— По-моему, мисс Финч весьма наблюдательна, проницательна и практична. И она очень настойчиво повторяла, что здесь творится что-то странное. Но что именно — затруднялась объяснить.

— Ей так кажется, потому что она американка, — резко возразила Элизабет. — Американцы все такие: нервные, боязливые, страшно подозрительные. Посмотрите, какими идиотами они выглядят перед всем миром, устраивая свои дурацкие охоты на ведьм. А их истерическая шпиономания, навязчивая боязнь коммунизма! Салли Финч — типичный образчик подобного мышления.

Интерес инспектора все возрастал. Значит, Элизабет недолюбливает Салли Финч. Но почему? Потому что Салли — американка? Или же наоборот, Элизабет не любит всех американцев из-за Салли Финч? Но какие у нее основания недолюбливать рыжеволосую красотку? Может, просто женская ревность?

Он решил прибегнуть к тактике, которая уже не раз сослужила ему хорошую службу, и вкрадчиво сказал:

— Как вы сами понимаете мисс Джонстон, в заведениях, подобных вашему, можно встретить людей, находящихся на весьма различном интеллектуальном уровне развития. Некоторые.., их большинство.., способны сообщать только голые факты. Но если нам попадается человек умный…

Он умолк. Последняя фраза явно должна была ей польстить. Но попадется ли она на удочку?

Поклевка не заставила себя долго ждать.

— Думаю, я уловила вашу мысль, инспектор. Интеллектуальный уровень здесь действительно невысок. Найджел Чэпмен довольно сообразителен, однако его кругозор ограничен. Леонард Бейтсон туповат, но берет трудолюбием. Вэлери Хобхауз весьма неглупа, однако ее интересуют лишь деньги, а подумать о чем-нибудь истинно стоящем ей лень. Вам нужна помощь человека, действительно умеющего мыслить.

— Такого, как вы, мисс Джонстон.

Она с удовольствием проглотила даже такую откровенную лесть. Он не преминул отметить, что под маской благовоспитанной скромницы скрывается самоуверенная молодая особа, весьма высоко оценивающая свои умственные способности.

— Пожалуй, вы правы в оценке ваших друзей, мисс Джонстон. Чэпмен умен, но инфантилен. Вэлери Хобхауз неглупа, однако у нее исключительно потребительское отношение к жизни. И только вы, — использую ваше выражение, — действительно умеете мыслить. Поэтому я высоко ценю ваше мнение, мнение пытливого, независимого ума.

Он даже испугался, что перегнул палку, но страхи оказались напрасными.

— У нас все в порядке, инспектор. Не обращайте внимания на Салли Финч. Это вполне приличный дом с хорошо налаженным бытом. Уверяю вас, что здесь не занимаются подрывной деятельностью.

Инспектор Шарп слегка удивился.

— Но я и не думал ни о какой подрывной деятельности!

— Правда? — Она была ошарашена. — А мне показалось.., ведь Силия говорила о фальшивом паспорте. Однако если судить беспристрастно и хорошо проанализировать все факты, то станет ясно, что убийство Силии вызвано личными мотивами.., может быть, сексуальными комплексами. Уверена, что к жизни общежития в целом убийство не имеет никакого отношения. Тут ничего не происходит. Уверяю вас, ничего. Иначе я бы знала, я очень тонко чувствую подобные вещи.

— Понятно. Ну что ж, спасибо, мисс Джонстон. Вы были весьма любезны и очень помогли мне.

Элизабет Джонстон ушла. Инспектор Шарп сидел, глядя на закрытую дверь. Он настолько глубоко задумался, что сержанту Коббу пришлось дважды окликнуть его, и только на третий раз Шарп отозвался:

— Да? Что?

— Я говорю, мы всех допросили, сэр.

— Допросить-то допросили, но к каким результатам пришли? Почти ни к каким. Знаете что, Кобб? Я приду сюда завтра с обыском. А сейчас мы с вами спокойно удалимся, пусть считают, что все кончилось. Но здесь явно что-то происходит. Завтра я переверну это общежитие вверх дном. Правда, искать неизвестно что довольно трудно.., и все же вдруг да натолкнусь на что-нибудь важное? Да.., с любопытной девушкой я сейчас побеседовал. Она мнит себя чуть ли не Наполеоном, и я почти уверен, что рассказала она далеко не все из того, что ей известно.

Глава 12

Диктуя письмо, Эркюль Пуаро вдруг запнулся на полуслове. Мисс Лемон вопросительно взглянула на него.

— Что дальше, мосье Пуаро?

— Не могу собраться с мыслями! — Пуаро махнул рукой. — В конце концов, письмо подождет. Будьте любезны, мисс Лемон, соедините меня с вашей сестрой.

— Сейчас, мосье Пуаро.

Через несколько минут Пуаро поднялся с места, подошел к телефону и взял трубку.

— Надеюсь, я вас не отрываю от работы, миссис Хаббард?

— Ах, мосье Пуаро, мне сейчас не до работы!

— Пришлось немного поволноваться, да? — деликатно осведомился Пуаро.

— Это очень мягко сказано, мосье Пуаро. Вчера инспектор Шарп допрашивал студентов, а сегодня вдруг нагрянул с обыском, и мне пришлось утихомиривать бившуюся в истерике миссис Николетис.

