— Отстань, ради Бога! Должен же я найти конспекты.

— Найджел, я прошу, выслушай меня!

— О'кей. Пат, не переживай. В чем дело?

— Я должна тебе кое в чем признаться.

— Надеюсь, не в убийстве? — спросил Найджел своим обычным развязным тоном.

— Ну, конечно, нет!

— И то хорошо. Так в каких же грешках ты решила покаяться?

— Как-то раз я пришла к тебе.., я заштопала твои носки и хотела положить их в ящик…

— Ну и что?

— Я увидела там пузырек с морфием. Помнишь, ты говорил мне, что взял его в больнице?

— Ну да, а ты задала мне взбучку.

— Погоди, Найджел… Понимаешь, ведь морфий лежал в ящике, прямо на виду, и его мог кто угодно взять.

— Да ладно тебе! Кому, кроме тебя, нужны мои носки?

— Но я побоялась оставлять его в ящике… Да-да, я помню, ты говорил, что тут же его выкинешь, как только выиграешь пари, но пока суд да дело, морфий лежал бы в ящике…

— Конечно. Я же тогда еще не достал третий обещанный на спор яд.

— Ну я и подумала, что нечего оставлять его на виду. И поэтому я взяла пузырек, все из него вытряхнула и насыпала туда соды. Она с виду похожа на морфий.

Найджел прервал поиски потерянных конспектов.

— Ничего себе! — сказал он. — Ты это серьезно? Значит, когда я клялся и божился Лену с Колином, что в пузырьке сульфат или как его.., тартрат морфия, там на самом деле была обычная сода?

— Да. Понимаешь…

Найджел не дослушал ее. Нахмурив лоб, он принялся рассуждать вслух:

— Да, тогда, пожалуй, на самом деле я не выиграл… Конечно, я и понятия не имел…

— Но, Найджел, держать его в комоде было действительно опасно!

— Замолчи, Пат, вечно ты кудахчешь, как курица! Лучше скажи, что ты сделала с морфием?

— Я пересыпала его в пузырек из-под соды и засунула поглубже в ящик, где у меня хранятся носовые платки.

Найджел оторопело уставился на нее.

— Ей-богу, Пат, твоя логика просто уму непостижима. Чего ради ты это сделала?

— Я думала, так будет надежней.

— Но, радость моя, в таком случае надо было держать его за семью замками, а иначе какая разница, где ему лежать: среди моих носков или твоих платков?

— И все-таки разница есть. Ведь у меня отдельная комната, а ты живешь не один.

— Ты что же думаешь, что старина Лен мог бы у меня его спереть?

— Я вообще не собиралась тебе ничего рассказывать, но теперь молчать нельзя. Потому что, понимаешь, он исчез!

— Исчез? Может, его полицейские оприходовали?

— Нет. Он исчез раньше.

— Ты хочешь сказать, что… — Найджел просто оцепенел от ужаса. — Нет-нет, погоди, давай разберемся. Значит, по дому гуляет пузырек, на котором написано «пищевая сода», а на самом деле там.., морфий, и когда у кого-нибудь заболит живот, он может выпить эту дрянь? Целую чайную ложку? Боже мой, Пат! Что ты наделала? Ну, какого черта ты не выкинула эту мерзость от греха подальше, раз уж тебе так не нравилось, что он лежит у меня в комоде?!

— Потому что я посчитала, что это очень ценный препарат и его надо вернуть обратно в больницу. Я хотела тут же, после того как ты выиграешь пари, отдать морфий Силии и попросить ее положить его на место.

— А ты точно его не отдавала?

— Ну, нет же, конечно. Ты что думаешь, я его ей отдала, и она этого наглоталась, когда решила покончить с собой? Значит, по-твоему, это я виновата в ее смерти?

— Да ничего я не думаю, успокойся. Когда он исчез?

— Точно не знаю. Я хватилась его за день до смерти Силии. В ящике его не было, но я тогда подумала, что, наверно, я положила его в другое место.

— Он исчез до ее смерти?

— Наверное, — сказала Патрисия, бледнея, — наверное, я поступила очень глупо.

— Это еще мягко сказано! — воскликнул Найджел. — Вот что получается, когда в голове пусто, а энергии хоть отбавляй!

— Найджел… Как ты думаешь, мне надо заявить в полицию?

— О черт! В полицию! — схватился за голову Найджел. — Не знаю. Наверное, надо. И теперь во всем обвинят меня!

— Ах, нет! Найджел, миленький! Это я виновата.., я…

— Я украл эту дрянь, будь она проклята, — сказал Найджел. — Тогда мне это казалось забавной проделкой. Но теперь.., я уже слышу язвительный голос обвинителя.

— Прости меня. Ведь я убрала морфий, потому что хотела сделать как…

— Ну да, как лучше. Я знаю. Знаю! Послушай, Пат, и все-таки я не верю, что он исчез. Ты засунула его куда-то и забыла. С тобой это бывает…

— Да, но…

Она колебалась, на ее напряженном лице промелькнула тень сомнения.

Найджел резко встал.

— Пойдем к тебе и перероем все ящики.



— Найджел, но там мое нижнее белье!

— Ну, Пат, ты даешь! Нашла время изображать оскорбленную невинность! Лучше скажи, ты не могла засунуть пузырек в ящик с трусиками?

— Могла, но я точно уверена, что я не…

— Мы ни за что не можем ручаться, пока не обыщем весь дом. И я не отступлюсь, пока этого не сделаю.

