Нельзя сказать, однако, что ее обиды были беспочвенны. Вальтер Дейер проводил все меньше времени в «Могучих Братьях», а когда возвращался, под глазами у него были мешки, а руки дрожали. Он почти не занимался Верноном, но тот его понимал и жалел.

Существовал как бы негласный закон, что Вальтер не вмешивается в воспитание ребенка. Право принимать решения было за матерью, и, если не считать уроков верховой езды, отец оставался в стороне. Нарушение этого закона повлекло бы за собой новые споры и обвинения, так что Вальтер признал, что Мира — сама добродетель, что она внимательная и заботливая мать.

Но случались моменты, когда ему казалось, что он может дать мальчику то, чего не может дать мать. Проблема заключалась в том, что оба — и отец, и сын — были стеснительны и не умели выражать свои чувства — непостижимое качество в глазах Миры. Они оставались вежливы и почтительны друг с другом.

Однако когда разгорался очередной скандал, Вернона переполняла жалость к отцу. Он прекрасно знал, что тот чувствует — знал, как больно бьет по голове, как врезается в уши этот немилосердно громкий голос. И даже понимая, что мама права (этот вопрос и вовсе не обсуждался), он подсознательно принимал сторону отца.

События развивались от плохого к худшему, и вот наступил кризис. Два дня мама не выходила из комнаты, слуги перешептывались с тайным восторгом. В конце концов на помощь прибыл дядя Сидней, который всегда положительно влиял на Миру.

Он ходил по комнате взад-вперед, привычно бренча мелочью в кармане, но казался более толстым и красным, чем когда бы то ни было.

Мира изливала душу.

— Знаю, девочка моя, знаю, — говорил дядя Сидней, еще громче звеня монетками, — и я не считаю, что тебе мало приходилось с этим мириться. Кому знать об этом, как не мне? Но надо учиться идти на компромисс. Взаимные уступки — суть семейной жизни.

Мира разразилась новым потоком обвинений.

— Я вовсе не защищаю Дейера, — успокаивал ее дядя Сидней, — вовсе нет. Я просто пытаюсь взглянуть на проблему со стороны. Женщины ведь укрыты от проблем внешнего мира, они многого не знают из того, что знают мужчины. И слава Богу! Ты порядочная женщина, Мира, и как порядочной женщине, тебе не понять некоторых вещей. С Кэрри та же самая история!

— А что, интересно, Кэрри должна понимать?! — взвилась Мира. — Ты не таскаешься по грязным женщинам! Ты не крутишь любовь с прислугой!

— Нет, конечно, нет. Я говорю в принципе, понимаешь? Мы с Кэрри тоже не идеальны. У нас тоже бывают свои стычки — думаешь, почему мы иногда по два дня не разговариваем? Но, боже мой, мы же миримся потом и живем дальше — порой даже лучше, чем до ссоры. После грозы воздух чище! Я, собственно, это имел в виду. Надо уметь находить компромисс. И никаких упреков, когда все уже позади. Ни один, даже самый прекрасный, мужчина не вынесет упреков.

— Я никогда его не упрекаю, — сказала Мира сквозь слезы. Сейчас она и сама в это верила. — Как ты смеешь обвинять меня?

— Ну-ну, старушка, не заводись. Я тебя не обвиняю. Я излагаю основные принципы. И потом, Дейеры не такие, как мы. Не забывай. Они ненадежные люди, избалованные неженки, заводятся по пустякам.

— Разве я не понимаю, — горько сказала Мира — Он невыносим. И зачем я только вышла за него?!

— Ну, сестренка, невозможно ведь угнаться за двумя зайцами сразу! Это была хорошая партия. Ей-богу, хорошая! Ты живешь здесь, в этом благословенном месте, общаешься со знатью, на короткой ноге с королевской семьей. Можешь поверить моему слову — будь наш отец жив, он гордился бы тобой. К чему я это говорю: в любом деле есть своя оборотная сторона Нельзя заработать ни гроша, пока тебя раз-другой не ткнут в спину. А все эти представители древних фамилий — они испорченные, нездоровые, ты должна это понять. Посмотри на создавшееся положение с деловой точки зрения: получается, что есть свои преимущества, а есть свои недостатки и несовершенства. Только так! Это твой единственный выход.

— Я вышла за него не ради выгоды, как ты говоришь, — ответила Мира — И место это я ненавижу.

Всегда ненавидела Он и женился только ради «Могучих Братьев», а не ради меня.

— Ерунда, сестренка Ты была такая веселая хорошенькая девчушка, ты и сейчас такая.

— Вальтер женился на мне ради «Могучих Братьев», — упрямо повторила Мира — Говорю тебе, это так!

— Ну-ну, брось, давай оставим прошлое, — успокаивал брат.

— На моем месте ты не был бы так спокоен и хладнокровен, — сказала Мира с горечью, — если бы ты жил с ним под одной крышей. Я из кожи вон лезу, чтобы ему было хорошо, а он только ухмыляется и относится ко мне вот так!

— Ты его пилишь, — сказал Сидней, — да-да, не отпирайся, ты пилишь его и ничего не можешь с этим поделать.

— Но если бы он хоть отвечал! Если бы произнес хоть слово себе в оправдание вместо того, чтобы просто сидеть и слушать!

