Они опустились на подушки рядом с высокой женщиной. У нее была красивая фигура и копна низко заколотых темно-каштановых волос. Если бы не широковатые скулы и острый подбородок, ее можно было бы назвать красавицей. У нее были глубокие зеленые глаза Ей около тридцати, подумал Вернон. Она смутила его, но показалась привлекательной.

Джо немедленно начала беседу. В последнее время ее интерес к скульптуре немного угас, а так как она всегда обладала неплохим сопрано, то стала подумывать о том, чтобы стать оперной певицей.

Джейн слушала ее внимательно, лишь время от времени сопровождая речь Джо односложными восклицаниями. Наконец она сказала:

— Если захотите, можете навестить меня дома Я послушаю вас и тогда смогу быстро определить, для чего подходит ваш голос.

— Неужели? Боже мой, спасибо, это так мило с вашей стороны!

— Не стоит благодарности. Просто можете поверить, я скажу вам правду. Вряд ли это сделает кто-нибудь другой, кто зарабатывает на жизнь уроками пения.

Подошел Себастиан и поинтересовался:

— О чем ты, Джейн?

Она поднялась с пола — грациозное движение. Потом огляделась вокруг и коротко — тоном, больше похожим на команду собаке, позвала:

— Мистер Хилл!

Глистообразный человек невысокого роста поспешил ей навстречу, заискивающе виляя всем телом. Вместе они проследовали к сцене.

Джейн пела французскую песню, которую Вернон никогда раньше не слышал:


J’ai perdu mon amie — elle est morte

Tout s’en va cette fois pour jamais

Pour jamais, pour toujours elle emporte

Le dernier des amours que j’aimais.

Pauvres nous! Rien ne m’a crie l’heure

Оŭ li-bas se nouait son linceul

On m’a dit: «Elle est morte!» Et tout seul

Je repute: «Elle est morte!» Et je pleure...7

Как и большинство людей, впервые слушающих Джейн Хардинг, он был не в силах критиковать ее голос. Она создавала вокруг себя удивительно эмоциональную атмосферу, и голос был лишь способом ее создания. Чувство невосполнимой утраты, тяжкого горя и облегчения в слезах...

Раздались аплодисменты. Себастиан пробормотал:

— Грандиозная эмоциональная сила — вот что это такое.

Она запела снова. На этот раз — норвежскую песню о падающем снеге. Никаких эмоций не слышалось больше в ее голосе — он был подобен белым хлопьям — невесомый, чистый, нисходящий до полной тишины на последней ноте...

В ответ на аплодисменты она просто начала еще одну, третью песню.

Вернон внезапно весь подался вперед.


Я видел женщину, она была

Длинноволоса и лицом светла.

О, как же нежен был тот светлый лик,

Как плавны руки, как прозрачно-ласков

На волосах волшебный солнца блик...8

Словно магические чары окутали комнату, завораживая всех присутствующих. Лицо Джейн было центром притяжения, ее глаза смотрели так, как будто видели время насквозь — смотрели испуганно и зачарованно.

Когда она замолчала, по комнате пронесся вдох. Дородный, плотный мужчина с коротко стрижеными седыми волосами пробрался к Себастиану и воскликнул:

— Себастиан, дорогой, вот я и прибыл! И хочу познакомиться с этой юной леди — сейчас, немедленно!

Себастиан подвел его через комнату к Джейн. Герр Радмагер взял ее за обе руки и внимательно осмотрел.

— Да, вы в прекрасной физической форме, — заключил он. — Должен признать, что пищеварение и кровообращение у вас тоже в порядке. Дайте мне ваш адрес, я к вам заеду. Вы этого ждали?

Вернон подумал про себя:

— Они тут все сумасшедшие.

Но он обратил внимание, что Джейн Хардинг не была удивлена и восприняла все как должное. Она записала свой адрес Радмагеру, поговорила с ним еще немного, затем вернулась и присоединилась к Джо и Вернону.

— Себастиан настоящий друг, — сказала она. — Он знал, что герр Радмагер ищет исполнительницу партии Сольвейг в «Пер Гюнте», поэтому пригласил меня сегодня.

Джо поднялась и пошла поговорить с Себастианом. Вернон и Джейн Хардинг остались наедине.

— Скажите, — начал Вернон, слегка заикаясь, — эта песня, которую вы пели...

— «Белый снег»?

— Нет, последняя. Я... Я слышал ее когда-то, много лет назад... Я был тогда ребенком.

— Странно, я думала — это семейная тайна

— Это было, когда я сломал ногу. Мне пела ее сиделка Я так любил эту песню, но думал, что никогда больше ее не услышу.

Джейн Хардинг задумчиво произнесла

— Интересно... А не могла ли это быть моя тетя Фрэнсис?

— Да-да, ее звали Фрэнсис, сестра Фрэнсис! Так она была вашей тетей? А что с ней случилось?

— Она умерла много лет назад от дифтерии. Заразилась от пациента

— Мне жаль.

Вернон помолчал, сомневаясь, говорить или нет, и все же сказал:

— Я запомнил ее на всю жизнь. Она была.. Она была моим первым другом.