Раздался легкий стук в дверь, и вошла Салли Финч. Глаза ее округлились от удивления. Пат сидела на кровати, сжимая в руках носки Найджела, ящики комода были выдвинуты. Найджел, как почуявший дичь терьер, зарылся с головой в груду свитеров, а вокруг в беспорядке валялись трусики, лифчики, чулки и прочие предметы женского туалета.

— Ради всего святого, что здесь происходит? — спросила Салли.

— Соду ищем, — бросил через плечо Найджел.

— Соду? Зачем?

— У меня боли, — ухмыльнулся Найджел. — Страшные боли. — Он похлопал себя по животу. — И облегчить мои страдания может только сода.

— У меня, по-моему, где-то есть.

— Увы, Салли, твоя сода мне как мертвому припарки. Мои колики может утихомирить только сода нашей драгоценной Пат.

— Сумасшедший, — сказала Салли. — Слушай, чего ему надо, Пат?

Патрисия уныло покачала головой.

— Салли, может, ты видела мою соду? — спросила она. — Там оставалось совсем на донышке.

— Нет. — Салли с любопытством поглядела на нее. Потом наморщила лоб. — Хотя постой… Кажется, кто-то.., впрочем, нет… Пат, у тебя есть марка? Мне нужно отправить письмо, а у меня марки кончились.

— Вон там, в ящике.

Салли выдвинула неглубокий ящик письменного стола, взяла блок марок, оторвала одну, приклеила ее к конверту, который держала в руках, сунула остальные обратно и положила на стол пару монет.

— Спасибо. Слушай, там у тебя письмо, хочешь, я его заодно отправлю?

— Отправь.., хотя, нет, не надо.., я потом сама…

Салли кивнула и вышла из комнаты.

Пат выронила носки и нервно переплела пальцы.

— Найджел!

— Да? — Найджел уже кончил рыться в ящиках и теперь, стоя перед платяным шкафом, выворачивал карманы пальто.

— Я тебе еще не все рассказала.

— Пат, ты меня решила доконать? Что ты еще натворила?

— Я боюсь, ты будешь сердиться.

— Сердиться я уже не в состоянии. Я себе места не нахожу от страха. Если Силию отравили ядом, который я имел дурость украсть, мне придется просидеть за решеткой ой-ой-ой сколько лет, если меня, конечно, не повесят…

— Нет, Найджел, я о другом. Я хотела поговорить с тобой об отце.

— О ком? — Найджел повернулся к Пат и оторопело уставился на нее.

— Ты знаешь, что он серьезно болен?

— Меня это не волнует.

— Вчера по радио передавали: «Сэр Артур Стэнли, выдающийся исследователь-химик, находится в очень тяжелом состоянии».

— Вот что значит быть знаменитым! О твоих болячках трезвонят по всему миру!

— Найджел, если он при смерти, ты должен с ним помириться.

— Еще чего не хватало!

— Но он умирает…

— Подыхающая свинья не лучше здорового борова.

— Ну зачем ты, Найджел… Нельзя же быть таким жестоким.., надо уметь прощать.

— Знаешь что, Пат! Я тебе, кажется, уже говорил: он убил мою мать!

— Ну да, да. И я знаю, что ты ее очень любил. Но я думаю, Найджел, ты иногда преувеличиваешь. Мужья часто ведут себя плохо по отношению к женам, а те переживают. Но говорить, что отец убил твои мать, нехорошо. Ведь это не правда!

— Я смотрю, ты все знаешь?

— Я знаю, что когда-нибудь ты пожалеешь о том, что не помирился с отцом перед его смертью. И поэтому… — Пат запнулась, но собралась с духом и продолжила:

— поэтому я написала ему письмо.

— Ты ему написала? Так вот, значит, какое письмо предлагала отправить Салли! — Он ринулся к письменному столу. — Ясно!

Он схватил конверт, на котором уже стоял адрес и была наклеена марка, лихорадочно, нервно разорвал его на мелкие клочки и бросил в корзину для бумаг.

— Вот тебе! И не смей больше этого делать!

— Но, право же, Найджел, ты ведешь себя как ребенок. Ты, конечно, можешь разорвать письмо, но я напишу еще!

— Ты неисправимо сентиментальна. А тебе никогда не приходило в голову, что я не преувеличиваю, говоря о том, что он ее убил? Если это так и есть? Мама умерла от слишком большой дозы мединала. При дознании было установлено, что она приняла его по ошибке. Но это не правда. Это он отравил ее. Он хотел жениться на другой женщине, а мама не давала ему развода. История самая что ни на есть банальная. Скажи, как бы ты поступила на моем месте? Выдала бы его полиции? Но мама, наверно, была бы против… У меня был один выход: я сказал этому подлецу все, что о нем думаю, и ушел… Навсегда. Я даже изменил фамилию.

— Найджел!.. Прости меня!.. Я понятия не имела…

— Ну хорошо, теперь ты знаешь. Уважаемый и знаменитый Артур Стэнли, великий исследователь, сделавший потрясающие открытия… Он жил припеваючи… Но его красотка все равно не вышла за него замуж. Она дала ему отставку. Наверное, догадалась, почему умерла его жена…

— Найджел, дорогой, какой ужас! Прости меня!

— Ладно. Не будем об этом. Лучше поговорим о соде, черт бы ее побрал! Ну подумай, куда ты могла засунуть этот пузырек. Сядь, соберись с мыслями и постарайся вспомнить, Пат!



Женевьев вошла в гостиную в крайнем возбуждении. Вошла и дрожащим шепотом заявила, глядя на сидящих в комнате: