Дэшилл Хэммет - Худой

— Мариам, — произнес Нунхайм.

Она посмотрела на него хмуро и сказала:

— Я не люблю обманщиков, а если бы я любила, мне бы не понравился обманщик провокатор, а если бы я любила обманщиков провокаторов, то не любила бы тебя. — И пошла к наружной двери.

Гилд, схватив Нунхайма за руку, чтобы тот не пошел за женщиной, повторил:

— Где ты был?

Нунхайм закричал:

— Мариам, не уходи! Я буду себя хорошо вести! Я все сделаю, не уходи, Мариам!

Она вышла и закрыла дверь.

— Пустите меня! — просил он Гилда. — Дайте мне привести ее назад! Я не могу жить без нее! Я приведу ее сюда и расскажу вам все, что вы хотите. Пустите меня! Она нужна мне!

Гилд остановил его:

— Чепуха, садись. — И толкнул этого маленького человека на стул. — Так мы пришли не смотреть на тебя и на твой балаган. Где ты был в тот день, когда убили женщину?

Нунхайм закрыл лицо руками и начал плакать.

— Продолжай скрывать, и я тресну тебя хорошенько разок.

Я налил в стакан немного виски и дал Нунхайму.

— Благодарю, сэр, благодарю. — Он выпил, кашлянул и достал грязный носовой платок, вытереть лицо. — Сразу не могу вспомнить, лейтенант, — захныкал он. — Может был на стрельбище у Чарли, может здесь — Мариам вспомнит если вы разрешите мне привести ее сюда…

Гилд прервал:

— К черту Мариам! Как тебе понравится, если мы посадим тебя за решетку за то, что ты не помнишь?

— Дайте мне подумать… Я вспомню! Я ничего не скрываю. Вы знаете, что я всегда с вами честен. Я просто расстроен сейчас. Посмотрите на мое запястье. — Он протянул нам правую руку, чтобы мы увидели, что она распухла. — Только одну минуту, — Он снова закрыл лицо руками. Гилд подмигнул мне; мы ждали, когда этот маленький человек начнет вспоминать. Вдруг он отнял руки от лица и засмеялся. — Боже мой! И поделом мне, если бы вы меня взяли. В этот день я был… Подождите, я покажу вам. — Он пошел в спальню.

Через несколько минут Гилд закричал:

— Эй, мы не можем ждать тебя целый вечер, пошевеливайся!

Ответа не было. Спальня была пуста, когда мы туда вошли, и, когда мы открыли дверь в ванную, там тоже было пусто. Было открыто окно, а рядом с ним проходила пожарная лестница. Я ничего не сказал и не выразил никаких эмоций. Гилд сдвинул шляпу на затылок и произнес:

— Не завидую ему. — И пошел к телефону в общей комнате.

Пока он звонил, я порылся в шкафах, чуланах, но не нашел ничего. Искал я не очень тщательно и прекратил, как только он кончил приводить полицейскую машину в действие.

— Думаю, мы его найдем, — заявил он. — У мен, есть новость. Мы установили, что Йоргенсон — это Кельтерман.

— Кто установил?

— Я послал человека к девушке, которая была его алиби. Это Ольга Фентон, и он в конце концов вытащил это из нее. Он сказал, что, как ни старался, она настаивала на его алиби. Я собираюсь пойти к ней и поговорить. Хочешь пойти со мной?

Я посмотрел на часы.

— Хотел бы, но уже поздно. Взяли его?

— Ордер на арест выдан. — Он задумчиво посмотрел на меня. — А той девочке придется поговорить со мной.

Я улыбнулся.

— Теперь ты думаешь, кто убил ее?

— Я спокоен на этот счет. Дайте только мне проверить достаточное количество людей, и я вам очень скоро найду его.

На улице он пообещал дать мне знать, если что случится, мы пожали друг другу руки и расстались. Через несколько секунд он подбежал ко мне, чтобы я передал Норе его наилучшие пожелания.

Дома я передал Норе привет от Гилда и рассказал ей все новости дня.

— У меня для тебя тоже кое-что есть, — оповестила она. — Заходил Гилберт Уайнент и огорчился, не застав тебя. Он хотел рас-казать тебе что-то очень важное.

— Он, вероятно, хочет сказать, что у Йоргенсона, как и у его матери, есть идея фикс.

— Ты думаешь, Йоргенсон убил ее?

— Думал, что знал, кто это сделал, но сейчас все перемешалось, остается только ждать.

— Каково же твое предположение?

— Мими, Йоргенсон, Уайнент, Нунхайм, Гилберт, Дороти, тетя Алиса, Морелли, ты, я или Гилд. Может, Стадси это сделал. Как насчет того, чтобы сделать коктейль?

Она приготовила несколько коктейлей. Я пил свой второй или третий коктейль, когда она отошла от телефона и позвала меня:

— Твоя подруга Мими хочет поговорить с тобой.

Я взял трубку:

— Здравствуй, Мими.

— Я очень сожалею, что была так груба в тот вечер, Ник, но я была расстроена и просто потеряла выдержку. Пожалуйста, извини меня. — Она проговорила все это очень быстро, как будто торопилась побыстрее закончить извинения.

— Ничего, все в порядке.

