— Она могла положить записку, ничем её не придавив, и листок сдуло сквозняком. Ты осматривал заросли, которые развел на своей террасе?

— Нет. Сейчас посмотрю.

— Если подумать, всегда можно найти разумное объяснение происходящему. Например, авария на линии связи, которую Лидия не могла предвидеть,

— Но где она могла провести всю ночь? И при чем тут линия связи?

— А притом, — сказал Гарвей. — Больной родственник. В другом городе. Не в шутку занемог. Кроме Лидии, некому подать стакан воды и поднести лекарство. Вот что, поставь вариться кофе, я буду через двадцать минут. И держи хвост пистолетом. Мы обязательно найдем разумное объяснение, вот увидишь.

Квайст снова снял телефонную трубку. Несравненная Глория Чард ответила после второго гудка.

— Надеюсь, не разбудил тебя. Кто подменял тебя вчера в приемной на время ленча?

— Никто, — не задумываясь, ответила Глория. — Я вчера перекусила на месте. А в чем дело?

— Лидия, — сказал Квайст. Робкий огонек надежды в его душе погас. — О ней ничего неизвестно со вчерашнего утра, с того времени, как я высадил её около дома. Я подумал, может быть, пока ты ходила на ленч, от неё была для меня записка, которую кто-то случайно куда-нибудь засунул или просто смахнул со стола.

— Нет, я никуда не выходила, босс. Когда в офисе нет ни вас, ни Лидии, всё идет суматошно и наперекосяк. Поэтому я просто выпила кофе. Очень полезно для фигуры.

— Тебе нет нужды специально заботиться о фигуре, — сказал Квайст. — Так значит, от Лидии весь день ничего не было?

— Нет, она не появлялась и никак не давала о себе знать, — сказал Глория. — Вы, конечно, встревожены, да? А вы пытались…

— Больницы, полиция, морги? Конечно.

— Что я могу для вас сделать?

— То же, что и обычно, — находись на своем месте, только следи, чтобы любое письмо или сообщение, каким бы странным или диким оно ни казалось, сразу же попало ко мне.

И если вдруг какой-нибудь подозрительный тип начнет настаивать на встрече со мной, не вздумай дать ему от ворот поворот. Я приму его немедленно.

Гарвей появился спустя несколько минут. Он не стал задавать никаких вопросов. Напряжение, в котором находился Квайст, и так легко читалось по его измученному лицу. Гарвей сразу прошел в кухоньку и сам сварил себе кофе. Вскоре он вернулся в комнату, неся в руках чашку кофе и сахарницу.

— Как ты думаешь, что за этим стоит, Джулиан? — спросил он.

— Требование, чтобы я вышел из игры, — коротко ответил Квайст.

— Так выйди из нее, — посоветовал Гарвей.

— Что, по-твоему, произойдет в таком случае с Лидией?

— А что может произойти? Убедившись, что ты вышел из игры, они отпустят ее, вот и все.

— Для того чтобы она тут же пошла в полицию и рассказала, кто держал её взаперти? Нет, они её уже не отпустят, Дэн. Ни сейчас, ни в будущем.

Гарвей хмуро уставился в свою чашку и не поднимал глаз. Квайст внезапно с силой ударил кулаками по подлокотникам кресла.

— Ты когда-нибудь спрашивал себя, можешь ли убить человека, Дэн? — хрипло сказал он. — А я спросил. И понял, что могу. Если Лидия погибнет, у меня останется в жизни только одна цель: прикончить каждого из этой мерзкой банды, не разбираясь особо, виновен он или не очень.

— Выбрось эту чепуху из головы! — сказал Гарвей. Он поставил свою чашку на стол и закурил сигарету. — Если тебе становится легче от того, что ты выкрикиваешь угрозы неизвестно в чей адрес, — тогда вперед, покричи ещё немного. Когда устанешь, скажи мне, и мы пораскинем мозгами.

— Думаешь, я сам этого не понимаю? — сказал Квайст. — Но если Лидия погибнет, для меня всё потеряет смысл.

— Я думаю, есть смысл попытаться поставить себя на их место, — сказал Гарвей.

— А как мы можем сделать это, если даже не знаем, на чье место себя ставить?

— Во-первых, ещё есть надежда получить требование о выкупе. Во-вторых, если ты хочешь продолжать в том же духе, продолжай. А я тогда пойду куда-нибудь в другое место и попытаюсь сам всё обдумать.

Квайст на мгновение прикрыл лицо руками.

— Извини, Дэниел, — сказал он дрожащим голосом.

— Не надо извиняться, — ответил Гарвей. — Если придется кого-нибудь убивать, я помогу тебе, не беспокойся! Но пока надо попытаться сложить мозаику. — Он бросил в пепельницу погасшую сигарету и закурил следующую. — Можно предположить, что кто-то из присутствовавших в доме Стилвеллов предыдущей ночью сам убил Кэролайн либо знает, кто это сделал. Но внезапно ему — или им — улыбается удача. На сцене появляется недотепа Топотун с ножом в кармане, который как нельзя лучше подходит на роль виновного. Дело почти сделано, но ты с помощью Бобби Хилларда сдуваешь всё это построение, словно карточный домик. Тебе удается переубедить Джадвина. Какой смысл убивать его? Ведь ты тут же выложишь свою историю кому-нибудь другому. Именно так ты и поступил, верно? Вдобавок ты заявляешь во всеуслышание, что Кэролайн была твоим старым другом и ты всё отдашь, но доберешься до убийцы. Не будем забывать: ты уже всё рассказал целой толпе копов, которые также горят желанием добраться до виновного. Тогда какой смысл пытаться заставить тебя замолчать?

