Будущее. Что-то ждет Силию?..

В общем все достаточно ясно. Дермут станет больше зарабатывать… появится дом побольше… еще один ребенок, может быть, двое. Болезни… детские хвори… Дермут станет еще более неуживчивым, станет проявлять чуть больше нетерпения всякий раз, когда ему будут перечить… Джуди повзрослеет — яркая, решительная, очень живая… Дермут и Джуди объединятся. Сама она располнеет, поблекнет, и эти двое будут относиться к ней с эдаким веселым презрением… «Знаешь, мама, ты просто дурочка…» Да, когда подурнеешь, глупость скрывать труднее. Неожиданной молнией пронеслось в голове: «Силия, обещай мне быть всегда красивой, хорошо?» Да, но теперь это уже позади. Они прожили вместе достаточно долго, и такие вещи, как красота, утратили свое значение. Дермут вошел в ее кровь, она — в его. Они — единое целое, хотя и чужие друг другу, но едины. Она любит его, потому что он так не похож на нее, потому что, хотя она и знает теперь в точности, как он на что реагирует, она не знает и никогда не узнает, почему он реагирует так, а не иначе. Возможно, и его отношение к ней основано на том же. Нет, Дермут принимает все так, как есть. Он никогда ни над чем не ломает себе голову. Ему это кажется пустой тратой времени. Силия думала: «Правильно, очень правильно выходить замуж за человека, которого любишь. Деньги и все прочее — не самое главное. С Дермутом я бы всегда была счастлива, даже если бы нам пришлось жить в крохотном домишке и я бы сама готовила и убирала». Но Дермут не собирается быть бедняком. Он добился успеха. И будет преуспевать и дальше. Такой он человек. Вот пищеварение у него, правда, ухудшится. Он будет продолжать играть в гольф… И жизнь будет идти изо дня в день, идти и идти — по всей вероятности, в Далтон-Хите или где-нибудь еще… И она никогда не увидит мир — дальние страны: Индию, Китай, Японию, джунгли Белуджистана, Персию, где названия городов звучат как музыка: Исфаган, Тегеран, Шираз…

Она поежилась… Разве нельзя быть свободной — совсем свободной, когда тебя ничто не удерживает, не привязывает, не рвет сердце, — ни вещи, ни дом, ни муж, ни дети…

Силия подумала: «Вот бы сбежать…»

Когда-то то же самое чувствовала Мириам.

Несмотря на всю свою любовь к мужу и детям, иной раз появлялось у нее желание удрать…

Силия открыла еще один ящик. Письма. Письма от отца к матери. Она взяла то, что было сверху. Оно было написано за год до его смерти.

Самая моя дорогая Мириам, надеюсь, ты скоро сможешь ко мне приехать. Мать, кажется, в добром здравии и хорошем настроении. Зрение у нее слабеет, но она по-прежнему вяжет бесконечные носки для своих кавалеров.

У меня был долгий разговор с Армаром о Сириле. Он говорит, что парень отнюдь не глуп. Ему просто все безразлично. Говорил я и с Сирилом, надеюсь, что-нибудь отложится у него в памяти.

Постарайся приехать к пятнице, моя милая, — нашей двадцать второй годовщине. Трудно выразить словами, как много ты для меня значишь — самая прелестная, самая нежная из жен. Я смиренно благодарю Бога за то, что он послал мне тебя, любимая.

Привет нашей куколке.

Любящий тебя Джон.

Опять у Силии на глаза навернулись слезы. Когда-нибудь и у них с Дермутом будет двадцать вторая годовщина свадьбы. Дермут не стал бы писать такого письма, но в глубине души он, наверное, чувствовал бы то же.

Бедный Дермут! Как тоскливо было ему в последний этот месяц видеть радом такую подавленную, убитую горем женщину. Он не любил несчастий. Как только она покончит с этими обязанностями, горе останется позади. Мириам, когда была жива, никогда не вставала между нею и Дермутом. Мириам мертвая тоже не должна этого делать…

Они с Дермутом и дальше будут идти вместе — идти счастливо и наслаждаясь жизнью.

Именно это больше всего понравилось бы маме.

Силия вынула из ящика все отцовские письма и, сложив их в камине кучкой, подожгла. Они принадлежали умершим. Прочитанное письмо она сохранила.

На дне ящика лежал старый выцветший бумажник, вышитый золотой ниткой. Внутри — сложенный лист бумаги, очень ветхий, обтрепанный. На нем написано: «Стихи, присланные Мириам в мой день рождения».

Сантименты…

В наше время сантименты презирают…

Но в то мгновение Силии они показались до боли сладостными…

5

Силии было плохо. Одиночество угнетало ее. Так хотелось с кем-нибудь поговорить! С ней были Джуди и ее гувернантка мисс Худ, но они принадлежали к совсем другому миру и с ними ей было только тяжелее, а не легче. Силия ни в коем случае не хотела ничем омрачать жизнь Джуди. Джуди такая живая — все доставляет ей радость. В присутствии Джуди Силия старалась казаться веселой. Они играли в мяч, в бадминтон.

