И все же она не может теперь бросить Хейзел и Оуэна… Она выбросила главы о спиритизме, сеансах, власти медиумов и о жульничестве. Потом медленно и с большим трудом переделала всю первую часть своей книги. Работа ее не радовала. Она спотыкалась на каждом предложении и без всяких видимых причин устраивала немыслимые грамматические выкрутасы.

В то лето Дермут любезно согласился поехать с нею в Уэльс на весь свой двухнедельный отпуск. Силия смогла бы тогда приглядеться к «местному колориту». Они поехали, но колорит все время ускользал от Силии. С собой она взяла небольшую записную книжечку, чтобы ходить и записывать все, что привлечет ее внимание. Однако по натуре она была человеком не очень наблюдательным, дни шли, а в книжечку заносить было практически нечего.

У нее возник большой соблазн отказаться от Уэльса, сделать Оуэна шотландцем по имени Гектор, живущим в горной Шотландии.

Но Дермут заметил ей, что трудность будет точно такая же: о горной Шотландии она тоже не имеет никакого понятия.

В отчаянии Силия забросила книгу. Она вообще ни строчки не могла написать. К тому же в голове у нее уже разыгрывались сцены из жизни рыбаков на побережье Корнуолла…[249]

И она уже хорошо была знакома с Амосом Полриджем…

Дермуту она ничего не говорила, так как чувствовала себя виноватой, прекрасно понимая, что не имеет никакого представления ни о рыбаках, ни о море. Бесполезно и писать об этом, но придумывать было так увлекательно. Была там и дряхлая старушенция — беззубая и зловещая с виду…

А книгу о Хейзел она допишет как-нибудь потом. Оуэн прекрасно может быть порочным молодым маклером из Лондона.

Только — так, во всяком случае, Силии казалось — Оуэну вовсе не хочется им быть…

Он помрачнел, затуманился, и она вообще перестала ясно его видеть, точно тот и не существовал вовсе.

3

Силия уже привыкла жить скромно и считать каждый пенс.

Дермут все надеялся когда-нибудь разбогатеть. Более того, он был совершенно в этом уверен. Силия же стать богатой не рассчитывала. Ее вполне устроит, если все будет так, как есть, она только надеялась, что это не явится слишком большим разочарованием для Дермута.

Но настоящей финансовой катастрофы не ожидал ни он, ни она. Бум, возникший после войны, кончился. Наступил спад.

Фирма, в которой служил Дермут, обанкротилась, и он оказался без работы.

У них были годовые проценты — пятьдесят фунтов у Дермута и сто у Силии, и еще у них были облигации военного займа на двести фунтов и дом Мириам — как пристанище для Силии и Джуди.

Тяжелые настали времена. Силия все воспринимала через Дермута. А тот очень тяжело переживал совершенно незаслуженную неудачу (работал-то ведь он хорошо). Он ожесточился и раздражался по любому поводу. Силия отпустила Кейт и Денмен, решив, что сама будет вести хозяйство — до той поры, пока Дермут не подыщет себе другую работу. Денмен, однако, уйти отказалась. Вскипев, она заявила в сердцах:

— Не будем спорить Ни к чему это. Я готова ждать, пока вы сможете заплатить. Не брошу свою любимую малышку.

Итак, Денмен осталась. Они с Силией по очереди вертелись и крутились — убирались, стряпали, занимались Джуди. То Силия вела утром Джуди гулять в парк, а Денмен готовила и убирала, то уходила Денмен, а Силия оставалась.

Силия находила в этом странное удовольствие. Ей нравилось быть чем-то занятой. По вечерам же она выкраивала время, чтобы продолжать историю про Хейзел. Она усердно дописывала книгу, сверяясь с заметками, привезенными из Уэльса, затем послала ее издателю. А вдруг что-нибудь получится.

Но рукопись немедленно вернули. Силия сунула ее в ящик и больше писать не пыталась.

Главной в жизни проблемой для Силии был Дермут. Дермут лишился всякого благоразумия. Он так тяжело переживал поражение, что с ним трудно стало находиться рядом. Если Силия смеялась, он упрекал ее, говорил, что могла бы проявить побольше понимания. Если она молчала, говорил, что могла бы попытаться его развеселить.

Силия в отчаянии думала, что, если бы Дермут пошел ей навстречу, они пережили бы все это куда спокойнее. Лучший способ бороться с бедой — встретить ее со смехом.

Но Дермуту было не до смеха. Его гордость была жестоко уязвлена.

Как бы зло и неразумно ни вел он себя, Силию это уже не обижало, как тогда, на званом вечере. Она понимала, что он страдает, — страдает за нее больше, чем за себя.

Иногда он выплескивал свои сокровенные мысли.

— Почему бы вам не уехать — тебе и Джуди? Отвези ее к матери. Сейчас я никуда не годен. Я знаю: со мной невозможно жить вместе. Я уже говорил тебе как-то: во времена тяжелые я никуда не годен. Не выношу неприятностей.

Но Силия не желала оставлять его. Ей хотелось бы облегчить ему жизнь, но, похоже, она ничего не могла поделать.