— Значит — месть? — обреченно спросил Квайст.

— Вы с Кривичем упустили из виду одну вещь, проясняющую многое, Джулиан. Если бы мы имели дело с парнем, у которого поехала крыша, который пытается тебе отомстить, уж он-то приложил бы все старания, чтобы ты знал, за что расплачиваешься, почему он похитил Лидию. Он бы уже сто раз позвонил, прислал письмо, записку или известил тебя как-нибудь еще.

— Зачем меня извещать? Исчезновение Лидии говорит само за себя.

— Может быть, да, а может быть, нет, — сказал Гарвей. — Попробуй представить себе совсем другого человека. Холодного, расчетливого, способного организовать заказное убийство. Такого, для которого понятие мести — пустой звук. Что такому человеку может дать убийство Джадвина? И что может ему дать исчезновение Лидии? Одно и то же. Это дает ему время, Джулиан! Полиция куда более настойчиво ищет убийцу

Джадвина, чем расследует дело Кэролайн Стилвелл, поскольку полагает, что оба убийства совершены одним и тем же человеком. А исчезновение Лидии отвлечет от поисков убийцы Кэролайн тебя. И таким образом тот, кто нам нужен, получает время!

— Время для чего?

— Для того, чтобы замести следы, уничтожить все ниточки, которые ведут к нему! Что для такого человека значат одно-два лишних убийства, если он не связан с ними напрямую? Теперь посмотрим под этим углом зрения. Никто из находившихся в доме не мог убить Джадвина. Марк, Джерри, Беатрис Лоример, супруги Леви, Патрик Грант — никого из них не было и не могло быть в то утро на Центральном вокзале. Вот и получается, что, если один из них убил Кэролайн, тот же самый человек никак не мог стрелять в Джадвина.

— Тогда это просто совпадение, что ли?

— Нет, — сказал Гарвей, — я так не думаю. Есть по крайней мере четыре человека, о которых нам мало что известно, дружище. Мы почти ничего не знаем о Томми Бэйне и о любовнице Марка, Мириам Тэлбот. Ничего или почти ничего не дал ваш с Кривичем визит к доктору Франклу. И уж совсем ничего неизвестно о действиях адвоката Макса Готтфрида, ведущего дела Давида Леви. А ведь Леви трижды звонил ему в течение той ночи. Томми и Мириам, по слухам, отправились в коттедж Бэйна. Франки, как следует из перечня телефонных вызовов, находился в Нью-Йорке. То же самое можно сказать о Готтфриде. Надо думать, ни один из них впрямую к убийствам непричастен. Томми Бэйна и Мириам Тэлбот пока не стоит совсем сбрасывать со счетов, но скорее всего, они тоже ни при чем.

— Тогда кто?

— Гориллы, — сказал Гарвей, — гангстеры — называй как хочешь. Давид Леви и Марк Стилвелл знают, где можно купить горилл, и имеют для этого достаточно денег. Патрик Грант, скорее всего, тоже. Но я думаю, выбирать придется между Леви и Стилвеллом. Один из них натравил своих горилл на Джадвина, а когда с капитаном было покончено, спустил эту свору на тебя, организовав исчезновение Лидии. И пока мы будем лезть из кожи вон, занимаясь её поисками, вся эта банда использует выигранное время, чтобы полностью отмыть первого, главного убийцу.

— Очаровательная теория, — сказал Квайст. — Голова кругом. Будем считать, мы поняли, чего от нас ожидают. А что мы будем делать на самом деле?

— Мы пойдем другим путем, — решительно ответил Гарвей.


Обычно в офисах ассоциации Джулиана Квайста царила атмосфера веселья и хорошего настроения — неотъемлемая часть бизнеса. Картины лучших современных художников на стенах, яркие, но не кричащие тона стен и мебели, красивые девушки в красивой одежде, которые с улыбкой занимались делами клиентов, и настроение радостной приподнятости, создаваемое энергичным Джулианом, превращали визит в ассоциацию в некое не совсем обычное приключение.

Но у собравшихся в личном кабинете Квайста на следующее утро после исчезновения Лидии настроение было далеко не безоблачным. Квайст сидел за столом, опустив глаза и поджав губы. Конни Пармаль принесла ему чашку кофе, к которой он так и не притронулся. Конни старалась держаться поближе к Джулиану; в её больших печальных глазах, прячущихся за дымчатыми очками, притаилось беспокойство. Несравненная Глория Чард отвлеклась на время от исполнения своих обязанностей в приемной и сейчас тихонько сидела на диванчике рядом с Бобби Хиллардом, с чьего мальчишеского лица не сходило растерянное выражение. Дэн Гарвей мерял кабинет шагами, рассказывая подробности происшедшего в течение последних суток.

— Джулиан должен вести себя так, словно он подчинился не высказанному прямо, но достаточно понятному приказу. В течение делового дня он будет находиться здесь. Бизнес есть бизнес. Одному Богу известно, кто сейчас за ним наблюдает. Он будет принимать клиентов, которых следует принять, причем так, чтобы возможным наблюдателям стало ясно: он пошел на попятную и не собирается больше вмешиваться в полицейское расследование.