— Ты же вышла.

— Я вышла, да, но в любом случае не всегда разумно любить очень сильно. Это как незаживающая боль… Быть любимой лучше… Можно проще смотреть на жизнь… Мне так не удавалось. Если бы я знала больше об этом майоре… Если бы он безусловно мне нравился… Может быть, он пьет… Может, он… Всякое ведь может быть. Будет ли он о тебе заботиться, беречь тебя? Будет ли добр к тебе? Нужно обязательно, чтобы кто-то заботился о тебе, когда меня не станет.

Большую часть сказанного Силия пропустила мимо ушей. Деньги не имели для нее значения. Когда папа был жив, они были богаты, когда умер — стали бедными, но Силия разницы не замечала. У нее был дом, сад и рояль.

Брак для нее означал любовь — возвышенную, романтическую любовь — и счастливую навсегда жизнь. Книги, которые она читала, житейской мудрости ее не научили. Смущало ее и приводило в замешательство то, что она понятия не имела, любит ли она майора Джонни де Бэра или нет. За минуту до того, как он сделал ей предложение, она, конечно, ответила бы, что не любит. А теперь? Что-то он в ней разбудил — что-то страстное, волнующее и смутное.

Мириам попросила его уехать и дать Силии два месяца на раздумья. Он повиновался, но писал письма, немногословный Джонни де Бэр оказался мастером сочинять любовные послания. Письма его были иногда коротенькими, иногда длинными, но никогда — одинаковыми, и были это такие письма, о каких только и мечтают молодые девушки. К концу двух месяцев Силия решила, что влюблена в Джонни. Она отправилась с матерью в Лондон, вполне готовая сказать ему именно это. Когда же она его увидела, чувства ее резко переменились. Этот человек был для нее по-прежнему чужим, она не любила его. И она ответила ему отказом.

7

Джонни де Бэр не смирился со своим поражением так легко. Он еще пять раз просил Силию выйти за него. Больше года забрасывал письмами, соглашался «просто дружить», посылал ей всякие прелестные мелочи, упорно добиваясь ее благосклонности, и настойчивость его чуть было не дала плодов.

Все было так романтично… так похоже на картины ухаживания, которые рисовала Силия в воображении. Его письма, то, что в них говорилось… это было как раз то, чего она жаждала. Тут Джонни де Бэр был действительно мастак. Он был прирожденным любовником. Через его жизнь прошло немало женщин, и он знал, чем женщину привлечь. Знал он и как развернуть наступление на замужнюю женщину, и как пленить деву юную. Силия чуть было не поддалась ему, но не поддалась. Было в ней что-то незыблемое, что подсказывало, нужно ей это или не нужно, и не давало ее провести.

8

Как раз тогда-то Мириам и убедила дочь заняться чтением французских романов. Чтобы не запускать французский, сказала она. Среди книг были романы Бальзака и других французских реалистов.

Были и некоторые современные произведения, которые мало кто из английских матерей предложил бы читать своим дочерям.

Но Мириам сделала это с умыслом.

Она твердо решила, что Силия — такая мечтательная, просто витающая в облаках — должна узнать жизнь.

Силия послушно читала, но без особого интереса.

9

Руки Силии добивался не только майор. Ральф Грэм, тот веснушчатый мальчик из школы танцев. Теперь он был владельцем чайной плантации на Цейлоне. Силия ему всегда нравилась, даже когда была девочкой. Вернувшись и встретив ее взрослой, он в первую же неделю отпуска попросил ее руки. Силия без колебаний отказала. У Ральфа гостил друг, и друг этот написал потом письмо Силии. Ему не хотелось бы перебегать дорогу Ральфу, но он влюбился в Силию с первого взгляда. Смеет ли он надеяться? Но ни Ральф, ни его друг не произвели впечатления на Силию.

А в тот год, когда к ней сватался Джонни де Бэр, у нее появился друг — Питер Мейтланд. Питер был несколькими годами старше своих сестер. Он был военным, и много лет его полк стоял за границей. Теперь его перевели служить в Англию. Возвращение Питера совпало с помолвкой Элли Мейтланд. Силии и Джейнет предстояло быть подружками невесты. На свадьбе Силия и познакомилась с Питером.

Питер Мейтланд был высокий и темноволосый. Свою застенчивость он скрывал за приятной манерой говорить не спеша. Семейство Мейтландов было все такое же добродушное, общительное и беззаботное. Они не торопились никогда и никуда. Они опаздывали на поезд — ну, ничего не поделаешь, можно уехать и следующим. Не успевали к обеду — тоже ничего, голодными как-нибудь не останутся. У них не было ни честолюбивых желаний, ни энергии для их осуществления. И Питер как бы вобрал в себя наиболее характерные черты всего семейства. Никто никогда не видел, чтобы Питер куда-нибудь спешил. «И через сто лет все будет то же», — так он рассуждал.