День проходил за днем, работы Дермут не находил и становился все мрачнее и мрачнее.

И наконец, когда Силия совсем упала духом, и почти уже решила уехать к Мириам, как и предлагал постоянно Дермут, в событиях наметился поворот.

Как-то днем Дермут пришел домой другим человеком. В нем снова появилось знакомое мальчишество; синие глаза сияли и искрились.

— Силия, это же просто замечательно. Ты помнишь Томми Форбса? Я заглянул к нему — просто так, на всякий случай, — а он за меня ухватился. Как раз такой человек, как я, ему и нужен. Для начала положил восемьсот в год, а через год или два я смогу зарабатывать полторы-две тысячи. Пойдем куда-нибудь отпразднуем!

Какой это был счастливый вечер! Дермут сразу так изменился — оживился и радуется как ребенок. По его настоянию они купили Силии новое платье.

— Ты очаровательна в этом гиацинтово-голубом. Я — я по-прежнему безумно люблю тебя, Силия.

Влюбленные — да, они по-прежнему были влюблены друг в друга.

В ту ночь Силия, лежа без сна, думала: «Надеюсь… надеюсь, у Дермута всегда все будет хорошо. Он так переживает, когда что-нибудь не ладится».

— Мамочка, — ни с того ни с сего спросила Джуди на следующее утро, — что такое друг до первой беды? Нянечка сказала, что у нее в Пекэме есть один такой.

— Это такой человек, который очень хорошо к тебе относится, пока все в порядке, но сразу отворачивается, если случится беда.

— А, — сказала Джуди, — понятно. Как папочка.

— Нет, Джуди, что ты! Папочка расстроен и невесел, когда его что-то тревожит, но, если ты или я заболеем или расстроимся, папочка все для нас сделает. Он самый преданный человек на свете.

Джуди задумчиво посмотрела на мать и сказала:

— Не люблю людей, которые болеют. Они лежат в постели и не могут играть. Вчера в парке Маргарет засорила глаз. Она не могла больше бегать и села на скамейку. Она хотела, чтоб и я с ней сидела, а я не стала.

— Джуди, это очень плохо.

— Нет, не плохо. Я не люблю сидеть. Я люблю носиться.

— А если бы тебе что-нибудь попало в глазик, разве тебе не хотелось бы, чтобы кто-то посидел рядом и поговорил с тобой, а не убегал от тебя?

— Ну и пускай убегает… Но ведь не я глазик засорила, а Маргарет…

Глава 15

Процветание

1

Дермут преуспевал. Он зарабатывал почти две тысячи в год. Для них с Силией наступило прекрасное время. Они договорились начать откладывать деньги, но решили с этим не спешить.

Прежде всего они купили подержанный автомобиль.

Кроме того, Силия давно уже мечтала жить за городом. Для Джуди это было бы куда лучше, да и сама она ненавидела Лондон. Раньше Дермут всегда возражал, ссылаясь на расходы: проезд на поезде, продукты в городе дешевле и так далее.

Теперь, однако, он признал, что такая мысль ему по душе. Они подыщут коттедж не слишком далеко от Далтон-Хит.

В конце концов поселились они в домике на территории громадного имения, которое теперь дробилось на участки под застройку. Поле для гольфа в Далтон-Хит было всего в десяти милях. Завели они и собаку — прелестного терьера по кличке Обри.

Денмен переехать с ними за город отказалась. Будучи ангелом во времена тяжелые, теперь с наступлением благополучия она стала сущим дьяволом. Она грубила Силии, расхаживала задрав нос и в конце концов сообщила, что увольняется: раз некоторые люди стали задаваться, пришла, значит, ей пора сменить обстановку.

Переехали они весной, и Силия, замирая от восторга, глядела на цветущую сирень. Сирени было видимо-невидимо, всех оттенков — от розово-лиловой до пурпурной. Выходя рано утром побродить по саду в сопровождении скачущей по пятам Обри, Силия думала, что жизнь почти достигла совершенства. Нет больше грязи, пыли и тумана. Это — Дом…

Силия обожала жить за городом и подолгу бродила с Обри. Поблизости была крохотная школа, куда утром отправлялась Джуди. В школе Джуди чувствовала себя, как рыба в воде. Она робела с кем-нибудь наедине, но ни чуточки не смущалась, когда народу было полно.

— А можно мне будет когда-нибудь пойти в большую школу, мамочка? Где сотни, и сотни, и сотни девочек? Какая школа в Англии самая большая?

У Силии случилась стычка с Дермутом по поводу их нового жилища. Одну комнату на верхнем этаже с окнами по фасаду они предназначали для спальни. Другую Дермут хотел приспособить под свою гардеробную. Силия же доказывала, что это должна быть детская — для Джуди.

Дермут вспылил.

— Полагаю, ты все равно настоишь на своем. Во всем доме я буду единственным, кто в своей комнате луча солнца ни разу не увидит.

— У Джуди должна быть солнечная комната.

— Чепуха, она и так целыми днями на улице. Та комната сзади очень просторная, полно места, чтобы носиться.