Агата Кристи - Хлеб Гиганта

— Мы можем спросить юриста?

— Или есть еще регистрационная палата. Точно!

— Не думаю, что нам стоит обращаться в регистрационную палату. Я буду чувствовать себя словно кухарка или горничная после помолвки.

— Не думаю, что это так, дорогая. Но если ты хочешь венчаться в церкви, давай сделаем именно это. В Лондоне тысячи церквей, все они сейчас свободны. Уверен, что в одной из них нам окажут эту услугу.

Они ушли, смеясь от счастья. Вернон забыл обо всем — об угрызениях совести, о Джейн...

В тот же день, в половине второго, Вернон Дейер и Элеонор Верекер обвенчались в церкви Святого Вознесения в Челси.

1

Шесть месяцев спустя Себастиан Левины получил письмо от Джо.

«Отель Св. Георгия, Сохо

Дорогой Себастиан!

Я приехала на несколько дней в Англию. Была бы очень рада увидеться с тобой.

Твоя Джо».

Себастиан несколько раз пробежал глазами короткую записку. Он прибыл в увольнение на несколько дней и остановился в доме матери. Так что письмо попало к нему незамедлительно. Напротив него за утренним столом сидела миссис Левинн, она наблюдала за сыном, и Себастиан в который раз подивился материнскому чутью. Она поняла по его лицу (которое многие люди считали непроницаемым) все, что было в записке, так же ясно, как если бы читала ее сама

Когда она заговорила, ее голос звучал как обычно:

— Еще желе, милый?

— Нет, спасибо, мама, — ответил он сперва на заданный вопрос, а потом тот, который не был произнесен вслух, но являлся не менее явным: — Это от Джо.

— Джо, — повторила миссис Левины. Ее голос ничего не выражал.

— Она в Лондоне.

Повисло молчание.

— Понятно, — сказала миссис Левины.

Ее голос по-прежнему ничего не выражал. Но Себастиан читал ее мысли так же явственно, как если бы она закричала;

«Сыночек мой, сыночек мой! Ведь ты только-только начал ее забывать! Зачем она вернулась? Почему она не может оставить тебя в покое? Эта девушка, у которой нет ничего общего ни с нами, ни с нашим народом? Эта девушка, которая никогда не будет тебе хорошей женой?»

Себастиан поднялся.

— Думаю, я должен увидеться с ней.

Мать ответила все тем же голосом:

— Полагаю, да.

Больше они ни слова не сказали. Они поняли друг друга. Каждый уважал мнение другого.

Пока Себастиан шел по улице, ему вдруг пришло в голову, что Джо не оставила ему никакой подсказки, кого спросить в отеле, под каким именем она остановилась. Как ее теперь зовут — миссис Уайт или мадам Ламарр? Конечно, это не так уж важно, но это одна из тех глупых светских нелепостей, из-за которых чувствуешь себя неловко. Он спросит ее либо под одним именем, либо под другим. Но как же это похоже на Джо — упустить самое главное!

Однако оказалось, что ничего спрашивать не надо, потому что первым же человеком, которого он встретил в дверях отеля, была сама Джо. Она радостно вскрикнула, увидев его.

— Себастиан! Мне и в голову не могло прийти, что ты получишь мое письмо так скоро!

Она направилась в дальний конец вестибюля, он последовал за ней.

В первый момент ему показалось, что Джо сильно изменилась — она стала такой далекой, почти чужой. Отчасти, подумал он, это из-за одежды. Джо была одета очень по-французски — в спокойные, теплые тона, скромно, но абсолютно не так, как одевались в Англии. Она была тщательно накрашена: матовая бледность кожи подчеркнута с помощью пудры, губы неестественно яркие и что-то сделано с уголками глаз.

Себастиан подумал:

«Это иностранка — но в то же время это Джо! Это та же самая Джо, просто она уже так далеко — так далеко, что с ней даже не встретиться».

Но они легко разговорились, правда, каждый словно выставлял усики, подобно насекомому, проверяя расстояние, отделяющее их друг от друга И вдруг расстояние само по себе сократилось, и из далекой парижанки выглянула истинная Джо.

Они заговорили о Верноне. Где он? Он ни разу не писал и не давал о себе знать.

— Он на равнине Солсбери — рядом с Вилтсбери. Его могут отправить во Францию в любую минуту.

— А Нелл все-таки вышла за него замуж! Себастиан, я чувствую себя виноватой перед Нелл. Я не думала, что она на такое способна И я не думаю, что это проявилось бы в ней, если б не война Себастиан, разве эта война не прекрасна? В том смысле, что она преображает людей!

Себастиан сухо ответил, что эта война такая же, как и любая другая. Джо яростно набросилась на него:

— Не такая! Не такая! Вот в этом-то ты и не прав. Мир станет другим после этой войны. Люди уже начинают понимать, что к чему — понимать то, чего они не понимали раньше. Всю жестокость, весь ужас, все потери, связанные с войной. И они поднимутся все вместе, чтобы такое больше никогда не повторилось.

