— Я слышал, — Найджел повернулся к мистеру Акибомбо, — у вас нашли много интересного.

Если Акибомбо и покраснел, то это было незаметно, но ресницы его смущенно задрожали.

— В моей стране много предрассудок, — сказал он. — Мой дедушка давал мне такие вещи, чтобы я привозил их сюда. Я сохранял их из-за жалость и уважение. Я сам современный и научный, я не верю колдовство, но поскольку я не совсем хорошо владею английский язык, я затруднился объяснить это полицейскому.

— Даже у нашей малышки Джин, наверно, есть секреты, — сказал Найджел, устремив взгляд на мисс Томлинсон.

Джин в сердцах воскликнула, что не позволит себя оскорблять.

— Я уеду отсюда, — сказала она, — в Ассоциацию молодых христианок!

— Смилуйся, Джин, — взмолился Найджел. — Мы больше не будем.

— Отвяжись от нее, Найджел, — устало сказала Вэлери. — Поймите, полиции ничего не оставалось, как обыскать дом.

Колин Макнабб откашлялся.

— По-моему, — изрек он менторским тоном, — полиции следовало ввести нас в курс дела. Что именно явилось причиной смерти миссис Николетис?

— Наверное, нам скажут во время дознания, — раздраженно откликнулась Вэлери.

— Не уверен, — сказал Колин. — Я лично считаю, что они отложат дознание.

— У нее стало плохо с сердцем, да? — спросила Патрисия. — Она ведь упала на улице.

— Она была пьяна, когда ее доставили в участок, — пояснил Лен Бейтсон.

— Значит, она все-таки пила, — протянула Джин. — А я, представьте себе, всегда это подозревала. Говорят, когда полиция обыскивала дом, у нее в буфете нашли гору пустых бутылок из-под бренди, — добавила она.

— Наша Джин все про всех знает, — поддел ее Найджел.

— Теперь понятно, почему она бывала такой странной, — сказала Патрисия. Колин опять откашлялся.

— Знаете, я случайно видел, как она заходила в субботу вечером в «Ожерелье королевы», я как раз возвращался домой.

— Там-то она и наклюкалась, — сказал Найджел.

— Значит, она умерла от слишком большой дозы алкоголя? — спросила Джин.

Лен Бейтсон замотал головой.

— От кровоизлияния в мозг? Вряд ли.

— Боже мой, неужели вы думаете, что ее тоже убили? — спросила Джин.

— Наверняка, — сказала Салли Финч. — Вот уж чему не удивлюсь.

— Пожалуйста, — сказал Акибомбо. — Я правильно понял? Вы думаете, что ее кто-то убил?

Он вертел головой, заглядывая в лица соседей.

— Пока что у нас нет оснований так думать, — сказал Колин.

— Но кому нужно было ее убивать? — затараторила Женевьев. — Она что, купалась в деньгах? Да, если она была богатой, значит, ее правда могли убить.

— Она была просто несносной, моя радость, — сказал Найджел. — По-моему, у каждого руки чесались ее укокошить. Лично я много раз собирался, — добавил он, весело уплетая мармелад.



— Салли, можно я тебя спрошу одну вещь? Из-за то, что говорили на завтрак. Я очень много думал.

— На твоем месте я не стала бы много думать, Акибомбо, — сказала Салли. — Это вредно для здоровья.

Салли с Акибомбо обедали в летнем ресторане в Риджентс-парке, — по календарю лето уже наступило, и ресторан открыли.

— Все утро, — мрачно начал Акибомбо, — я был очень расстроен. Я не мог правильно отвечать на вопросы преподаватель. Он был мной сердит. Он сказал, я переписываю много книг и не думаю сам. Но я приехал в Англия, чтобы приобретать знания из книги, и мне кажется, книги говорят лучите, чем говорю я, потому что я не говорю хорошо по-английски. И кроме того, сегодня утром я мог думать только о том, что происходит на Хикори-роуд, и о трудности, которые там есть.

— Как я тебя понимаю, — сказала Салли. — Я тоже все утро не могла сосредоточиться.

— Поэтому я прошу тебя, пожалуйста, сказать мне несколько вещи, потому что я очень много думал.

— Ну, валяй, рассказывай, о чем ты думал.

— Я думал об этом.., бореном.., бореном…

— Бореном? О борной кислоте, что ли?

— Я не хорошо понимаю. Это кислота, да? Кислота, как серная, да?

— Ну, не как серная, нет, — сказала Салли.

— Это не для лабораторные эксперименты?

— Никогда не слышала, чтобы с борной кислотой проводились эксперименты. По-моему, она совсем не едкая и безобидная.

— Ты хочешь сказать, что ее можно класть в глаза?

— Ну да. Для этого она и существует.

— Ага, значит, объяснение такое. Мистер Чандра Лал, он имеет маленькую белую бутылку с белый порошок, и он кладет порошок в горячий вода и моет с ней глаза. Он держит это в ванной, и когда один день ее там нет, он становится очень сердитый. Это значит бореный кислота, да?

— Но что ты все про борную да про борную?

— Я скажу тебе скоро. Не сейчас. Я должен еще думать.

— Думать — думай, но особо не выступай, — сказала Салли. — Я не хочу, чтобы и ты отправился на кладбище.



— Вэлери, ты не могла бы дать мне совет?

— Ну, конечно. Джин, хотя, честно говоря, не понимаю, зачем люди приходят советоваться. Ведь потом они все равно поступают по-своему.

— Но для меня это вопрос совести.

