Они, кажется, ждут, чтобы она что-то сделала или сказала…

Но она не может.

Ей просто хочется быть одной…

Отдохнуть…

Но было что-то… кто-то…

Она прошептала:

— Дермут?

3

Она задремала. Когда открыла глаза, он был рядом. Но что с ним случилось? Он выглядел другим — таким странным. Что-то с ним было не то — узнал плохую новость или еще что-нибудь.

— Ну что? — спросила она.

Он ответил голосом странным, неестественным:

— Дочка.

— Нет, я о тебе говорю. Что случилось?

Лицо его сморщилось, пошло складками. Он плакал — Дермут и плачет?!

Он сказал прерывисто:

— Это было так ужасно… так долго… ты понятия не имеешь, как страшно это было…

Он стоял на коленях у ее постели, пряча лицо. Она положила руку ему на голову. Как он ее любит!..

— Любимый, — сказала она, — теперь все хорошо…

4

Мама была рядом. Инстинктивно, от одного лишь вида ее улыбающегося лица Силия почувствовала себя лучше — сильнее. Как и в детские годы, она считала, что, «если мамочка рядом, все будет чудесно».

— Не уходи, мамочка.

— Нет, нет, милая. Я буду здесь, посижу рядом.

Силия так и заснула, держа мать за руку. Проснувшись, сказала:

— Мамочка, как это здорово, когда не тошнит.

Мириам засмеялась.

— Ты сейчас увидишь малышку. Сиделка принесет ее.

— Ты уверена, что это не мальчик?

— Абсолютно уверена. Девочки куда милее, Силия. Для меня ты всегда значила больше, чем Сирил.

— Да, но я была так уверена, что будет мальчик… Дермут обрадуется. Он хотел девочку. И добился своего.

— Как всегда, — сухо заметила Мириам, — а вот и сиделка.

Сиделка вплыла в комнату наглаженная, чопорная и важная, неся что-то на подушке.

Силия взяла себя в руки. Новорожденные младенцы очень уродливы — пугающе уродливы. Надо быть готовой.

— Ой! — воскликнула она в великом удивлении. Это крошечное создание и есть ее ребенок? Она почувствовала волнение и испуг, когда сиделка осторожно положила малышку на ее согнутую руку. Эта смешная крохотуля с личиком, красным как у индейца, и с шапочкой темных волос? И вовсе не похожа на сырое мясо. Смешное, прелестное, забавное личико.

— Восемь с половиной фунтов, — с большим удовлетворением сообщила сиделка.

Как это нередко бывало с ней прежде, у Силии появилось ощущение, что все это нереально, не на самом деле. Просто она исполняет роль молодой мамаши.

Но она вовсе не чувствовала себя ни женой, ни матерью. Она чувствовала себя маленькой девочкой, вернувшейся домой после восхитительных и утомительных гостей.

5

Малышку Силия назвала Джуди[244] — именем, самым близким к Панчу!

Джуди была очень славной малюткой. Каждую неделю она набирала требуемый вес и плакала самый минимум. Зато когда плакала, то ревела как разъяренная крохотная тигрица.

Воспользовавшись, как сказала бы бабушка, «своим месяцем», Силия оставила Джуди с Мириам и отправилась в Лондон, чтобы подыскать удобное жилье.

То, что они вновь вдвоем с Дермутом, доставляло ей особую радость. Это был словно второй медовый месяц. Радость Дермута отчасти объяснялась тем — как обнаружила потом Силия, — что она оставила Джуди, чтобы быть с ним.

— Я так боялся, что ты совсем погрязнешь в домашних заботах, обо мне и думать перестанешь.

Утихомирив свою ревность, Дермут стал энергично — когда только мог — помогать ей в поисках жилья. Силия была теперь вполне опытной в таких делах — вовсе не той полнейшей простофилей, которую так напугала деловитость мисс Бэнкс. Силия вела себя так, словно всю жизнь только и делала, что снимала квартиры.

Они собирались снять квартиру без мебели. Так будет дешевле, а практически всю обстановку, которая им понадобится, может дать Мириам — из своего дома.

Но таких квартир — без мебели — было очень мало. И потом, почти всегда возникала загвоздка — огромный залог. День проходил за днем, и Силия все больше впадала в уныние.

Положение спасла миссис Стедмен.

Она явилась как-то утром во время завтрака с таинственным видом заговорщицы.

— Мои вам, сэр, извинения, — сказала миссис Стедмен, — что вторгаюсь в такое время, но вчера вечером Стедмен услышал где-то, что квартира восемнадцать в Лостон-Мэншнз — это тут, за углом — освобождается. Хозяева уже написали об этом посредникам, так что если вам сейчас туда слетать, мэм, прежде чем еще кто пронюхает, как говорится, то…

Слушать дальше было и не нужно. Силия выскочила из-за стола, надела шляпку и помчалась словно гончая, взявшая след.

