– Суть моих стремлений сформулирована тобой исключительно точно.

– Ну так, Бог свидетель, ты его там увидишь!

– А?.. Правда? Это почему же?

– Перед нами сейчас – достаточно многочисленная толпа, так ведь, Том? – продолжал я. – Они ведь возвращаются из церкви? Произойди там сейчас какая-нибудь неприятность, она не осталась бы незамеченной.

– Надеюсь, Джек, ты не собираешься порезвиться в толпе с ружьишком, чтобы обеспечить меня клиентурой?

– Что, если бы завтра в «Кроникл» появилась статейка примерно следующего содержания:

«Печальное происшествие на Джордж-стрит. Граждане нашего города чинно покидали церковь на Джордж-стрит после утренней службы, когда вдруг, к их величайшему ужасу, модно одетый молодой джентльмен приятной наружности зашатался и без чувств рухнул на мостовую. Его подняли и понесли, дергающегося в ужасных конвульсиях, в приёмную знаменитого доктора Краббе, который в ту же секунду выразил готовность оказать пострадавшему помощь. Мы рады сообщить вам, что вскоре молодой человек (оказавшийся достаточно известным в своих кругах гостем нашего городка) не только оправился от припадка, но и благодаря квалифицированной помощи специалиста смог вернуться в отель, где и продолжает сейчас своё выздоровление»?

Что ты на это скажешь?

– Великолепно, Джек, великолепно!

– Ну что же, друг мой, я и есть твой модно одетый незнакомец. Обещаю, что в приёмную к Маркхэму меня не понесут.

– Радость моя, какое же ты сокровище! Разумеется, против того, чтобы я тебе чуточку кровь пустил, ты возражать не станешь?

– Пустил… что?! Буду, и ещё как, чёрт побери!

– Я вскрою тебе самую малюсенькую вену! – взмолился Том.

– Ни даже малюсенького капилляра, – отрезал я. – Слушай меня очень внимательно: если ты не пообещаешь вести себя по отношению ко мне достойно, я сейчас же откажусь от этой затеи. Глоток бренди я ещё, пожалуй, стерплю, но не более того!

– Ладно, получишь ты свой бренди, – проворчал Том.

– Ну что ж, я готов. Могу забиться в конвульсиях прямо у ворот твоего сада.

– Отлично, старина.

– Погоди, дай-ка подумать, – сказал Том и минут на пять умолк, попыхивая трубкой.

– Сядь-ка, Джек, – сказал он наконец. – Знаешь, мы могли бы придумать что-нибудь и получше. Понимаешь, припадок – дело не слишком опасное: ну да, врач оказал помощь – подумаешь, какой герой. Раз уж мы взялись за это дело, то отработать должны на все сто. У нас будет только одна попытка. Если тот же модно одетый гость нашего города задумает вновь забиться в конвульсиях, люди заподозрят подвох.

– Пожалуй, что и заподозрят, – согласился я. – Но, чёрт побери, ты ведь не надеешься, что я свалюсь со шпиля собора ради того только, чтобы дать тебе возможность осмотреть мои останки? Выкладывай, что у тебя на уме: если мысль здравая – я к твоим услугам. Итак, что мне предстоит?

Некоторое время Том сидел в глубоких раздумьях.

– Ты плавать умеешь? – вымолвил он наконец.

– И очень неплохо.

– Сможешь продержаться под водой минут пять?

– Думаю, без труда.

– Воды не боишься?

– Да я ничего не боюсь.

– Тогда давай выйдем и прогуляемся по окрестностям.

Мне не удалось больше вытянуть из него ни слова. Некоторое время я просто быстро шагал рядом со своим другом, не имея ни малейшего представления о его намерениях. Свою первую остановку мы сделали у небольшого дока, по соседству с которым находился металлический навесной мост.

Том окликнул существо в высоких ботфортах, напоминавшее человека-амфибию.

– Гребные лодки у вас тут есть? Напрокат их сдаёте?

– Да, сэр, – ответил человек.

– В таком случае всего вам хорошего. – И к величайшему негодованию лодочника, выраженному, надо сказать, достаточно громко, мы отправились дальше. На этот раз, как оказалось, – к таверне под вывеской «Весёлый морячок». Есть ли тут свободные койки? Да, есть. Ну и прекрасно.

Мы направились к аптеке. Имеется ли тут гальваническая батарея? Получив очередной утвердительный ответ, Том Краббе с самодовольной ухмылкой повёл меня обратно, оставив за спиной у себя целую вереницу крайне раздосадованных горожан.

Вечером за чашей пунша он изложил нам свой план. Военный совет в составе той же троицы обсудил его, видоизменил и в конечном итоге одобрил. Прямым следствием этого решения явилось моё немедленное переселение в бриспортскую гостиницу.

Следующим утром я проснулся от солнца, светившего прямо в окно, выпрыгнул из постели и взглянул на часы. Было почти девять.

«Остался всего час, а идти целую милю», – пробормотал я и стал одеваться так быстро, как только было возможно.

«Ну что ж, – возобновил я свой внутренний монолог, затачивая бритву, – если сегодня имени Тома Краббе не появится в газетах, меня в том никто упрекнуть не сможет. Есть ли человек, который ради меня решился бы на такое?»

