Дэшилл Хэммет - Худой

С любовью. Твой отец».

Размашистая подпись Уайнента была написана чернилами под словами «Твой отец». Гилд ждал, что я скажу. Я ждал его слов. И через некоторое время он спросил Гилберта:

— И он позвонил?

— Нет, сэр.

— Откуда ты знаешь? — спросил я. — Ты разве не говорил оператору, чтобы он не соединял ваш телефон с городом?

— Я — да. Я боялся, вы узнаете, кто это, если он позвонит. Но я знал, — он оставит оператору сообщение для меня, но он не позвонил.

— Выходит, ты не встречался с ним?

— Нет.

— И он не сказал тебе, кто убил Джулию Вулф?

— Нет.

— Ты врал Дороти?

Он опустил голову и кивнул, глядя в пол.

— Я… я думаю, это из-за ревности. — Он посмотрел на меня, яйцо его покраснело. — Вы понимаете, Дороти раньше уважала меня, считала, что я знаю больше, чем другие, почти обо всем. Когда ей нужно было что-нибудь узнать, она подходила ко мне, и она всегда слушала меня. А затем, когда она стала с вами ветречаться, все изменилось. Она стала больше вас уважать. Естеством но, было бы глупо, если бы это было не так, потому что сравнение тут неуместно, конечно. Но, я думаю, я ревновал, и мне это и «нравилось. Не то чтобы не нравилось, потому что я тоже вас ум жал. Но я хотел сделать что-нибудь, чтобы произвести на нее впечатление, порисоваться — как бы вы это назвали. Когда я получил это письмо, я притворился, будто встречаюсь с отцом и что ом сказал мне, кто совершил эти убийства, — пусть бы она увидела что я знаю то, чего не знаете вы. — Он перестал говорить, так как выдохся, и носовым платком вытер лицо.

Я ждал, пока Гилд заговорит. Он сказал:

— Я думаю, здесь вреда большого нет, сынок, если ты уверен что не утаил что-нибудь, что мы должны знать.

Парень покачал головой:

— Нет, сэр, я ничего не утаил.

— Ты ничего не знаешь о ноже и цепочке, которые твоя мата дала нам?

— Нет, сэр, я ничего не знал, пока мать не отдала их вам.

— Как она? — спросил я.

— О, все в порядке, я думаю, хотя она сказала, что весь день пролежит в постели.

Гилд прищурил глаза:

— Что с ней?

— Истерика, — сказал я. — Она с дочкой поругалась вчера вечером и сорвалась.

— Из-за чего?

— Кто знает, просто душевный приступ. Гилд сказал «гм» и почесал подбородок.

— Флинт правду сказал, что у тебя не было возможности найти свою бумагу? — спросил я парня.

— Да, я даже не успел закрыть за собой дверь, как он бросился на меня.

— Я с замечательными сыщиками работаю, — недовольна сказал Гилд. — Он не кричал «держи его!», когда бросился на тебя? Ладно, оставим это. Сынок, я могу сделать одно из двух, а что — зависит от тебя. Я могу немного подержать тебя здесь и от пустить, но за это ты должен сообщить мне, когда отец свяжется тобой. Ты должен дать мне знать, что он скажет тебе и где он хо чет с тобой встретиться.

Я заговорил прежде, чем Гилберт ответил:

— Ты не можешь так, Гилд. Это его отец.

— Я не могу? Неужели? — осклабился он на меня. — А не на пользу ли это отцу, если он не виновен?

Я ничего не сказал. Лицо Гилда медленно посветлело.

— Тогда хорошо, сынок, положим, я отпущу тебя под честное слово. Если твой отец или кто-нибудь другой попросит тебя что-нибудь сделать, ты должен обещать мне, что откажешься, так как дал мне слово.

Парень посмотрел на меня. Я проговорил:

— Это звучит разумно.

Гилберт сказал:

— Да, сэр, я дам вам такое слово.

Гилд сделал широкий взмах рукой:

— Хорошо, иди.

Парень встал, говоря:

— Большое спасибо, сэр. — Он повернулся ко мне: — Вы тоже идете?

— Подожди меня там, — сказал я ему, — если ты не торопишься.

— Хорошо. До свидания, лейтенант Гилд, и спасибо. — Он вышел.

Гилд схватил телефонную трубку и отдал распоряжение найти книгу «Хорошие манеры» и что в ней и принести ему. Сделав это, он обхватил голову сзади руками и стал раскачиваться на стуле.

— Итак, что мы имеем?

— Приходится только гадать, — сказал я.

— Послушайте, вы все еще думаете, что это не Уайнент сделал?

— Какое имеет значение, что я думаю? У вас сейчас достаточно доказательств, с тем, что дала Мими.

— Это меняет дело, — сказал он мне. — Но я очень хочу знать, что вы думаете и почему.

— Моя жена думает, он кого-то прикрывает.

— Даже так? Гм. Я никогда не принимал в расчет женскую интуицию, и если вы не будете возражать, так я скажу: миссис Чарлз — очень умная женщина. Кто же это, она считает?

— Она еще не решила, так в последний раз она сказала.

Он вздохнул.

— Что же, возможно, этот лист бумаги, за которым он послал парня, скажет нам что-нибудь.

Но в тот день лист бумаги нам ничего не сказал. Люди Гилда не смогли найти книгу «Хорошие манеры» в комнатах убитой женщины.

