— Да, такого вопроса не избежать, — согласился Кривич.

— Я находился здесь, — сказал Джерри, — потому что мне обрыдло слушать песенки Томми Бэйна и смотреть, как Мириам Тэлбот прижимается к Марку своими роскошными телесами. Ей следовало бы вести себя поскромнее, не находите?

— Наверно, она пыталась сделать на этом свой маленький бизнес, — заметил Квайст.

— Она его уже давным-давно сделала, — засмеялся Джерри. — Или вы ничего не знаете? Наш честный и преданный старина Марк, рыцарь без страха и упрека, почти год развлекается со старушкой Мириам в отелях, мотелях и в её роскошных апартаментах в Нью-Йорке, стены которых, по слухам, обиты атласом.

— Любовная связь? — спросил Кривич. — Вы уверены?

— Я бы назвал это непрерывной оргией. Я молчал, молчал бы и дальше, но теперь Кэролайн нет, и мои слова не принесут ей страданий. Бедняжка Кэролайн, она не имела о происходящем ни малейшего понятия. Чувствовала себя в полнейшей безопасности и всегда посмеивалась над любовными притязаниями Мириам!

— Если это было общеизвестно, Марка должны были покрывать и другие. — Злость снова стала подниматься в душе Квайста, когда он припомнил ханжеские благочестивые речи старшего Стилвелла.

— Конечно, покрывали. Пат Грант, Беатрис, многие. Томми Бэйн вообще был душой всего дела. Когда Марк испытывал недостаток времени, он мог просто проехать или пройти три мили до коттеджа Бэйна, и дело в шляпе.

— Я думал, Мириам — девушка Бэйна, — сказал Квайст.

— Милый Джулиан, наш Томми не интересуется девочками с четырехлетнего возраста, с того самого момента, как играл в доктора с одной из них на веранде своего дома и обнаружил, что они куда менее привлекательны, чем мальчики.

— Эта Мириам, наверно, питала к миссис Стилвелл сильную неприязнь? — спросил Кривич.

— Вовсе нет. Зачем? Она спала с её мужем. Она вытряхивала из Марка столько денег, сколько ей требовалось. В душе она насмехалась над Кэролайн, испытывала чувство собственного превосходства, так зачем ей было её ненавидеть?

— И ты смотрел на всё это, ничего не предпринимая? — Квайст почувствовал, как его начинает бить нервная дрожь.

— А что я мог сделать, чёрт побери? Сломать жизнь Кэролайн? Нет, пока она не сомневалась в Марке, я не собирался ничего делать.

— Конечно, ведь иначе он снял бы тебя с довольствия! — не выдержал Квайст.

— Нет. — Джерри спокойно и твердо смотрел в глаза Джулиану. — Когда всё это обрушилось бы на Кэролайн, кто-то должен был поддержать ее. — Он втянул воздух сквозь стиснутые зубы. — Я любил ее, если хочешь знать! Теперь, небось, хочешь спросить, почему я в таком случае не рассказал ей всё и не попытал счастья?

— Считай, уже спросил.

— Да потому, что она любила только его. Потому что она простила бы его, если бы он попросил. Потому что ей на всем белом свете никто не был нужен, кроме моего разлюбезного братца! — Джерри глубоко затянулся, поперхнулся табачным дымом и замолчал.

— Вернемся к началу разговора, — сказал Кривич. — Когда вечеринка закончилась, вы вернулись к себе, так? Отсюда можно видеть, что происходит около бассейна?

— Нет.

— Вы легли спать?

— Нет.

— Почему?

— Сборища вроде этого — Мириам, виснущая на Марке, Леви, пожирающий взглядом всех женщин вокруг, за исключением собственной жены, совершенно искренне считающий, что может всех их купить, оптом и в розницу, и тому подобное — всякий раз оставляют меня в состоянии сильнейшего стресса. Мне требовалось не меньше чем полбутылки виски, чтобы заснуть. Я выпил эти полбутылки и стал обдумывать, не сжечь ли мне все свои картины… — Джерри криво улыбнулся. — А тут как раз послышалась полицейская сирена.

— Но ты не вышел к бассейну, — сказал Квайст. — Не припомню, чтобы я видел тебя там или потом, в доме.

— Я было пошел, — ответил Джерри. — Отсюда удобнее пройти через главные ворота. Сделал несколько шагов, увидел припаркованный рядом странный драндулет. Около него крутился патрульный, наверно, искал водителя. Пусть делает свою работу, подумал я, повернул обратно и лег в постель. И уснул.

— Когда же ты узнал, что произошло?

— Когда Шаллерт привел сюда Джадвина и тот стал задавать вопросы.

— Вы рассказали Джадвину то же, что и нам? — спросил Кривич.

— В общем, да. Может быть, не столь живописно. Кривич поколебался немного, потом нехотя сказал: — Джадвин застрелен сегодня утром в здании Центрального вокзала. Вскоре после того, как уехал отсюда.

Джерри с ошарашенным видом молча смотрел на лейтенанта.

— Шаллерт присутствовал при вашем разговоре? — поинтересовался Кривич.

— Нет. Он сразу ушел назад в дом.

— А тебе не хотелось пойти к Марку, выразить соболезнование, спросить, не нужна ли твоя помощь? — спросил Квайст.