Ее лицо горело от возбуждения. Для себя Себастиан объяснил это тем, что война «захватила» Джо. Иногда такое случалось — война захватывала людей. Они уже обсуждали это с Джейн и горевали по этому поводу. Его тошнило от того, что печаталось и говорилось о войне. «Планета — героям», «Война за окончание войн», «Битва за демократию». А на самом деле это была все та же кровавая бойня, что и всегда. Почему люди не хотят говорить правду?

Джейн с ним не согласилась. Она настаивала на том, что вздор, который пишут о войне (с тем, что это вздор, она была, однако, согласна), неизбежен и является сопутствующим войне феноменом, неотделимым от нее. Это естественная реакция — защитить себя, спрятавшись за стеной иллюзий и лжи, и выстоять таким образом перед лицом голых фактов. С ее точки зрения, это было трогательно и почти красиво — то, во что так хочется верить и что люди внушают самим себе с таким лицемерием.

Себастиан ответил тогда:

— Пожалуй, так. Но потом это сыграет злую шутку с народом.

Себастиан был опечален и даже подавлен пламенным энтузиазмом Джо. Но в конце концов, это было так характерно для нее. Ее энтузиазм всегда был неистовым. Просто Себастиан встретился с ней в разгар этой сопутствующей войне пошлости, вот и все. Она с тем же успехом могла бы стать горячей пацифисткой, пылко принимающей мученичество.

Сейчас она обвиняла Себастиана:

— Ты не согласен! Ты считаешь, что все останется так, как было.

— Войны происходили всегда, но никогда ничего существенно не меняли.

— Да, но сейчас все иначе.

Он улыбнулся. Он не смог удержаться.

— Моя дорогая Джо, все, что происходит с нами лично, воспринимается иначе.

— Нет, у меня просто сил нет спорить с тобой! Именно такие, как ты...

Она остановилась.

— Да, — подбодрил ее Себастиан, — именно такие, как я...

— Ты не был таким раньше. У тебя было столько идей. А сейчас...

— Сейчас, — серьезно сказал Себастиан, — я утонул в деньгах. Я капиталист. А всем известно, каким заевшимся типом является капиталист.

— Не надо все доводить до абсурда Но все-таки я считаю, что деньги душат человека

— Правильно, — согласился Себастиан, — но не стоит обобщать. Я соглашусь с тобой в том, что бедность — блаженное состояние. Для искусства бедность так же необходима, как удобрение для сада Но глупо считать, что из-за моего богатства я не могу предвидеть будущее, особенно послевоенное будущее. Ведь именно потому, что у меня есть деньги, я могу здраво судить о положении вещей. Деньги и война сильно взаимосвязаны.

— Да, но именно потому, что ты обо всем судишь с точки зрения денег, ты считаешь, что войны будут всегда.

— Ни в коем случае. Я не говорил ничего подобного. Напротив, я считаю, что в конце концов войны прекратятся — это займет, по моим подсчетам, лет двести.

— Вот! Значит, ты признаёшь, что к тому времени наши идеалы будут чище!

— Не думаю, что это будет как-то связано с идеалами. Скорее, это будет связано с транспортом. Однажды люди начнут летать на самолетах, чтобы наладить деловые контакты, тогда страны сольются воедино. Рейсы в Сахару — по средам и субботам. Что-то в этом роде. Страны смешаются и будут сотрудничать. Торговля шагнет вперед. Для собственного же удобства мир станет меньше. Его сократят во времени перемещения из одной точки в другую до размеров одной страны с маленькими графствами. И это будет не то, что принято называть братством народов, которое должно возникнуть как следствие великих идей. Скорее, это будет просто результатом здравого смысла.

— Себастиан!

— Я действую тебе на нервы, дорогая Джо. Извини меня.

— Ты ни во что не веришь.

— Вообще-то, из нас двоих это ты — атеист. Хотя на самом деле это слово вышло из моды. Сегодня мы говорим, что верим в Нечто! Лично меня вполне устраивает Иегова Но я понял, что ты имела в виду, и ты не права Я верю в Красоту, в Творение, в то, чему сродни музыка Вернона. Во всем этом нет никакого экономического смысла, но тем не менее я абсолютно уверен, что нет на свете ничего более важного. И порой я готов даже пустить деньги на ветер ради этого. А для еврея это немало!

Джо невольно рассмеялась. Потом спросила:

— Как все прошло с «Принцессой в башне», Себастиан? Только честно.

— Это напоминало гигантские первые шаги — не слишком уверенно, но совершенно иначе, чем это происходило раньше.

— Ты полагаешь, что однажды...

— Я уверен. Я ни в чем не уверен больше, чем в этом. Если только его не убьют в этой кровавой войне.

Джо передернуло.