— Она жила с ним?

— Да. Я хочу выпить, сделай, пожалуйста. То есть так было в те времена, когда я их знал.

— Может быть, сначала перекусишь? Она любила его, или это была так, деловая связь?

— Не знаю… Нет, дорогая, завтракать еще рано.

В приоткрытую Норой дверь проскочила собака и положила передние лапы на постель, а мордой ткнулась мне в лицо. Гладя ее по голове, я попытался вспомнить фразу по поводу женщин и собак, которую однажды сказал Вайнент. Я не мог вспомнить, что же это была за фраза; точно, что не цепочка ассоциаций типа «женщина — спаниель — грецкий орех — дерево», но что-то очень похожее.

Нора вошла с бокалами и очередным вопросом.

— А он что за человек?

— Высокий — выше шести футов, и один из самых худых людей, каких я когда-либо видел. Сейчас ему должно быть лет пятьдесят, но уже тогда он был почти седой. Нестриженый, нечесаный, рыжие усы с проседью и обкусанные ногти.

Я оттолкнул собаку, чтобы дотянуться до бокала.

— Да, звучит чудесно. И чем вы с ним занимались?

— Один малый по фамилии Келтермэн, который работал у Вайнента, обвинил его в краже то ли какой-то идеи, то ли изобретения. Он пытался припугнуть Вайнента, говорил, что если тот с ним не рассчитается, то он убьет его самого, взорвет его дом, украдет его детей, перережет горло его жене и сотворит бог знает что еще. Мы его так и не поймали, спугнули, наверное. Но тем не менее угрозы прекратились и ничего не произошло.

— А Вайнент на самом деле что-то украл? — спросила Нора.

— Т-сс, т-сс, т-сс, — сказал я. — Сейчас канун Рождества, и о своем ближнем надо думать хорошо.

4

Днем я пошел с Астой на прогулку; объяснил двум интересующимся, что она — шнауцер, а не помесь шотландского и ирландского терьеров; пропустил пару стаканчиков у «Джима»; заглянул к Ларри Кроули и притащил его с собой в «Нормандию». Нора готовила коктейли для Квинна, Марго Иннес, Дороти Вайнент и для мужчины, фамилии которого я не уловил.

Дороти сказала, что ей нужно со мной поговорить, и мы, прихватив бокалы, перешли в спальню.

Она приступила к делу без промедления.

— Ник, как вы думаете, это мой отец убил ее?

— Нет, — ответил я. — С чего это ему ее убивать?

— Ну, полиция… Слушайте, ведь она была его любовницей, правда?

Я кивнул.

— Тогда, когда я их знал.

Уставившись на свой бокал, Дороти сказала;

— Он мой отец, но я никогда его не любила. И маму никогда не любила. — Она подняла глаза на меня. — И Гилберта не люблю.

Гилберт был ее братом.

— Пусть тебя это не беспокоит. Многие люди не любят своих родственников.

— А вы, вы их любите?

— Своих родственников?

— Моих, — сердито насупилась Дороти. — Перестаньте разговаривать со мной так, будто мне все еще двенадцать лет.

— Дело не в этом, — сказал я. — Просто я пьян.

— Ладно. Ну так что?

Я покачал головой.

— Ты была прелестным ребенком, а все остальные меня просто не интересовали.

— А почему? — спросила Дороти с неподдельным интересом.

— Да по разным причинам. Твои…

В комнату заглянул Гаррисон Квинн и предложил:

— Ник, пошли играть в пинг-понг.

— Чуть позже.

— И красавицу с собой бери. — Он подмигнул Дороти, и исчез.

— Вы, наверное, не знакомы с Йоргенсеном? — спросила Дороти.

— Я знаю Нельса Йоргенсена.

— Везет же некоторым. Нет, этого зовут Кристиан. Уж такова мама: разводится с сумасшедшим и выходит замуж за жиголо. — В глазах у Дороти блеснули слезы. Подавив всхлип, она спросила голосом испуганного ребенка: — Ник, что мне делать?

Я положил руку ей на плечо и стал подбирать в уме слова утешения. Дороти плакала у меня на плече. Рядом с кроватью зазвонил телефон. Из соседней комнаты доносились звуки «Взойди и сверкай», которую передавали по радио. Мой бокал был уже пуст.

— Уйди от них, — сказал я.

Дороти снова всхлипнула.

— Но от себя-то не уйдешь.

— Может быть, только я не совсем понимаю, о чем ты говоришь.

— Не дразните меня, пожалуйста, — покорно попросила она.

Нора, пришедшая, чтобы ответить на звонок, вопросительно посмотрела на меня. Пока Дороти не видела, я состроил ей рожу.

Когда Нора сказала в трубку: «Алло», — девушка быстро отстранилась от меня и покраснела.

— Я… я извиняюсь, — пробормотала она смущенно, — я не…

Нора дружелюбно ей улыбнулась.

— Не дури, — сказал я.

Дороти достала носовой платочек и приложила к глазам.

— Да… — говорила Нора в трубку, — я посмотрю, здесь ли он. Кто, простите, его спрашивает? — Она прикрыла трубку рукой и сказала мне: — Какой-то Норман. Будешь с ним говорить?

— Не знаю, — буркнул я и взял трубку. — Алло.