В квартире № 18 в Лостон-Мэншнз тоже завтракали. В ответ на сообщение неряшливой горничной: «Тут вашу квартиру хотят посмотреть, мэм», — Силия, стоявшая в прихожей, услышала удивленное восклицание: «Но они еще и письма моего получить не успели. Сейчас только половина девятого».

Из столовой, вытирая рот, вышла молодая женщина в кимоно. За ней вился запах копченой рыбы.

— Вы в самом деле хотите посмотреть квартиру?

— Да, если можно.

— Ну что ж, пожалуйста.

Силию провели по квартире. Да, она вполне ей подходила. Четыре спальни, две гостиные — все, правда, не первой чистоты. Арендная плата — восемьдесят фунтов в год (ужасно дешево). Залог — увы! — в сто пятьдесят фунтов, да еще придется учесть линолеум (у Силии линолеум вызывал отвращение). Силия предложила залог в сто фунтов. Молодая женщина в кимоно с презрением это предложение отвергла.

— Ладно, — сказала тогда Силия решительно, — беру.

Спускаясь по лестнице, она порадовалась тому, что приняла такое решение: навстречу уже поднимались две женщины, каждая с приглашением от агента на осмотр.

В следующие три дня Силии и Дермуту предлагали уже двести фунтов, чтобы они только отказались от своего права на эту квартиру.

Но они упорно за нее держались, заплатили сто пятьдесят фунтов и вступили во владение номером восемнадцатым в Лостон-Мэншнз. Наконец у них был свой дом — правда, довольно грязный.

Через месяц жилище их было просто не узнать. Дермут и Силия ремонт сделали сами — ничего иного позволить себе они не могли. В процессе работы, учась на своих ошибках, они узнали много интересного о том, как красить клеевой краской, белить и оклеивать обоями. Получилось все прелестно, решили они. Дешевые обои из вощеного ситца оживили длинные темные коридоры. Стены, покрашенные желтой клеевой краской, придали солнечный вид комнатам, выходящим на север. Гостиные были светло-кремовыми — хороший фон для картин и фарфора. Линолеум был выдран с корнем и отдан миссис Стедмен, которая с жадностью за него ухватилась: «Мне очень нравится хороший линоль, мэм».

6

Тем временем Силия успешно выдержала еще одно испытание — то, что было ей уготовано в конторе миссис Бармен. Контора миссис Бармен поставляла нянь для ухода за детьми.

Прибыв в это заведение, внушающее благоговейный трепет, Силия была принята высокомерным существом с желтыми волосами: от нее потребовали заполнить формуляр с тридцатью четырьмя вопросами — явно предназначенными для того, чтобы унизить человека, на них отвечающего. Потом ее провели в небольшой закуток, похожий на врачебный кабинет, и там, за занавеской, оставили ждать нянь, которых желтоволосая сочтет возможным ей направить.

К тому времени, когда вошла первая, ощущение собственной неполноценности переросло у Силии в совершеннейшую униженность, нисколько не развеянную первой претенденткой, высокой, дородной и чопорной дамой, вызывающе опрятной и величественной.

— Доброе утро, — тихо молвила Силия.

— Доброе утро, мадам.

Величественная особа присела на стул напротив Силии и уставилась на нее, всем своим видом как бы давая понять, что общественное положение Силии вряд ли может устроить того, кто хоть немного себя уважает.

— Мне нужна няня для малыша, — начала Силия, стараясь не чувствовать себя и, главное, не выглядеть полнейшим несмышленышем в делах такого рода.

— Да, мадам. Месячного?

— Нет, двухмесячного.

Уже промашка: «месячный» — это же термин, а не обозначение конкретного возраста. Силия почувствовала, что рухнула в глазах величественной дамы.

— Очень хорошо, мадам. Есть ли другие дети?

— Нет.

— Первый ребенок. Семья большая?

— Э-э… Я и муж.

— И сколько же у вас прислуги в штате, мадам?

В штате? Ну и слово, чтобы описать слугу, еще даже не нанятого.

— Мы живем очень скромно, — пролепетала, зардевшись, Силия. — Одна горничная.

— В детских комнатах убирают и прислуживают?

— Нет, в детской вам придется убирать самой.

— Ах. — Величественная особа поднялась и произнесла скорее с печалью, чем с раздражением: — Боюсь, мадам, место у вас совсем не то, что я ищу. В доме сэра Элдона Уэста в моем распоряжении была нянька, а детские комнаты обслуживались младшей горничной.

В глубине души Силия ко всем чертям послала желтоволосую. Чего ради писать в формуляре, что тебе нужно и каковы твои пожелания, если потом присылают ту, что если и согласится работать, то разве у Ротшильдов, — разумеется, если последние придутся даме по вкусу?

Потом вошла сурового вида женщина с черными бровями.

— Один малыш? Месячный? Вы понимаете, мадам, что все я беру на себя? Никакого вмешательства я не потерплю.

И уставилась на Силию.

«Я покажу молодым мамашам, как приходить и надоедать мне», — говорил ее пронзительный взгляд.

— Боюсь, — сказала Силия, — мне это не подойдет.