Дэшилл Хэммет - Худой

— Да.

Он продолжал:

— Я хотел вам сказать, что Крис не приходил домой прошлой ночью. Вот почему мама больше обычного расстроена. А когда я утром достал почту, там для него было письмо, и я подумал, в нем что-то есть, и открыл его над паром. — Он вынул письмо из кармана и протянул мне. — Вы лучше прочтите, потом я снова заклею и положу в завтрашнюю почту, в случае если он завтра придет, хотя… вряд ли.

— Почему ты думаешь, что он не придет?

— Потому что он на самом деле Кельтерман.

— Ты намекал ему об этом?

— Не пришлось. Я не видел его с тех пор, как вы мне сказали.

Я взглянул на письмо, которое было в моей руке. На письме стоял штемпель: «Бостон, Массачусетс, 27 декабря. 1932»; адрес был написан немного по-детски, но писала женщина: «М-ру Кристиану Йоргенсону, отель «Кортленд», Нью-Йорк».

— Как тебе удалось открыть его? — спросил я, доставая письмо из конверта.

— Я не верю в интуицию, — отвечал он. — Но, вероятно, существуют запах, звуки, возможно, что-то есть в самом почерке, что нельзя предугадать, — его вы вовсе не осознаете, но что-то влияет на вас. Не знаю… не знаю, что это было. Просто почувствовал: в нем есть что-то важное.

— И часто у тебя такие ощущения в отношении семейной почты?

Он быстро взглянул на меня, как будто хотел понять, разыгрываю ли я его, и ответил:

— Не часто, но раньше я вскрывал их почту. Я говорил вам, что хочу изучить людей.

Я прочитал письмо:

«Дорогой Сид!

Ольга написала мне, что ты опять в Штатах, женат на другой женщине и живешь под именем Кристиан Йоргенсон. Ты сам от< лично знаешь, как это нехорошо, также и то, что ты в течения всего этого времени не написал ни строчки и не прислал ни гроша.

Я знаю, ты вынужден был уехать из-за неприятностей, которые у тебя были с Уайнентом. Но я уверена, он уже забыл об этом. И я думаю, ты мог бы написать мне, так как ты отлично знаешь, что я была тебе другом и готова сделать для тебя все, что в моих силах, и в любое время. Я не хочу ругать тебя, Сид, но мне нужно с тобой встретиться. У меня будет выходной в воскресенье и понедельник по случаю Нового года, и я приеду в Нью-Йорк в субботу вечером и должна поговорить с тобой. Напиши мне, где мы можем встретиться с тобой и в какое время, так как я не хочу причинять тебе неприятности. Пожалуйста, напиши мне сразу, чтобы я вовремя получила письмо.

Твоя действительная жена Джорджия».

Был указан адрес.

— Ну и ну! — Я положил письмо обратно в конверт. — И ты устоял перед искушением рассказать об этом матери?

— О, я знал, как она отреагировала бы. Вы видели, что творилось с ней во время вашего разговора. Как вы думаете, что я должен делать с этим?

— Ты должен разрешить мне рассказать это полиции.

Он сразу же кивнул.

— Если вы думаете, что так лучше. Можете показать им, если хотите.

Я поблагодарил и положил письмо в карман.

Он продолжал:

— Теперь еще один вопрос. У меня было немного морфия для эксперимента, и кто-то украл его, около двадцати граммов.

— Для какого эксперимента?

— Принять его. Я хотел изучить последствия.

— И как тебе это понравилось?

— Я и не ожидал, что он мне понравится. Мне нужно было просто знать, что это такое. Я не люблю вещи, которые притупляют мне разум. Вот почему я не очень часто пью или курю. Но хочу попробовать кокаин все же, потому что считают, что он обостряет работу мозга, — ведь правда?

— Он должен по крайней мере оказывать такое воздействие. И кто, ты думаешь, украл его у тебя?

— Я подозреваю Дороти, у меня есть теория на ее счет. Вот почему я иду на обед к тете Алисе: Дороти еще там, и я хочу все выяснить. Я могу заставить ее сказать мне все.

— А если она там, как она могла?

— Вчера вечером она приходила домой на несколько минут и и тому же я точно не знаю, когда его взяли. Сегодня я первый раз открыл коробку, в которой он лежал три или четыре дня.

— Она знала, что он у тебя есть?

— Да. Это одна из причин, почему я подозреваю ее. Не думаю, что кто-то другой это сделал. Я с ней тоже экспериментировал.

— Как ей это понравилось?

— О, ей очень понравилось, но она и без меня приняла бы его, Но я хочу вас спросить: могла бы она стать наркоманкой за такой короткий промежуток времени?

— Какой?

— Неделю… нет, десять дней.

— Навряд ли, если сама не захочет. Ты много ей дал?

— Нет.

— Поставь меня в известность, когда выяснишь. Я хочу взять здесь такси. Мы еще увидимся.

— Вы должны прийти сегодня поздно вечером, да?

— Если смогу. Может, я тебя тогда и увижу.

— Да. И огромное спасибо.

В первой же аптеке я остановился, позвонить Гилду, не надеясь застать его в кабинете, но надеясь узнать, как позвонить ему домой. Тем не менее он был там.

— Поздно работаешь, парень.

— Вот такие дела! — прозвучало очень живо.

Я прочитал ему письмо Джорджии и дал ее адрес.

— Хороший урожай, — промолвил он.

Я сообщил ему, что Йоргенсон не был дома со вчерашнего дня.

— Думаешь, мы найдем его в Бостоне? — усомнился он.

— Или там, — высказал я предположение, — или подальше на юге, куда ему удалось добраться к этому времени.

— Искать будем и его, и ее, — пообещал он бодро. — Теперь у меня есть новость для тебя. Нашего друга Нунхайма изрешетили пулями тридцать второго калибра как раз через час после того, как ему удалось от нас улизнуть, — убили наповал. Похоже, что пули из того же пистолета, из которого убили Вулф. Эксперты сейчас работают над ними. Думаю, сейчас на том свете он и жалеет, что не остался и не рассказал нам все.

Когда я пришел домой, Нора в одной руке держала кусок хо лодкой утки, а в другой — картинку-загадку.

— Я уже подумала, ты остался жить у нее. Ты когда-то был сыщиком — найди мне коричневый кусочек, напоминающий форму улитки с длинной шеей.

— Тебе кусочек из утки найти или из загадки? Давай не пойдем сегодня к Эджам, это скучные люди.

— Хорошо, но они обидятся.

— Они не удостоят нас этой чести, — посетовал я. — Они на Куинов обидятся и…

— Харрисон звонил. Он сказал, что теперь пора покупать акции «Мак интейер поркюпайн» (я правильно произнесла?) а придачу к твоим облигациям «Доум». Он сказал, их кончили продавать за двадцать с четвертью. — Она приложила палец и картинке-загадке. — Кусочек, который мне нужен, помещается здесь.

Я нашел кусочек, который был ей нужен, рассказал почти слово в слово, что я делал и говорил у Мими.

— Я не верю этому! — заявила она. — Ты все это придумал Таких людей нет. Что с ними происходит? Они что, из породы монстров?

— Я просто констатирую факты. Не объясняю.

— А как бы ты объяснил это? По-моему, у них в семье теперь, когда Мими восстала против Криса, нет ни одного человека, имеющего хоть мало-мальски дружелюбное чувство к другим, и вес же в каждом из них есть что-то общее.

— Что, возможно, и объясняет все, — предположил я.

— Я бы хотела встретиться с тетей Алисой. Ты передашь это письмо в полицию?

— Я уже позвонил Гилду, — ответил я и рассказал о Нунхайме.

— Что это значит?

— Допустим, если Йоргенсона нет в городе, а я думаю, это так и есть, и пули из того же пистолета, которым была убита Джулия Вулф, что, вероятно, так и есть, — полиция должна будет разыскивать его сообщника, если они хотят что-нибудь пришить ему.

— Вот был бы ты хорошим сыщиком, так понятнее объяснил бы мне все это. — Она опять вернулась к своей картинке-загадке. — Ты снова пойдешь к Мими?

— Навряд ли. Может, ты оставишь в покое эту игрушку и мы займемся обедом?

Зазвонил телефон, и я взял трубку. Звонила Дороти.

— Алло, это Ник?

— Ник. Как поживаешь, Дороти?

— Гил пришел сюда и спросил меня — ты знаешь о чем. И я хочу сказать тебе: да, я взяла его, но только для того, чтобы Попытаться помешать ему стать наркоманом.

— Что ты сделала с этим?

— Он заставил меня отдать ему назад, и он не верит мне. Но Честное слово, я взяла его по этой причине.

— Я верю тебе.

— И ты скажешь Гилу? Если ты мне веришь, то и он поверит, — он считает, что ты знаешь все об этих вещах.

— Скажу, как только увижу его, — пообещал я.

Некоторое время мы помолчали, затем она осведомилась:

— Как Нора?

— Мне кажется, нормально. Хочешь поговорить с ней?

— Да, но я хочу кое о чем тебя попросить. Мама говорила Гебе обо мне, когда ты был там сегодня?

— Насколько я помню, нет. А почему ты спрашиваешь?

— А Гил?

— Только о морфии.

— Ты уверен?

— Конечно. А в чем дело?

— Да ничего, если это так. Просто глупость.

— Хорошо. Позову Нору. — Я вошел в гостиную. — Дороти хочет поговорить с тобой. Не приглашай ее к нам обедать.

Когда Нора возвратилась, у нее во взгляде что-то было.

— В чем еще дело?

— Ни в чем. Она просто спросила, как я поживаю и все такое.

— Если ты обманываешь пожилого человека, Бог накажет тебя.

Мы пошли в японский ресторанчик на Пятьдесят восьмой улице, а потом я все же дал Норе уговорить себя отправиться к Эджам.

Хэлси Эдж был высокий, сухопарый мужчина в возрасте пятидесяти с чем-то лет, с худым, желтым лицом и совсем лысый. Он называл себя «вампиром по профессии и склонностям» — его единственная, если ее можно так назвать, шутка. При этом он имел в виду, что был археологом, — он очень гордился своей коллекцией боевых топоров. Неплохой человек, если вы соглашались Посмотреть специальный каталог его оружия: каменных топоров, медных топоров, бронзовых топоров, топоров с двойным лезвием, топоров с фасками, многоугольных топоров, топоров с зубца ми, топоров-молотков, топоров для тески, месопотамских топоров, венгерских топоров, северных топоров — и все довольно ржавые. Это его жену мы не любили. Ее звали Леда, но он звал ее Тип (Кончик). Очень маленькая, волосы, глаза и кожа разных оттенков серого цвета. Редко садилась на все сиденье стула, только на краешек, и любила наклонять голову в одну сторону. Нора высказывала предположение, что, когда Эдж открыл одну из древних могил, Тип выбежала оттуда, а Маргот Инз, когда вспоминала ее, называла гномом, произнося все слово по буквам. Тип однажды сказала мне, что любая литература, созданная двадцать лет назад, не выживет, если в ней нет психологии. Они жили в ста ром, приятном трехэтажном доме в конце Гринвич Вилледж, и у них подавали отличный ликер. Там была уже дюжина или больше людей, когда мы прибыли. Тип представила нас тем, кого мы не знали, а затем отвела меня в угол.