— А как насчет его визита в ломбард? — спросил я.

— Это было все взаимосвязано. Он говорит, что поезд в Бостон отходит через несколько минут и у него не было с собой денег, а времени идти домой не остается. К тому же он не очень хотел видеть вторую жену, пока не успокоил первую. И банки были закрыты, поэтому он заложил часы. Все совпадает.

— Вы часы видели?

— Я могу на них посмотреть. А что такое?

— Ты не думаешь, что они когда-то были на цепочке, которую Мими передала вам?

Он фазу выпрямился.

— Боже мой! — Затем подозрительно посмотрел на меня и спросил: — Вы что-то знаете об этом или нет?

— Я просто предполагаю. А что он говорит об убийствах сейчас? Кто, по его мнению, убил их?

— Уайнент. Он признается, какое-то время он думал, что это сделала Мими, но она его разубедила. Он заявляет, она не говорила ему, что у нее есть что-то против Уайнента.

— Возможно, он хочет себя немного выгородить. Я не сомневаюсь: они хотели использовать эту цепь, чтобы выжать из него Немного денег. Тогда — ты не думаешь, что это она подложила нож и цепь?

У Гилда опустились уголки рта.

— Она могла подложить, чтобы потрясти его немного. Ты не согласен с этим?

— Для такого человека, как я, это немного сложно, — сказал я. — Вы выяснили, Фейс Пеплер еще в тюрьме в Огайо?

— Да. На следующей неделе выходит. Это объясняет появление алмазного кольца. Он через своего друга на свободе передал его ей. Кажется, они собирались пожениться и жить вместе, когда он выйдет, или что-то в этом роде. По крайней мере охранник говорит, что такие письма были. Этот Пеплер ничего не сказал, что могло бы помочь нам. И охранник не может вспомнить, чтобы в письмах было что-нибудь полезное для нас. Конечно, даже это немного помогает, чтобы объяснить мотив. Положим, Уайнент ревнует, а она носит это кольцо и собирается уходить от Лего. Это… — Он перестал говорить, чтобы снять телефонную трубку.

— Да, — сказал он. — Да. Что? Конечно. Конечно. Но оставьте кого-нибудь там. Хорошо. — Он оттолкнул в сторону телефон. — Еще одно ложное сообщение по поводу убийства на Двадцать девятой Западной улице, которое произошло вчера.

— О! — сказал я. — Мне показалось, я услышал имя Уайнента. Ты знаешь, как искажаются сегодня слова по телефону.

Он покраснел и прокашлялся:

— Может, что-нибудь и прозвучало наподобие «уай», но… Да, могло так и прозвучать. Я совсем забыл, мы были у того человека, по имени Воробей.

— Что вы выяснили?

— Похоже, для нас ничего нет. Имя его Джим Брофи. Оказывается, он заигрывал с этой девушкой Нунхайма, а она была зла на вас. А он был пьян и думал, — если он вам что-то сделает, то пня ответит взаимностью.

— Хорошая мысль, — сказал я. — Я думаю, что вы не устроите неприятностей Стадси?

— Вашему другу? Он рецидивист, как вы знаете. У него большой послужной список.

— Да. И я его один раз посадил. — Я начал собираться. — Вы заняты. Я пойду.

— Нет, нет, — сказал он. — Останьтесь, если есть время.

— У меня есть время.

— У меня тут пара дел, они могут вас заинтересовать, и вы можете помочь нам с сыном Уайнента.

Я сел.

— Может, вы выпить хотите, — предложил он, открывая ящик шкафа.

Но мне никогда не было хорошо от полицейского вина, поэтому я сказал:

— Нет, спасибо.

Его телефон зазвонил снова, и он сказал в трубку:

— Да… Да. Хорошо. Поднимайтесь.

В этот раз я ничего не услышал. Он отклонился на спинку стула и положил ноги на стол.

— Послушайте. А я серьезно говорил о ферме серебристых лисиц и хотел бы узнать ваше мнение о месте в Калифорнии.

Я пытался решить, не сказать ли ему о фермах в нижних штатах, где разводят львов и страусов, когда открылась дверь и толстый, рыжеволосый мужчина ввел Гилберта Уайнента. Один глаз его совершенно распух, а левая штанина брюк была разорвана.

XXVII

Я сказал Гилду:

— Когда вы говорите «приведите их», они их действительно приводят, не так ли?

— Подождите, — сказал он. — За этим кроется больше, чем вы думаете. — Он обратился к рыжему толстяку: — Давай, Флинт, расскажи нам все.

Флинт обтер губы тыльной стороной ладони.

— Этот парень как дикая кошка, честное слово. Он не сильный, но идти со мной не хотел. А вот бегает здорово.

Гилд сказал недовольно:

— Ты герой, и я пойду к комиссару, чтобы тебе сразу же дали медаль, но оставим это в покое. Давай о деле.

— Я не говорил, что я сделал что-то большое, — возразил Флинт. — Я только…

— Мне наплевать, что ты делал, — сказал Гилд. — Я хочу знать, что он делал.

— Да, сэр. Я как раз к этому и подхожу. Я сменил Моргена в восемь часов сегодня утром. Все шло хорошо и тихо, как обычно; никого не было слышно, когда в десять минут третьего, я слышу, в замок двери вставляют ключ. — Он облизнул губы и дал нам возможность выразить удивление.

— Это в квартире Вулф, — объяснил Гилд мне.

— У меня было предчувствие. И какое предчувствие! — воскликнул Флинт, переполненный восхищением.

