хэммет - Худой

— Да. Я хочу выпить. То есть они жили, когда я знал их.

— А почему ты сначала не позавтракаешь? Она любила его или это был просто бизнес?

— Я не знаю. Завтракать еще рано.

Когда Нора открыла дверь, выходя, вбежала собака и положила передние лапы на кровать, прижав голову к моему лицу. Я потрепал ее по голове и постарался вспомнить, что Уайнент однажды сказал мне о женщинах и собаках. Нет, не тот анекдот о женщине, спаниеле и ореховом дереве, что-то другое; я не мог вспомнить, однако какой-то смысл был в том, чтобы попытаться вспомнить.

Нора вернулась с двумя бокалами и спросила:

— А как он выглядит?

— Высокий, больше шести футов, и один из самых тонких людей, которых я когда-либо видел. Ему должно быть около пятидесяти сейчас, у него были почти совсем белые волосы, когда я его знал. Обычно заросший, торчащие колючие усы, грызет ногти.

Я столкнул собаку, а то не достать бокал.

— Звучит замечательно. Что ты у него делал?

— Человек, который работал на него, обвинил Уайнента в краже какой-то идеи или изобретения. Его фамилия была Кельтерман. Он пытался вымогать у Уайнента деньги, угрожал застрелить его, взорвать дом, украсть детей, перерезать жене горло — не знаю, что еще, — если он не согласится. Мы его так и не поймали, — должно быть, спугнули. По крайней мере угрозы прекратились и ничего не случилось.

Нора отняла бокал от губ и спросила:

— А на самом деле он украл что-нибудь?

— Только не надо, — сказал я. — Сегодня рождественский вечер, старайся думать хорошо о ближнем.

В тот полдень я повел Асту погулять. Я объяснил двоим, что это не шнауцер, а смесь шотландского и ирландского терьеров, зашел к Джиму выпить пару рюмок, встретил Лари Краули и взял его с собой в «Нормандию». Нора наливала коктейли Куину, Марте Инз, человеку, имя которого я не расслышал, и Дороги Уайнент. Дороти сказала, что хочет поговорить со мной, полому мы взяли коктейли и пошли в спальню.

Она сразу приступила к делу:

— Вы считаете, что мой отец убил ее, Ник?

— Нет. Почему я так должен считать?

— А полиция. Послушайте, она была его любовницей, не так ли?

Я кивнул:

— Когда я знал их.

Она смотрела в бокал, когда говорила.

— Он мой отец, я никогда его не любила. Я никогда не любила маму. — Она подняла на меня глаза. — Я не люблю Гилберта.

Гилберт был ее брат.

— Пусть это тебя не тревожит. Многие люди не любят своих родственников.

— Ты любишь их?

— Своих родственников?

— Моих. — Она хмуро посмотрела на меня. — И перестань говорить со мной, как будто мне все еще двенадцать лет.

— Пев этом дело, — объяснил я. — Я пьянею.

— Ну что, любишь ты их?

Я покачал головой.

— С тобой все было в порядке, ты была просто испорченный ребенок. А на всех остальных мне было наплевать.

— Что с нами происходит? — спросила она, не для того чтобы поспорить, но так, как будто действительно хотела знать. — Разные вещи. Твой…

Гарри Куин открыл дверь.

— Пошли сыграем в пинг-понг, Ник.

— Немного позже.

— И красавицу возьми с собой. — Он хитровато взглянул на нее и пошел.

Она предположила:

— Вы ведь не знаете Йоргенсона.

— Я знаю некого Нельса Йоргенсона.

— Некоторые люди счастливы по уши. Этого зовут Кристиан. Он милый. И вот мама разводится с сумасшедшим и выходит замуж за наемного танцора. — У нее начали мокнуть глаза. Она, вздохнув, сдержала рыдание и спросила: — Что мне делать, Ник? — У нее был голос напуганного ребенка.

Я обнял ее и постарался ее успокоить. Она плакала, уткнувшись мне: грудь. Зазвонил телефон, который стоял рядом с кроватью. В другой комнате по радио играли «Вставай и свети». Мой бокал был пуст. Я посоветовал:

— Наплюй на них.

Она снова заплакала.

— Человек не может сам на себя наплевать.

— Может, я не понимаю, о чем ты говоришь?

— Пожалуйста, не мучай меня, — промолвила она тихо.

Вошла Нора, чтобы снять трубку, и вопросительно посмотрела на меня.

Когда Нора произнесла в телефонную трубку «хэлло», девушка быстро отошла от меня и покраснела.

— Извините… — начала она запинаясь, — я не…

Нора сочувственно улыбнулась ей. Я сказал:

— Не будь дурой.

Девушка взяла платок и стала вытирать глаза.

Нора солгала в трубку:

— Да. Я посмотрю, есть ли он.

— Кто это звонит?

Она рукой прикрыла трубку.

— Это человек по имени Норман. Ты хочешь с ним говорить?

Я ответил, что не знаю, но взял трубку:

— Алло.

Грубоватый голос спросил:

— Мистер Чарлз? Мистер Чарлз, я слышал, вы когда-то работали в детективном агентстве «Континенталь».