Гилд позвал в комнату рыжего Флинта и стал его «накачивать». С рыжего пот градом лил, но он настаивал, что у Гилберта не было возможности дотронуться до чего-нибудь в квартире и во время пребывания Флинта там никто ничего не трогал. Он не по мнил, видел ли книгу под названием «Хорошие манеры», но он был не из тех, кто запоминает названия книг. Он пытался помочь и делал идиотские предположения, пока Гилд не выгнал его.

— Парень, вероятно, ждет меня там, — сказал я. — Если ты считаешь, что еще один разговор с ним может помочь…

— Вы так думаете?

— Нет.

— Тогда ладно. Но, честное слово, кто-то взял эту книгу, и я хочу…

— Почему? — спросил я.

— Что «почему»?

— Почему она должна быть там?

Гилд почесал подбородок.

— Что вы этим хотите сказать?

— Он не попадался Макоули на улице Плаза в день убийства, он не кончил самоубийством в Элентауне. Он говорит, что вил только тысячу долларов у Вулф, когда мы думаем, что он взял пять. Он говорит, они были просто друзьями, а мы думаем, «но любовниками. Он слишком разочаровывает меня, чтобы я очень уж верил в его слова.

— Да, — согласился Гилд. — Я бы его лучше понял, если бы он пришел или пропал куда-нибудь. То, что он вертится вокруг нас, путает наши карты, это ни на что не похоже, насколько я понимаю.

— Вы наблюдаете за его цехом?

— Да, вроде того. А что?

— Я не знаю, — сказал я откровенно. — Только он указал нам на много вещей, которые ни к чему не привели. Может, нам лучше обратить наше внимание на то, на что он не указывал, и как цех относится к этому.

Гилд проговорил «гм». Я сказал:

— Я оставляю тебя с этой гениальной мыслью, — и оделся. Предположим, мне нужно будет связаться с тобой поздно веча ром, — как мне тебя найти?

Он дал мне номер телефона, и я ушел. Гилберт ждал меня в коридоре. Никто из нас не сказал ни слова, пока мы не сели в такси. Затем он спросил:

— Он ведь думает, я правду говорю, не так ли?

— Да. А разве нет?

— Но люди не всегда тебе верят. Вы маме ничего об этом не скажете?

— Нет. Если ты хочешь.

— Спасибо, — сказал он. — Как по-вашему, где у молодого человека больше возможностей — на Западе или на Востоке?

Я подумал, как бы он работал на ферме по разведению лисиц у Гилда, и ответил:

— Не сейчас. На Запад хочешь поехать?

— Я не знаю. Я хочу что-то делать. — Он стал поправлять Галстук. — Вы подумаете, это странный вопрос: кровосмешение часто бывает?

— Бывает, — ответил я. — Вот почему есть название этому.

Он покраснел. Я сказал:

— Я не разыгрываю тебя. Это то, о чем никто ничего не знает. И не существует способов выяснить это.

После этого мы несколько кварталов молчали. Потом он сказал:

— Есть еще один вопрос, который бы я хотел вам задать: что вы думаете обо мне?

Он был еще более застенчив, чем Алиса Куин.

— У тебя все хорошо, — сказал я. — И все плохо.

Он отвернулся и посмотрел в окно.

— Я так молод.

Мы еще помолчали. Затем он кашлянул и немного крови вытекло у него из угла рта.

— Тот тип хорошо стукнул тебя, — сказал я.

Он, смущаясь, кивнул и приложил платок ко рту.

— Я не очень силен.

У «Кортленда» он не дал мне помочь ему выйти из машины, Настоял, что справится сам. Но наверх я пошел с ним, подозревая, что он не скажет никому о своем состоянии. Я позвонил до того, как он успел вставить ключ, и Мими открыла нам двери. Она вытаращила глаза. Я сказал:

— Его побили. Уложи его в постель и вызови доктора.

— Что случилось?

— Уайнент втянул его в заваруху.

— Во что?

— Ладно, не думай об этом, пока мы его не найдем.

— Но Клайд был здесь, — сказала она. — Вот почему я звонила тебе.

— Что?

— Да. — Она энергично закивала головой. — Он спросил, где Гил. Он был здесь в течение часа или, может, больше. Еще десяти минут не прошло, как он ушел.

— Ладно, давай уложим его в постель.

Гилберт упрямо настаивал, что ему не нужно помогать, поэтому я оставил его в спальне с матерью и пошел к телефону.

— Звонили мне? — спросил я Нору, когда меня соединили.

— Да, сэр, Макоули и Гилд хотят, чтобы ты им позвонил, и жены мистера Йоргенсона и мистера Куина. Дети пока не звонили.

— Когда звонил Гилд?

— Около пяти минут назад. Ты один поешь? Лэри просил меня сходить с ним на новый спектакль Осгуда Пэркинса.

— Давай. Пока.

Я позвонил Герберту Макоули.

— Свидание отменяется, — сказал он. — Наш друг звонил, и он черт знает что хочет. Послушай, Чарлз, я иду в полицию. Мня все надоело.

— Я полагаю, сейчас ничего больше не остается делать, сказал я. — Я сам думал позвонить в полицию. Я у Мими. Он был здесь несколько минут назад. Я не застал его.