— Тогда ты не по адресу обратилась, у меня ведь нет ни стыда, ни совести!

— Не говори так, Вэлери!

— Я говорю как есть. — Вэлери погасила окурок. — Я вожу контрабандой парижские тряпки, беспардонно вру образинам, которые приходят к нам в салон, уверяю их, что они писаные красавицы. Я даже езжу зайцем в автобусе, когда у меня нет денег. Ну, да ладно, шутки в сторону. Что у тебя стряслось?

— Вэлери, ты помнишь, что Найджел сказал за завтраком? Как ты думаешь, можно выдавать чужие секреты?

— Что за дурацкий вопрос! Ты не могла бы выразиться поточнее? О чем ты говоришь?

— О паспорте.

— О паспорте? — удивленно приподнялась Вэлери. — О каком?

— О паспорте Найджела. Он у него фальшивый.

— У Найджела? — с сомнением протянула Вэлери. — Не может быть. Ни за что не поверю.

— Но это так. И знаешь, по-моему, тут что-то нечисто… Я слышала, как полицейский говорил, что Силия знала про какой-то паспорт. А вдруг она знала про его паспорт, и он ее убил?

— Звучит весьма мелодраматично, — сказала Вэлери. — Но, по-моему, все это чушь. Кто тебе рассказал про паспорт?

— Я сама видела.

— Ты? Когда?

— Совершенно случайно, — сказала Джин. — Мне нужно было взять кое-что, и я по ошибке заглянула в портфель Найджела. Он стоял рядом с моим на полке в гостиной.

— Ну это ты рассказывай кому-нибудь другому. — Вэлери скептически усмехнулась. — Признавайся, что ты делала? Копалась в чужих вещах?

— Ну что ты! Конечно нет! — Голос Джин звенел от праведного гнева. — Я никогда не роюсь в чужих вещах. За кого ты меня принимаешь? Просто я задумалась, по ошибке открыла его портфель и стала перебирать бумажки…

— Послушай, Джин, не морочь мне голову. Портфель Найджела гораздо больше, чем твой, и потом, он другого цвета. Раз уж ты призналась, что рылась в его вещах, надо признать и все остальное. Ну ладно, не будем уточнять. Тебе представился случай порыться в его вещах, и ты им воспользовалась.

Джин вскочила.

— Знаешь, Вэлери, если ты будешь издеваться надо мной и говорить гадости, я…

— Успокойся, дурочка. Садись и рассказывай. Ты меня заинтриговала. Я хочу узнать, в чем дело.

— Ну вот, а там лежал паспорт, — сказала Джин. — На самом дне. Паспорт какого-то Стэнфорда или Стэнли, не помню. «Как странно, что Найджел таскает с собой чужой паспорт», — подумала я. А потом раскрыла и увидела его фотографию! Так что Найджел-то наш ведет двойную жизнь! И вот я не знаю, должна ли сообщить об этом в полицию? Как ты считаешь?

Вэлери рассмеялась.

— Бедняжка! — сказала она. — Боюсь, что все объясняется очень просто. Пат рассказывала мне, что Найджел должен был сменить фамилию, чтобы получить наследство. Или не наследство?.. В общем, какие-то деньги. Уж такое ему поставили условие. Он сделал это вполне официально, «взял одностороннее обязательство», так, по-моему, говорят юристы. Ничего противозаконного тут нет. По-моему, его настоящая фамилия как раз и была то ли Стэнфилд, то ли Стэнли.

— А-а. — Джин явно была разочарована.

— Если ты мне не веришь, спроси Пат, — сказала Вэлери.

— Да нет.., верю.., наверно, я действительно ошиблась.

— Ничего, может, в другой раз повезет, — усмехнулась Вэлери.

— Не понимаю, о чем ты.

— Ты ведь спишь и видишь, как бы напакостить Найджелу. Как бы натравить на него полицию.

— Можешь мне не верить, Вэлери, — Джин встала, — но я всего лишь хотела исполнить свой долг. — И она вышла из комнаты.

— О, черт! — воскликнула Вэлери. В комнату постучали, и вошла Салли.

— Что с тобой, Вэлери? Ты расстроена?

— Да все из-за Джин! Омерзительная девка! Слушай, а может, это она прихлопнула беднягу Силию? Я бы с ума сошла от радости, увидев ее на скамье подсудимых.

— Вполне разделяю твои чувства, — сказала Салли. — Но думаю, это маловероятно. Вряд ли Джин отважилась бы кого-нибудь прихлопнул.

— А что ты думаешь о мисс Ник?

— Прямо не знаю. Но, наверно, нам скоро скажут…

— Я почти на сто процентов уверена, что ее тоже убили, — сказала Вэлери.

— Но почему? Что вообще здесь творится? Объясни мне!

— Если бы я знала! Салли, а ты никогда не приглядывалась к людям?

— Как это, Вэл, приглядывалась?

— Ну, очень просто, смотрела и спрашивала про себя: «А может, это ты?» Салли, я чувствую, что среди нас сумасшедший. Не просто немного с приветом, а настоящий сумасшедший.

— Очень может быть, — ответила Салли и, вздрогнув, тут же добавила:

— Ой, Вэл, мне страшно.



— Найджел, я должна тебе кое-что рассказать.

— Да-да, Пат? — Найджел лихорадочно рылся в ящиках комода. — Черт побери, куда подевались мои конспекты? Мне кажется, я их засунул сюда.

— Ах, Найджел, ну что ты устраиваешь?! Опять все раскидал, а ведь я недавно тут убиралась!