— Кто это? — осведомился я.

— Мое имя Альберт Норман, мистер Чарлз, что, возможно, ничего вам не говорит, но я бы хотел сделать вам одно предложение. Я уверен, вы…

— Какое предложение?

— Я не могу говорить об этом по телефону, мистер Чарлз, но, если вы уделите мне полчаса, я могу обещать…

— Извините. Я очень занят и…

— Но, мистер Чарлз… — Тут в трубке послышался громкий шум.

Это мог быть выстрел, или что-то упало, или еще что-то, что производит громкий шум. Я повторил несколько раз «алло», не получил ответа и повесил трубку.

Нора стояла с Дороти перед зеркалом, прихорашивая ее пудрой и румянами.

Я соврал:

— Парень один, из страховой компании, — и направился в гостиную, чтобы выпить. Вошли еще люди. Я побеседовал с ними.

Гарри Куин встал с дивана, на котором он сидел с Мартой Инз, и произнес:

— Теперь — пинг-понг.

Лета прыгнула и толкнула меня в живот передними лапами. Я выключил радио и налил себе коктейль. Кто-то, чье имя я не расслышал, вещал:

— Настанет революция, и нас первыми поставят всех к стенке. — Казалось, он считает, что это хорошая идея.

Куин подошел, чтобы снова налить бокал. Он посмотрел на дверь спальни.

— Где вы откопали эту маленькую блондинку?

— Когда-то прыгала на моем колене.

— На каком? — спросил он. — Мне можно дотронуться до него?

Нора и Дороти появились из спальни. Я увидел газету на радиоприемнике и взял ее. Заголовки гласили:

Джулия Вулф была подругой вымогателя. Артур Нунхайм опознает тело. Уайнент не обнаружен.

Нора, стоявшая рядом со мной, сказала тихим голосом:

— Я попросила ее остаться с нами пообедать. Обходись с ней хорошо. — Норе было двадцать шесть лет. — Она так расстроена.

— О чем ты говоришь. — Я повернулся. Через комнату доносился смех Дороти, ей что-то рассказывал Куин. — Но если ты начнешь вникать в людские неприятности, не думай, что я тебя пожалею.

— Я не буду. Ты хороший, глупый чудак. Не читай это сейчас. — Она взяла у меня из рук газету и засунула ее подальше за радиоприемник.

Нора не могла спать в ту ночь. Она читала мемуары Шаляпина, пока я не начал дремать, а затем разбудила меня:

— Ты спишь?

— Нуда.

Она зажгла одну сигарету мне, а другую себе.

— Тебе никогда не хотелось снова заняться сыском, просто ради интереса? Ты знаешь, когда появляются особые дела, такие, как дело Линдб…

— Дорогая моя, видишь ли, я думаю, что Уайнент убил ее, и полиция поймает его без моей помощи. По крайней мере для меня это ничего не значит.

— Я не это имела в виду.

— Да к тому же у меня нет времени, я слишком занят из-за того, что приходится смотреть, как бы ты не потеряла тех денег, на которых я женился. — Я поцеловал ее. — Как ты думаешь, рюмка не поможет тебе уснуть?

— Нет, спасибо.

— Ну, тогда — мне, если я выпью.

Когда я принес виски с содовой в кровать, она угрюмо смотрела в потолок. Я стал рассуждать:

— Она сообразительна, но не в своем уме. Иначе она не была бы его дочерью. Нельзя понять, что она говорит, как думает, и нельзя определить, что из сказанного действительно имело место. Я люблю ее, но я думаю, что ты…

— Я не уверена, что люблю ее, — призналась Нора задумчиво. — Она склонна к притворству, но, если хотя бы четверть из того, что она сказала, правда, она в трудном положении.

— Я ничем не могу ей помочь.

— Она думает, что можешь.

— И ты так считаешь, а это свидетельствует о том, что у тебя в жизни всегда будут попутчики, невзирая на то, чтó ты о них думаешь.

Нора вздохнула:

— Я бы хотела, чтобы ты был потрезвей, тогда можно было бы с тобой говорить. — Она наклонилась, чтобы сделать глоток из моего бокала. — Я сейчас преподнесу тебе твой рождественский подарок, если ты отдашь мне мой.

Я покачал головой.

— За завтраком.

— Но сейчас уже Рождество.

— За завтраком.

— Думаю, что твой подарок мне не понравится, — поддразнила она, — независимо от того, что ты мне подаришь.

— Как-никак, а тебе придется взять его, так как человек в Аквариуме точно сказал, что назад не возьмет. Он сказал, что они уже откусили хвосты…

— Тебе не повредит, если ты выяснишь, сможешь ли ты ей помочь или нет, не так ли? Она так верит в тебя, Ники.

— Грекам все верят.

— Пожалуйста.

— Ты любишь соваться в дела, в которые…

— Я просто хочу спросить, знала ли его жена, что Вулф была его любовницей.

— Я не знаю. Она ей не нравилась.

— Как его жена выглядела?

— Я не знаю, женщина как женщина.

— Красивая?

— Когда-то была очень.

— Она старая?