Свадьба Элли проходила вполне по-мейтландовски. Миссис Мейтланд, крупная, рассеянная и добродушная, никогда не вставала раньше полудня и частенько забывала распорядиться о еде. Главным занятием в то утро были попытки «втиснуть маму в ее наряд». Поскольку она питала отвращение к примеркам, ее кремовое атласное платье вышло очень тесным и причиняло неудобства. Невеста засуетилась: с умом поработав ножницами, прикрыв орхидеями кое-как изъяны, устроила так, что маме стало удобно. Силия пришла пораньше — помочь: в какой-то момент и в самом деле казалось, что Элли в этот день так и не выйдет замуж. Когда ей пора было уже выезжать, она еще преспокойно сидела в одной сорочке и занималась педикюром.

— Хотела это сделать вчера вечером, — объяснила она. — Но как-то вот не собралась.

— Экипаж уже здесь, Элли.

— Правда? О, тогда пусть кто-нибудь позвонит Тому и скажет, что я опоздаю на полчасика… Бедняжка Том, — добавила она задумчиво. — Он такой славный малый. Мне бы не хотелось, чтобы он мучился в церкви, считая, что я передумала.

Элли выросла высоченной — в ней было почти шесть футов. А жених был пяти футов пяти дюймов и, по словам Элли, «такой веселый малый — такой приятный».

Пока Элли, которая вняла наконец резонам, завершала свой туалет, Силия вышла в сад, где капитан Питер Мейтланд мирно раскуривал трубку, нимало не волнуясь по поводу того, что сестра опаздывает.

— Томас — малый разумный, — сказал он. — Он знает, что она за человек. Он и не ждет, что она приедет вовремя.

Он немного робел, разговаривая с Силией, но, как часто бывает, когда встречаются два застенчивых человека, скоро обнаружилось, что им легко друг с другом.

— Вы, должно быть, считаете нас странной семейкой? — сказал Питер.

— У вас, мне кажется, нет ощущения времени, — смеясь, ответила Силия.

— А зачем жить наспех? Спокойнее надо быть — наслаждаться жизнью.

— А разве так достигнешь чего-нибудь?

— А чего надо достигать? В этой жизни все похоже одно на другое.

Питер Мейтланд, бывая дома в отпуске, отказывался, как правило, от всех приглашений. Терпеть не могу, говорил он, изображать из себя пуделька. Он не танцевал, а в теннис или гольф играл с мужчинами или со своими сестрами. Но после свадьбы он стал воспринимать Силию как еще одну сестру. Питер, Силия и Джейнет все время держались вместе. А потом Ральф Грэм, оправившись после отказа, полученного от Силии, начал ухаживать за Джейнет, и трио стало квартетом. Наконец квартет распался на пары — Джейнет с Ральфом, Силия с Питером.

Обычно Питер учил Силию играть в гольф.

— Торопиться не будем, учти. Пройдемся по нескольким лункам и передохнем — присядем, трубочку выкурим, если станет очень жарко.

Это вполне устраивало Силию. К играм душа у нее не лежала, что беспокоило ее почти так же, как то, что у нее нет «фигуры». Но с Питером она могла об этом не думать.

— Ты ведь не хочешь быть профессионалом, охотницей за призами. Просто получай удовольствие — вот и все.

Сам Питер отличался во всех играх. Он был прирожденным спортсменом и мог достигнуть выдающихся результатов, если бы не присущая ему лень. «Игра, — говорил он, — есть игра, зачем превращать ее в работу?»

Он прекрасно ладил с матерью Силии. Она любила всех Мейтландов, а Питер с его неспешными движениями, с его приятной манерой поведения и несомненно ангельским характером был ее любимцем.

— За Силию вам нечего беспокоиться, — говорил он, приглашая девушку покататься верхом, — я присмотрю за ней. Я, правда, за ней присмотрю.

Мириам понимала, что он хотел сказать. Она чувствовала, что Питеру Мейтланду можно доверять.

Питеру было кое-что известно об отношениях между Силией и ее майором. Ненавязчиво, очень осторожно, чтобы не обидеть девушку, он дал ей совет:

— Такой девушке, как ты, Силия, надо выходить за того, у кого водятся денежки. Ты из тех, кому нужна опека. Я не хочу сказать, что тебе следует выйти за какого-нибудь противного богатого еврея — ничего подобного. А вот за славного малого, который любит спорт и все такое и который мог бы о тебе заботиться, — это да!

Когда у Питера кончился отпуск и он вернулся в свой полк, который стоял в Олдершоте, Силия очень без него заскучала. Она писала ему, а он — ей: это были бездумные письма, непринужденные, как беседа.

Когда Джонни де Бэр в конце концов смирился с тем, что ему отказали, Силия почувствовала себя словно выжатой Она даже не подозревала, сколько сил уйдет у нее на то, чтобы противостоять его натиску. Едва произошел окончательный разрыв, как она засомневалась, не будет ли потом раскаиваться. Похоже, она питала к нему более глубокие чувства, чем сама думала. Теперь ей не хватало волнения, которое вызывали у нее его письма, его подарки, его домогательства.

Как к этому отнеслась мать, Силия могла только догадываться. Почувствовала ли Мириам облегчение или же огорчилась? Силия думала то так, то эдак и, собственно говоря, от истины далека не была.