— Какое предчувствие? — Гилд строго взглянул на него, и он поспешно продолжал:

— Да, сэр, ключ, а затем открывается дверь, и входит этот молодой человек. — Он гордо и любовно улыбнулся Гилберту. — Он был очень напуган, когда я подошел к нему, вылетел пулей, и только на первом этаже я догнал его. И там, честное слово, он сам потасовку затеял. Мне пришлось стукнуть его раз, чтобы охладить его пыл. Он не сильный, но…

— Что ему нужно было в квартире? — спросил Гилд.

— Он ничего не сделал там. Я…

— Ты хочешь сказать, что ты сразу же набросился на него, не подождав, чтобы увидеть, что он будет делать? — У Гилда шея надулась, а лицо стало красным, как волосы Флинта.

— Я подумал, лучше не рисковать.

Гилд смотрел на меня злыми, непонимающими глазами. Я старался изо всех сил, чтобы мое лицо ничего не выразило. Он сказал сдавленным голосом:

— Хватит, Флинт. Подожди за дверью.

Рыжий был озадачен. Он проговорил медленно:

— Да, сэр, вот ключ. — Он положил ключ на стол Гилда и пошел к двери. Там он повернулся и сказал:

— Он заявляет, что он сын Клайда Уайнента. — И весело засмеялся.

Гилд был все еще не в состоянии справиться со своим голосом, но сказал:

— Неужели?

— Да. Я видел его где-то раньше. Мне кажется, он из компании Биг Шорти Долена. Кажется, я видел его с ними.

— Проваливай! — гаркнул Гилд.

Флинт вышел. Гилд застонал — звук шел изнутри, откуда-то снизу:

— Этот тип угробит меня! Компания Биг Шорти Долена. Боже мой! Ну что, сынок?

Гилберт сказал:

— Я знаю, мне не нужно было этого делать.

— Хорошее начало. — В голосе Гилда чувствовалась доброта. Лицо его снова становилось нормальным — Мы все ошибки делаем. Бери стул, и мы посмотрим, как можно выйти из этого положения. Тебе к глазу что-нибудь приложить?

— Нет-нет, спасибо, все хорошо. — Гилберт подвинул стул немного в сторону Гилда и сел.

— Этот бездельник тебя сам ударил?

— Нет, я виноват. Я сопротивлялся.

— Ладно, — сказал Гилд. — Я думаю, никому не нравится, когда его арестовывают. Теперь рассказывай, в чем дело?

Гилберт посмотрел на меня неподбитым глазом.

— Ты попал в переделку — Гилд может сделать с тобой все что захочет, — сказал я ему. — Если ты хочешь легко отделаться расскажи ему все.

Гилд в знак подтверждения кивнул головой:

— Это так. — Он поудобнее сел на стуле и спросил дружеским тоном: — Где ты взял ключ?

— Отец переслал его с письмом. — Он вынул белый конверт из кармана и дал его Гилду.

Я обошел Гилда сзади, посмотрел через его плечо на конверт Адрес был напечатан на машинке: «Мистеру Гилберту Уайненту «Кортленд», и на конверте не было почтовой марки.

— Где ты его взял? — спросил я.

— Оно было на столе, когда я пришел вчера вечером, около десяти часов. Я не спросил у клерка, сколько оно там лежало, но я думаю, его не было там, когда я уходил, иначе они бы отдали мне его.

Внутри конверта были два листа бумаги со знакомым неумело напечатанным текстом. Мы с Гилдом вместе стали читать:


«Дорогой Гилберт!

Если за все это время я ни разу не написал тебе, то только по тому, что так хотела твоя мать, и если сейчас я нарушаю свое молчание просьбой помочь мне ввиду крайней необходимости, то иду против желания твоей матери. Ты сейчас уже мужчина и сам дол жен решить, остаться ли нам незнакомыми или мы должны действовать, как нам подсказывает кровное родство. Ты знаешь, я сейчас нахожусь в неприятном положении, связанном с убийством Джулии Вулф. И я верю, у тебя есть ко мне доброе чувство и убежденность, что я не виновен, что на самом деле так и есть Я обращаюсь к тебе за помощью, чтобы раз и навсегда доказать полиции и всем остальным мою невиновность, в полной уверяй мости, что, если я не смогу рассчитывать на твою любовь, я тем не менее могу рассчитывать на твое естественное желание сделать все возможное, чтобы сохранить имя твое, твоей сестры, а также и твоего отца незапятнанным.

Я обращаюсь к тебе также потому, что, хотя у меня и есть адвокат, вполне способный, верящий в мою невиновность и делающий все, чтобы доказать это, и я надеюсь на помощь м-ра Чарлза, — я никого из них не могу попросить сделать то, что является незаконным, и к тому же я не знаю никого, кроме тебя, кому бы я мог довериться. Я прошу тебя сделать следующее: завтра утром сходи на квартиру Джулии Вулф, д. 411, Пятьдесят четвертая Восточная улица, куда ты попадешь с помощью этого ключа, который я вложил в конверт, и между страниц книги «Хорошие манеры» ты найдешь лист бумаги. Ты его прочтешь и сразу же уничтожишь. Ты его обязательно должен уничтожить. Когда ты прочитаешь, ты узнаешь, почему это нужно и почему именно к Тебе я обратился с просьбой. В случае если что-нибудь вызовет изменение в наших планах, я позвоню тебе вечером. Если мне не удастся позвонить, то я позвоню завтра вечером, чтобы узнать, Выполнил ли ты мою просьбу, и договориться о встрече. Я очень Верю, что ты осознаешь всю огромную ответственность, которую в возлагаю на тебя, и не подведешь меня.