После того как Джуди укладывалась спать, тишина, как саваном, окутывала Силию. Было так пусто… так пусто…

Дом живо напоминал ей о тех счастливых, уютных вечерах, которые они проводили с матерью за разговорами — о Дермуте, о Джуди, о книгах, и о людях, и об идеях.

Теперь поговорить стало не с кем…

Дермут писал редко и коротко. На семьдесят втором ударе завершил партию — играл он с Эндрюсом… Росситер приезжал играть вместе с племянницей. Он уговорил Марджори Коннел стать четвертым партнером. Они играли в Хиллборо — отвратительное там поле. Женщины в гольфе только путаются под ногами. Он надеется, что Силия довольна., Не поблагодарит ли она от его имени Джуди — за письмо?

У Силии нарушился сон. Перед ней возникали картины прошлого и не давали заснуть. Иногда она просыпалась в страхе, не понимая, что же ее так напугало. Она смотрела на себя в зеркало и видела, что выглядит больной.

Она написала Дермуту, умоляя его приехать на выходные.

Он ответил:

Дорогая Силия, я изучил расписание поездов, и получается, что ехать смысла не имеет. Мне бы пришлось возвращаться в воскресенье утром, а иначе я бы приехал только в два утра. Машина барахлит, и я поставил ее на ремонт. Я знаю, ты понимаешь, что, проработав всю неделю, я чувствую переутомление. К концу недели устаю как собака и не горю желанием отправляться в путешествие на поезде.

Еще три недели, и я уйду в отпуск. Мне кажется, твоя идея насчет Динара — неплохая. Я напишу туда и закажу комнаты. Не работай слишком много, — не переутомляйся. Больше гуляй.

Ты помнишь Марджори Коннелл, довольно приятную брюнетку, племянницу Росситера? Она только что потеряла работу. Возможно, мне удастся добыть ей здесь место. Она очень дельная. Как-то, когда она совсем пала духом, я сводил ее в театр.

Береги себя и не перенапрягайся. По-моему, ты права, что не продаешь дом. Положение может измениться к лучшему, и позже за него могут дать больше. Не думаю, что нам от него будет когда-нибудь польза, но если у тебя с ним связаны сентиментальные чувства, можно, наверно, — это не будет, видимо, много стоить, — заколотить его и нанять сторожа или же ты могла бы сдать его в аренду. Деньги за твои книги пошли бы на уплату налогов и на садовника, да и я помогу, если хочешь. Работаю я ужасно много и почти каждый вечер прихожу домой с головной болью. Хорошо бы взять да уехать.

Привет Джуди.

Любящий тебя Дермут.

В последнюю неделю перед приездом Дермута Силия пошла к врачу и попросила дать что-нибудь, чтобы она могла спать. Он знал ее с самого рождения. Расспросил, осмотрел, а потом сказал:

— Разве никто не мог бы побыть с вами?

— Муж приедет через неделю. Мы собираемся с ним за границу.

— Прекрасно! Знаете, дорогая моя, вы вот-вот сорветесь. Состояние у вас очень подавленное — вы пережили потрясение, надрываете себя горем. Вполне естественно. Я знаю, как вы были привязаны к матери. Но как только вы с мужем выберетесь куда-нибудь, смените обстановку, все будет снова в порядке.

Он похлопал ее по плечу, выписал рецепт и отпустил.

Силия считала дни. Когда приедет Дермут, все будет в порядке. Он должен приехать как раз накануне дня рождения Джуди. Они его отметят, а потом отправятся в Динар.

Новая жизнь… Горе и воспоминания отойдут в прошлое… Они с Дермутом идут вперед, в будущее.

Через четыре дня Дермут будет здесь…

Через три дня…

Через два дня…

Сегодня!

6

Что-то не так… Дермут приехал, но это был не Дермут. Это был чужой человек, который поглядывал на нее искоса и отводил глаза…

Что-то случилось…

Заболел…

Попал в беду…

Нет, тут что-то другое.

Он стал чужим…

— Дермут, случилось что-нибудь?

— А что может случиться?

Они были одни в комнате Силии. Силия заворачивала в папиросную бумагу подарки для Джуди ко дню рождения и перевязывала их лентой.

Почему она так испугалась? Отчего это тошнотворное чувство ужаса?

Его глаза — странные бегающие глаза… он то взглянет на нее, то отведет взгляд…

Нет, это не Дермут — честный, красивый, смеющийся Дермут…

Этот вороватый, увиливающий тип… он выглядел почти как преступник…

Она неожиданно спросила:

— Дермут, ничего не произошло… с деньгами… я хочу сказать, ты ничего не натворил?..

Как передать это словами? Дермут, воплощение честности, — и вдруг растратчик? Фантастика, фантастика!

Но эти бегающие глаза…

Как будто ей не все равно, что он сделал!

Вид у него был удивленный.

— С деньгами? Нет, с деньгами все в порядке… Я… у меня все хорошо.

Она успокоилась.

— Я подумала — глупо, конечно, с моей стороны…