Она едва дала мне вымолвить три слова, как снова начала, помедленнее и больше держалась сути дела:

— Могу я тебя увидеть, Ник? Случилось что-то ужасное. Я не знаю, что делать, куда идти.

— В чем дело?

— Это не по телефону. Но ты должен подсказать мне что делать, мне нужен совет. Ты не мог бы подойти?

— Ты имеешь в виду — сейчас?

— Да, пожалуйста.

Я согласился:

— Ладно, — и пошел в гостиную. — Хочу сходить к Мими. Она говорит, что попала в переделку и ей нужна помощь.

Нора рассмеялась:

— Держись! Она просила у тебя извинения? У меня просила.

— Да. Говорила на одном дыхании. Дороти дома или у тети Алисы?

— Если верить Гилберту, то еще у тети. Как долго ты пробудешь там?

— Не больше, чем будет нужно. Возможно, что Йоргенсона схватили и она хочет знать, можно ли уладить дело.

— Они могут с ним что-то сделать? Я имею в виду — если он не убивал Вулф.

— Наверно, старые обвинения против него: угрозы по почтя и попытка вымогательства. — Я перестал пить, чтобы задать себе и Норе вопрос:

— Интересно, знают ли они с Нунхаймом друг друга? — Об думал это, но, кроме предположения, ни к чему прийти не мог.

— Ладно, я пошел.

Мими приняла меня с распростертыми объятиями.

— Это очень отрадно, что ты простил меня, Ник, но ты всегда был ужасно хорошим. Не знаю, что вселилось в меня в понедельник вечером.

Я успокоил ее:

— Забудь это.

Ее лицо было немного розовее, чем обычно, и свежее, и моложе. Голубые глаза очень ясные. Руки холодные, когда она дотронулась до меня. Она была вся напряжена от возбуждения, но я не мог решить, что это за возбуждение.

— Было ужасно любезно со стороны твоей жены… — начала она.

— Забудь это.

— Ник, что могут сделать тебе, если ты скрываешь, что кто то виновен в убийстве?

— Ну, если захотят, то могут записать тебя в сообщники.

— Даже если ты сама изменишь решение и дашь им показания?

— Могут. Но обычно не делают этого.

Она посмотрела вокруг, как бы желая убедиться, что в комната больше никого нет.

— Клайд убил Джулию. Я нашла доказательство и скрыла по. Что они мне сделают?

— Возможно, ничего, только отругают сильно, если это так.)н когда-то был твоим мужем. Ты и он довольно близки, поэтому никто не осудит тебя за попытку прикрыть его. Если только, конечно, у них не появиться оснований думать, что у тебя другие мотивы.

Она подчеркнуто холодно спросила:

— Ты так считаешь?

— Не знаю. Я бы подумал, что ты собираешься использовать доказательства его вины с целью получить от него деньги, как только встретишься с ним, и, вероятно, появилось что-то еще и по заставило тебя изменить свое решение.

Она согнула пальцы правой руки, как когти, и замахнулась, чтобы ударить меня. Зубы у нее были сжаты. Но я поймал ее руку.

— Что-то женщины хулиганить начинают… — Я пытался казаться задумчивым. — Только что у одной был — швырнула в парня сковородку.

Она засмеялась, хотя выражение глаз ее не изменилось.

— Ты такой противный! Всегда думал плохо обо мне, не ток ли?

Я отпустил ее запястье, и она растерла следы от пальцев, которые на нем остались.

— Что это за женщина, которая швырнула сковородку? Кто-нибудь, кого я знаю?

— Не Нора, если ты это имеешь в виду. Они арестовали Сиднея Кристиана Кельтермана — Йоргенсона.

— Что?

Я поверил в то, что она смутилась, хотя и это, и то, что я поверил, удивило меня.

— Йоргенсон — это Кельтерман, — объяснил я. — Ты помнишь его. Я думал, что ты знаешь.

— Ты имеешь в виду того ужасного человека, который…

— Да.

— Я не поверю этому! — Она встала, разминая пальцы. — Я не поверю, я не поверю! — Ее лицо побледнело от страха, голос был натянутым, неестественным, как у чревовещателя. — Я не поверю этому!

— Это поможет во многом.

Она слушала меня. Повернувшись ко мне спиной, подошла и окну, где и осталась стоять. Я произнес:

— Там, в машине, на улице, сидят несколько человек, которые похожи на полицейских, и ждут, чтобы взять его, когда он..

Она повернулась и резко спросила:

— Ты уверен, что это Кельтерман?

Страх в основном сошел с ее лица, и голос ее по крайней мере снова зазвучал по-человечески.

— Полиция уверена.

Мы оба посмотрели друг на друга, каждый был занят своими мыслями. Я думал, что она не боялась, что это Йоргенсон убил Джулию Вулф или по крайней мере что его могут арестовать. Она боялась, что единственной причиной жениться на ней была часть заговора против Уайнента.

Когда я засмеялся не потому, что мысль была забавной, но потому, что она так неожиданно пришла мне в голову, — она по> смотрела на меня и неуверенно улыбнулась.

— Я не поверю этому, — сказала она, и ее голос теперь был очень мягким. — Пока он сам мне не скажет.

— И что будет, когда он скажет?