Он заметил, как Джейн посмотрела на него — внимательно, ободряюще, и внезапно понял, кого она ему напомнила в первый момент. Она была похожа на сестру Фрэнсис. Джейн тихо спросила:

— Вы пишете музыку? Себастиан рассказывал о вас.

— Да, пишу — по крайней мере, пытаюсь писать.

Он вновь засомневался и замолчал, подумав: «Она очень привлекательна. Она мне нравится? Почему я боюсь?»

И вдруг ощутил прилив сил и энергии. Он мог все — он вдруг понял, что может все...

— Вернон!

Его звал Себастиан. Он встал. Себастиан представил его Радмагеру. Великий композитор был настроен дружелюбно.

— Меня заинтересовало, — сказал он, — то, что мой юный друг рассказал мне о вашей работе. — Он положил руку на плечо Себастиана — А мой юный друг очень проницателен. Он редко ошибается, несмотря на свою молодость. Давайте договоримся с вами о встрече, и вы покажете мне то, над чем работаете.

Он проследовал дальше, оставив Вернона трепетать от восторга. Неужели это все правда? Он снова подошел к Джейн. Она улыбалась. Вернон присел рядом. На него внезапно навалилась тоска. Все без толку. Он связан по рукам и ногам дядей Сиднеем и работой в Бирмингеме. Нельзя писать музыку, не отдаваясь ей целиком — не отдавая души, времени, мыслей...

Он почувствовал себя неуверенно, ему вдруг так захотелось, чтобы кто-нибудь пожалел и понял его! Если б только Нелл была здесь! Милая Нелл, она всегда все понимает.

Он поднял глаза и обнаружил, что Джейн Хардинг смотрит на него.

— Что случилось? — спросила она.

— Лучше бы я умер, — горько прошептал Вернон.

Джейн слегка приподняла брови.

— В общем-то, — сказала она, — если вы выйдете на крышу этого дома и прыгнете вниз, именно это с вами и произойдет.

Вряд ли Вернон ожидал услышать подобный ответ. Он с негодованием посмотрел на нее, но вновь встретил спокойный, ободряющий взгляд и почувствовал себя обезоруженным.

— Мне лишь одно нужно в жизни, — страстно сказал он, — я хочу писать музыку! И я мог бы! А вместо этого вынужден заниматься делом, которое ненавижу, работать дни напролет. Это слишком!

— Зачем же вы делаете это, раз вам так не нравится?

— Потому что я вынужден.

— Нет, полагаю, вы находите в этом удовольствие — иначе вы не стали бы этим заниматься, — сказала Джейн бесстрастно.

— Я же сказал вам, что хочу писать музыку — больше всего на свете!

— Тогда почему вы этого не делаете?

— Да повторяю же вам, я не могу!

Он почувствовал раздражение. Она что, совсем ничего не понимает? Ей, наверное, кажется, что все в жизни обстоит так просто: хочешь что-то сделать — идешь и делаешь. И он начал объяснять. Он рассказал ей про «Могучие Братья», про концерт, про предложение дяди Сиднея, про Нелл...

Когда он закончил, Джейн сказала:

— Вы действительно считаете, что вся жизнь — это сказка?

— В каком смысле?

— В прямом. Вы хотите жить в доме своих предков, жениться на любимой девушке, невероятно разбогатеть и стать великим композитором. Но, поверьте, чтобы добиться только одной из этих желанных целей, надо отдать ей все силы. Вряд ли вы добьетесь всего сразу, потому что жизнь — не дешевый роман.

На долю секунды Вернону показалось, что он ее ненавидит. Но даже в это время что-то продолжало его притягивать к Джейн. Он вновь ощутил ту атмосферу эмоционального напряжения, которую она создавала вокруг, когда пела Он подумал про себя: «Это магнитное поле, вот как это называется». И еще: «Она мне не нравится. Я ее боюсь».

К ним подошел длинноволосый молодой человек и присел рядом. Он был шведом, но прекрасно говорил по-английски.

— Себастиан сказал мне, — обратился он к Вернону, — что вы пишете музыку будущего. У меня есть своя теория будущего. Время — всего лишь одно из измерений пространства. Вы можете перемещаться во времени вперед и назад так же, как можете двигаться вперед и назад в пространстве. Ваши мечты наполовину состоят из полузабытых воспоминаний о будущем. И от самого дорогого, что для вас существует, вас может отделять как пространство, расстояние, — так и время. В этом и состоит самая большая трагедия.

Было совершенно ясно, что это сумасшедший, поэтому Вернон не обратил на его слова никакого внимания. Его не увлекали теории пространства и времени. Джейн, напротив, слушала с большим интересом.

— Быть разделенными во времени, — повторила она. — Никогда раньше об этом не думала...

Поощренный ее вниманием, швед продолжал. Он снова заговорил о едином пространстве, о времени первом и времени втором. Вернон не понимал, интересно ли все это Джейн. Она смотрела в одну точку перед собой, и было непонятно, слушает она или нет. Швед перешел к рассуждениям о времени третьем, и Вернон ретировался.