— Не имел ни малейшего желания. — Голос Джерри внезапно охрип. — Меня тошнило при одной мысли, что придется наблюдать, как мой братец изображает безутешное горе. Я очень хотел бы помочь Кэролайн, но как раз ей моя помощь больше не требовалась. Джадвин сказал, что убийца пойман. Джонни Топотун. Он здорово исполнял песни в стиле кантри, я не раз слушал его в «Лодочном клубе». Трудно поверить в его причастность к убийству Кэролайн.

— Мы и не верим, — сказал Кривич.

— Тогда кто?

Кривич пропустил вопрос мимо ушей.

— У вас нет никаких предположений, зачем миссис Стилвелл вдруг понадобилось идти к бассейну? — спросил он. — Она была одета так, словно выскочила из дома второпях.

— Абсолютно никаких, — покачал головой Джерри.

Казалось, у Кривича вышли все вопросы, но вот он, будто вспомнив что-то, задал ещё один:

— Джерри, известно ли было миссис Стилвелл, что вы её любите?

Джерри смотрел на свои руки, которые всё ещё немного дрожали.

— Если она и знала об этом, то не от меня. Мне достаточно было, что она ко мне хорошо относится. Может, и знала. Кэролайн всегда была очень тонко чувствующей натурой. Она часто пыталась убедить меня устроить выставку моих работ в Нью-Йорке. Самостоятельно, без помощи Марка, на свой страх и риск.

— Почему же ты не прислушался? — спросил Квайст. — Она была права — картины чертовски хороши.

— А я убедил ее, что думаю иначе, что у меня не хватает внутренней уверенности в себе и в своих работах, а значит, ничего не получится. — Джерри взглянул на Квайста: — Понимаешь, согласись я с ней, и мне пришлось бы переезжать в Нью-Йорк, а я не хотел оставлять Кэролайн здесь одну, ведь ей в любой момент могла потребоваться помощь. — Его рот на мгновение сжался в узкую, твердую линию. — Но теперь меня тут ничто не держит.

Можешь быть уверен, ноги моей здесь больше не будет, дай только упаковать вещи.

— Без разрешения полиции отсюда никто не может уехать, — твердо заявил Кривич.


Квайст вернулся в город немногим позже четырех дня, запарковал машину и поднялся в свой офис.

В приемной Глория Чард одарила его чарующей улыбкой.

— Когда вы отсутствуете, босс, — сказала она, — сразу начинаются всяческие затруднения. Люди не хотят верить, что вас нет на месте. Они подозревают, что вы просто прячетесь от них.

— Для меня есть что-нибудь важное? — спросил Квайст.

— Ничего срочного. Какие новости там, куда вы ездили?

— А, ерунда. Куча грязного белья, но ничего существенного, — слегка раздраженно ответил Квайст и прошел в свой кабинет.

Как всегда, там находилась Конни Пармаль, ожидавшая его распоряжений, спрятав глаза за старомодными дымчатыми очками.

— По-моему, вам необходимо слегка взбодриться, — заботливо сказала она.

— В самую точку, — ворчливо согласился Квайст.

Только опустившись в кресло, он ощутил, как ноет каждая косточка в его теле. Он не спал уже почти двое суток.

Мисс Пармаль подошла к бару и налила в бокал хорошую порцию бурбона со льдом. Квайст с облегчением пригубил.

— Конни, передай, пожалуйста, Лидии, что я вернулся, — спустя мгновение сказал он.

— Она не появлялась здесь весь день, — ответила Конни, — думаю, вся эта история с убийством совершенно выбила её из колеи.

— Тогда ей ничего не известно о Джадвине?

— Нет, она должна знать, если слушала радио или смотрела телевизор. Вечерние газеты тоже дали материал.

— Позвони ей домой, хорошо, крошка? — Он вытянул из кедровой сигарницы длинную тонкую сигару и закурил.

Надо перемолвиться парой слов с Лидией и отправляться домой спать, решил Квайст. Он не хотел, не мог ни о чем больше думать. Кривич отличный парень, он всё сделает как надо и найдет ответы на все вопросы. Квайст сделал ещё глоток из бокала и закрыл глаза.

— Лидия не берет трубку, — сказала Конни.

— Попробуй позвонить ко мне, — пробормотал Джулиан. — Обычный условный сигнал.

Лидия, если бывала у него дома одна, поднимала трубку, если телефон звонил два раза, потом замолкал и звонил снова. Эта система была известна Конни. Она набрала номер, повесила трубку и снова набрала. Она ждала долго, но ответа так и не дождалась.

— Я еду домой и ложусь спать, — сказал Квайст. — Когда Лидия появится, пусть едет ко мне. Больше не могу, у меня буквально закрываются глаза.

Он взял такси, хотя до его дома было не больше шести кварталов. Войдя в комнату, залитую лучами вечернего солнца, он остановился у длинного стола, на котором стоял телефон. Если Лидия заходила в его отсутствие, она могла оставить записку под подушечкой, на которой стоял аппарат. Но там ничего не было.

Джулиан кое-как поднялся по лестнице наверх, разделся, побросав одежду в беспорядке на стулья, и прошел в ванную. Там он постоял несколько минут под горячим душем, вытерся, потом ощупью, словно слепой, добрался до своей кровати, лишь на мгновение остановившись у окна, чтобы задернуть плотные шторы. Он уснул раньше, чем его голова коснулась подушки.