— Я тебя понимаю. Но такой уж он человек! Ты же не ждешь, что все на свете будут соответствовать твоим требованиям! Мне этот тип тоже не совсем по душе — слишком манерный. Поставь его управлять предприятием, и он вмиг обанкротится. Но я должен признать, что по отношению ко мне он всегда безукоризненно вежлив. Истинный джентльмен. И тогда в Лондоне, когда мы случайно встретились, он сразу же повел меня в' этот свой шикарный клуб. Другое дело, что я чувствовал себя там неуютно, но это уже не его вина Так что у него есть свои достоинства

— Ты такой же, как все мужчины, — покачала головой Мира — Вот Кэрри поняла бы меня. Говорю тебе, он изменил мне! Изменил!

— Что поделаешь, — вздохнул дядя Сидней, изучая потолок и звеня мелочью в кармане, — мужчины есть мужчины.

— Но, Сид, ты же не...

— Нет, конечно, нет, — спохватился дядя Сидней. — Нет, Мира, я говорю в общем и целом, ты же понимаешь.

— Все кончено, — проронила она. — Ни одна женщина не вынесла бы того, что пришлось вынести мне. Но на этом я ставлю точку. Я не хочу его больше видеть.

— Вот как, — сказал дядя Сидней и придвинул свой стул к столу, приняв позу делового человека — Тогда давай внесем полную ясность. Итак, ты все решила Что ты собираешься делать дальше?

— Говорю тебе, я не хочу больше видеть Вальтера

— Да-да, мы это уже установили. Что дальше? Ты хочешь развода?

— О, — Мира, казалось, была озадачена, — я как-то не думала..

— Пойми, мы должны все обсудить с деловой точки зрения. Если речь идет о разводе, то ты его вряд ли получишь. На суде тебе придется доказать, что он грубо обращался с тобой, а ты вряд ли сможешь это сделать.

— Если бы ты только знал, сколько страданий я перенесла по его вине!

— Не сомневаюсь и не отрицаю. Но для того, чтобы отвечать перед законом, нужно нечто большее. Он же не бросал тебя. Если бы ты написала ему и попросила вернуться, он бы вернулся, так?

— Я же только что сказала, что не хочу его больше видеть.

— Да, да, да Но вы, женщины, зацикливаетесь на одном. Сейчас мы рассматриваем проблему с деловой точки зрения. Не думаю, что идея с разводом пройдет.

— Да я и не хочу развода

— Хорошо. Чего ты хочешь? Жить раздельно?

— Чтобы он уехал жить в Лондон с этой распущенной девицей? А что будет со мной, скажи на милость?

— Рядом с нашей виллой есть множество прекрасных домов. И ребенок большую часть времени будет с тобой, я полагаю.

— А Вальтер будет таскать прямо сюда этих мерзких тварей? Ну уж нет, слишком на руку ему все получается!

— Да боже мой, Мира, чего же ты тогда хочешь?!

— Я так несчастна, Сид, так несчастна! Если бы Вальтер был хоть чуточку другим!

— Понятно. Но он таков, каков есть, Мира, и другим никогда не будет. Ты должна смириться с этим. Да, ты вышла замуж за человека, в котором есть что-то от Дон Жуана. Но постарайся быть выше этого. Ты любишь его. Обнимитесь и забудьте, вот что я вам советую. Никто не совершенен. Надо искать компромисс, помни об этом. Компромисс! Семейная жизнь — это неравная игра, — продолжал рассуждать дядя Сидней, — женщины намного лучше нас, в этом нет никакого сомнения.

— А мне кажется, — сказала Мира со слезами в голосе, — что только одному в этой игре приходится все время прощать — снова и снова.

— В этом-то и проявляется сила духа, — загорелся дядя Сидней. — Ведь женщины — ангелы, а мужчины — нет. Вот почему женщины должны делать скидку, так всегда было и всегда будет.

Плач Миры стал тише. Теперь она видела себя в роли всепрощающего ангела

— Я и так делаю все, что в моих силах, — всхлипнула она. — Весь дом на мне, и никто не обвинит меня в том, что я плохая мать.

— Ты прекрасная мать, — заверил дядя Сидней. — И у тебя замечательный сын. Я мечтаю, чтобы у нас с Кэрри тоже родился мальчик. Четыре девочки — это уж слишком! В следующий раз желаю тебе большей удачи, старушка! — так я ей обычно говорю. Так что сейчас мы оба уверены, что будет мальчик.

Мира была ошеломлена.

— А я и не знала Когда?

— В июне.

— И как Кэрри?

— Немного мучается с ногами — отекают, сама знаешь. Но и носить ей приходится преизрядную тяжесть. А вот как раз и наш проказник! Что, мой мальчик, ты давно уже здесь?

— Давно, — ответил Вернон, — я уже был здесь, когда вы вошли.

— Ты такой тихоня, — сказал дядя с сожалением, — совсем не такой, как твои сестры. Порой они поднимают такой гвалт, что у меня уши закладывает. А что это у тебя в руках?

— Паровоз, — сказал Вернон.

— Да нет! Это молоковоз!

Вернон молчал.

— Ну же, — подзадоривал дядя Сидней, — скажи, разве это не молоковоз?

— Нет, — тихо сказал Вернон, — это паровоз.

— Ерунда, это молоковоз. Что, забавно? Ты говоришь — паровоз, а я — молоковоз. Кто же из нас прав, а?