Завершив туалет, я залпом осушил чашку кофе и отправился в путь. В то утро жизнь в Бриспорте била ключом. Улицы кишмя кишели людьми. Извиваясь червём, я по Ватерлоо-стрит выбрался на старую площадь, пересёк её и подошёл к дому Краббе. В момент моего появления у вышеописанного дока с навесным мостом часы собора пробили десять.

На мосту, перегнувшись вниз через перила, стоял человек. Очки и шляпа с печально отвисшим краем выдавали в нём Томаса Уотерхауса Краббе, бакалавра медицинских наук.

Я с самым безразличным видом прошёл мимо него, поболтался немного на причале и побрёл к лодочной станции. Наш вчерашний друг стоял в дверях с короткой трубкой во рту.

– Могу я взять лодку на час? – спросил я.

– Одну минутку, сэр, только принесу вёсла, – просиял он. – Хотите, я погребу для вас, сэр?

– Да, пожалуй, – ответил я. Повозившись немного, он сумел-таки спустить на воду хилого вида судёнышко, в которое сам же первым и прыгнул.

– Будем курсировать вдоль доков, – сказал я. – Хочу понаблюдать за местным судоходством.

– Ага, отлично! – обрадовался лодочник и оттолкнулся от берега. Добрую половину следующего часа мы действительно болтались у доков, после чего повернули обратно и вскоре приблизились к тому самому маленькому причалу, откуда начали свой путь.

Часы показывали половину одиннадцатого, и людей вокруг было видимо-невидимо. Похоже, половина населения Бриспорта решила в это утро собраться вокруг бриспортского моста. Меланхоличного вида шляпа маячила невдалеке.

– Ну что, сэр, причаливаем? – спросил лодочник.

– Дайте-ка вёсла, – сказал я. – Хочу немного размяться. Поменяемся местами.

– Осторожнее, сэр! – завопил он, увидев, как я пошатнулся. – Берегитесь!

Лодочник предпринял отчаянную попытку меня задержать, но было поздно: издав трагический вопль, я зашатался и рухнул в бриспортские воды. Похоже, до этого момента я и сам не вполне сознавал, на что иду. Когда густая липкая жижа смыкается у тебя над головой, это, скажу вам, не слишком приятно. Достав дно ногами, я оттолкнулся и устремился к поверхности.

Казалось, сам воздух ожил от людского гвалта.

– Кидай верёвку!.. Где крюк?.. Хватай его!.. Да вот же он!

Получив от лодочника меткий удар по голове (очевидно, веслом), я снова пошёл ко дну, предусмотрительно набрав в лёгкие побольше воздуха. Когда я всплыл снова, мой знакомец в сапогах вцепился мне в волосы с такой яростью, будто вознамерился содрать скальп.

– Не сопротивляйтесь, я вас сейчас спасу! – завопил он.

Но я отпихнул спасителя и нырнул снова. В третий раз сопротивление оказалось тщетным: он поддел мне ворот крюком и, как ни пытался я остаться в воде подольше, был вскоре с позором вытянут на берег.

Итак, с самым что ни на есть мертвенно-синим видом я разлёгся на каменном причале, испытывая одно только желание – расхохотаться.

– Бедный парень, он мёртв! – загалдели вокруг. – Скорее за доктором!.. Бегите к Маркхэму!.. Да нет же, он совершенно мёртв… Перевернуть бы его вниз головой… Прощупайте пульс… По спине ему понаддайте!

– Стоп, прекратите! – торжественно прозвучал знакомый голос. – Я – врач. Что здесь произошло?

– Человек утонул! – грянул хор. – Расступитесь!.. Станьте в круг!.. Пропустите врача!

– Меня зовут доктор Краббе. Господи, бедный юноша. А ну, отпустите его руку! – рявкнул он на человека, пытавшегося прощупать мой пульс. – Ишь чего, на вену вздумал давить! Да любая помеха кровообращению в такой ситуации может оказаться фатальной!

Во имя даже спасения собственной жизни трудно было тут удержаться: в восторге от находчивости Тома, я хмыкнул – боюсь, довольно-таки громко.

По толпе прокатился вздох изумления. Том торжественно снял шляпу.

– Предсмертный хрип, – тихо произнёс он. – Юная душа отлетела от тела. Но, может быть, силой науки удастся вернуть её на место? Перенесите тело в таверну.

Меня торжественно водрузили на взявшийся откуда-то оконный ставень, и вдоль причала потянулся печальный кортеж. Возглавлявший компанию «труп» был, несомненно, самым жизнерадостным её участником.

Наконец мы добрались до «Морячка»: здесь меня раздели и уложили на самую лучшую кровать. Новость о несчастном случае, похоже, разнеслась по округе: за окнами гудела толпа, да и на лестнице было не протолкнуться.

Том разрешил пропустить в комнату лишь десяток самых влиятельных людей города, но зато каждые пять минут адресовал собравшейся под окном толпе устные сообщения:

– Ничего не поделаешь, мёртв. Потоотделение прекратилось. Пульса нет. Но будем биться до последнего, в этом и состоит наш долг.

– Может быть, принести бренди? – спросила хозяйка.

– Да. И принесите ещё полотенца, таз и сидячую ванну. Но бренди в первую очередь.

Первую же попытку себя напоить «труп» встретил с сердечнейшим одобрением.