Довольно неприятный голос сказал:

— Мистер Чарлз?.. Мистер Чарлз, я слышал, что некогда вы были связаны с Транс-Американским детективным агентством.

— Кто это?

— Меня зовут Альберт Норман, наверное, мое имя ничего вам не скажет, но мне бы хотелось сделать вам предложение. Я уверен, что вы…

— Какое предложение?

— Это не телефонный разговор, мистер Чарлз, но если бы вы смогли уделить мне полчаса, то обещаю…

— Простите, но я очень занят, — сказал я, — и вообще…

— Но, мистер Чарлз, это…

Вдруг в трубке послышался какой-то громкий звук, это мог быть выстрел, или грохот падающего предмета, или что-нибудь еще.

Я пару раз сказал: «Алло», — и, не получив ответа, повесил трубку.

Нора, поставив Дороти перед зеркалом, пыталась привести ее в порядок с помощью пудры и губной помады.

— Парень надул страховую компанию, — сказал я и пошел в гостиную, чтобы выпить.

Народу здесь прибавилось. Я всех приветствовал. Гаррисон Квинн оставил диван, на котором сидел с Марго Иннес, и возвестил:

— А теперь — пинг-понг.

Аста привстала и уткнулась мордой в мой живот. Я выключил радио и налил себе коктейль. Мужчина, имени которого я не уловил, говорил:

— Будет революция, и первым делом нас всех поставят к стенке.

Казалось, эта мысль приводит его в восторг.

Квинн подошел ко мне, чтобы еще раз наполнить свой бокал.

— Где это ты откопал эту маленькую блондинку? — спросил он, глянув на дверь спальни.

— Когда-то качал ее на колене.

— На каком? — хихикнул Квинн. — Можно его потрогать?

Из спальни вышли Нора и Дороти. Я увидел на радиоприемнике вечернюю газету и взял ее. Заголовки гласили:

ДЖУЛИЯ ВУЛФ БЫЛА ВЫМОГАТЕЛЬНИЦЕЙ;

АРТУР НАНХЕЙМ ОПОЗНАЕТ ТРУП;

ВАЙНЕНТ ДО СИХ ПОР НЕ ОБНАРУЖЕН

Тронув меня за локоть, Нора тихо сказала:

— Я предложила Дороти с нами поужинать. Будь с ней поласковее, она еще ребенок.

Самой Норе было двадцать шесть.

— Да что ты говоришь? — Я обернулся. На другом конце комнаты Дороти громко смеялась над каким-то рассказом Квинна. — Ну уж раз ты вмешиваешься в чужие дела, то не надейся, что я стану дуть тебе на ушибленное место.

— Не буду вмешиваться. Ты милый старый дуралей. Не надо сейчас это читать.

Нора забрала у меня газету и засунула ее за радиоприемник.

5

Ночью Нора никак не могла уснуть. Она читала мемуары Шаляпина, а когда я уже задремал, разбудила меня вопросом:

— Ты спишь?

Я сказал, что сплю.

Нора прикурила две сигареты, для меня и для себя.

— Тебе не кажется, что иногда ты бы мог просто так, ради интереса, заниматься расследованиями? Знаешь, когда случается что-нибудь особенное, вроде похищения сына Линдбер….

— Дорогая, — сказал я, — я думаю, что ее убил Вайнент, а полиция его поймает и без моей помощи. Но как бы там ни было, меня это совершенно не интересует.

— Я имела в виду не только это, а…

— А кроме того, у меня нет времени — я слишком занят тем, что слежу, как бы ты не растратила деньги, из-за которых я на тебе женился. — Я поцеловал Нору. — Как ты думаешь, может быть, глоток спиртного поможет тебе заснуть?

— Нет, спасибо.

— Ну, тогда, может быть, мне поможет.

Когда я вернулся в постель с бокалом виски с содовой, Нора хмуро смотрела в одну точку.

— Дороти симпатичная, но глупая, — сказал я. — Не стоило бы ей быть дочерью Вайнента. Не поймешь — говорит ли она то, что думает, и что из того, что она себе навыдумывала, произошло на самом деле. Она мне нравится, но…

— А я не уверена, что она мне нравится, — задумчиво произнесла Нора. — Она всего-навсего маленький ублюдок, но если даже четверть из того, что она нам рассказала, — правда, то сейчас ей ох как не сладко.

— Я ничем не могу ей помочь.

— А она считает, что можешь.

— Ты тоже так считаешь, и это говорит лишь о том, что ты любого можешь склонить к своей точке зрения.

Нора вздохнула.

— Хотелось бы, чтобы ты был более трезвым, когда ругаешься. — Она наклонилась, чтобы отхлебнуть из моего бокала. — Если ты подаришь мне сейчас рождественский подарок, я подарю тебе свой.

Я покачал головой.

— За завтраком.

— Но ведь Рождество сейчас.

— За завтраком.

— Что бы ты ни подарил, надеюсь, мне твой подарок не понравится, — сказала Нора.

— Хочешь не хочешь, а взять придется; продавец в «Аквариуме» сказал, что ни за что не примет их обратно, потому что у них хвосты пообкусаны.

— Слушай, ведь если бы ты понял, что можешь хоть чем-то помочь Дороти, это не очень бы тебя обременило? Она так доверяет тебе, Ники.