Пуаро сочувственно поцокал языком.

А потом сказал:

— Я хочу задать вам один маленький вопрос. Вы составляли список пропавших вещей в хронологическом порядке?

— Простите?

— Ну, вы перечислили все кражи по порядку?

— Нет-нет. Мне очень жаль, но я просто записала по памяти, какие вещи исчезли. Наверно, я ввела вас в заблуждение, простите.

— Ничего, — сказал Пуаро. — Я сам не додумался вас спросить. Но тогда я счел это несущественным. Позвольте, я прочитаю вам список. Значит, так: туфля, браслет, бриллиантовое кольцо, компактная пудра, губная помада, стетоскоп и так далее. На самом деле вещи исчезали в другой последовательности?

— Да.

— А вы не смогли бы припомнить, что пропало сначала, а что потом? Или это сложно?

— Боюсь, что не смогу сразу ответить, мосье Пуаро. Прошло уже столько времени! Мне надо подумать. Ведь, когда я составляла список, готовясь к нашей первой встрече, я просто старалась ничего не забыть, не упустить ни одной вещи. И конечно, прежде всего мне пришла на память туфля, — немудрено, ведь обычно крадут обе туфли. Потом я вписала браслет, компактную пудру, зажигалку и бриллиантовое кольцо, поскольку это были более или менее ценные вещи, и у меня создалось впечатление, что в доме орудует настоящий вор… После я припомнила пропажи менее серьезные: борной кислоты, лампочек и историю с рюкзаком. И на всякий случай решила все это записать. По-моему, это сущие пустяки, я вспомнила о них в последний момент.

— Понятно, — сказал Пуаро. — Понятно… Я попрошу вас, мадам, когда у вас выдастся свободная минутка…

— То есть когда я дам миссис Николетис снотворное, уложу ее в постель и успокою Джеронимо с Марией… А что именно я должна сделать?

— Сядьте и попытайтесь вспомнить по порядку, чем точнее, тем лучше, как развивались события.

— Хорошо, мосье Пуаро. По-моему, первым исчез рюкзак, а потом лампочки, хотя они вряд ли имеют отношение к нашему делу… Потом пропал браслет и пудра.., хотя нет.., кажется, туфля. Впрочем, не буду отнимать у вас времени. Лучше я действительно сяду и постараюсь все хорошенько припомнить.

— Благодарю вас, мадам. Я буду вам очень признателен.

Пуаро повесил трубку.

— Я собой недоволен, — сказал он мисс Лемон. — Я отступил от своих основных заповедей: нарушил принцип методичного, упорядоченного расследования. Я должен был с самого начала выяснить, в какой последовательности совершались кражи.

— Надо же, — машинально ответила мисс Лемон. — Так мы закончим сейчас с письмами, мосье Пуаро?

Но Пуаро лишь нетерпеливо от нее отмахнулся.



В субботу утром, явившись с обыском на Хикори-роуд, инспектор Шарп пожелал встретиться с миссис Николетис, которая всегда по субботам приезжала в общежитие получить отчет от миссис Хаббард. Он сообщил ей о своих намерениях.

Миссис Николетис возмутилась.

— Но это чудовищно! Мои студенты тут же съедут,., все до единого. Вы меня разорите!

— Не беспокойтесь, мадам. Ручаюсь, что они все поймут правильно. В конце концов, мы же расследуем убийство…

— Не убийство, а самоубийство…

— …И я уверен, что, услышав мои доводы, никто не станет возражать…

Миссис Хаббард попыталась успокоить хозяйку:

— Поверьте, все отнесутся нормально.., кроме разве что мистера Ахмеда Али и мистера Чандры Лала, — подумав, прибавила она.

— Ах, бросьте! — воскликнула миссис Николетис. — Очень меня волнует, как они отнесутся!

— Ну, и прекрасно, мадам! — сказал инспектор. — Значит, начнем отсюда: с вашей гостиной. Миссис Николетис опять взорвалась.

— Переворачивайте хоть весь дом, — сказала она, — но здесь ни к чему не прикасайтесь. Я протестую.

— Весьма сожалею, миссис Николетис, но мне нужно осмотреть каждую комнату.

— Да, но только не мою. На меня ваши законы не распространяются.

— Законы распространяются на всех. Будьте любезны, отойдите в сторону.

— Это произвол! — яростно завопила миссис Николетис. — Вы суете свой нос в чужие дела! Я буду жаловаться! Я напишу моему депутату! Напишу в газеты!

— Пишите куда хотите, — сказал инспектор Шарп. — Я все равно обыщу вашу комнату.

Он начал с конторки. Но там обнаружил лишь большую коробку конфет, кипу бумаг и массу всякого хлама. Тогда он двинулся к буфету, стоявшему в углу комнаты.

— Здесь заперто. Вы не дадите мне ключ?

— Никогда! — взвизгнула миссис Николетис. — Никогда! Ни за что в жизни! Вам не видать ключа как своих ушей! Плевала я на вас, грязные полицейские свиньи! Правда! Плевала! Плевала!

— И все-таки лучше дайте мне ключ, — сказал инспектор Шарп. — А то я просто взломаю дверцу.

— Не дам! Можете меня обыскать, но, учтите, я этого так не оставлю! Я устрою скандал!

— Принесите стамеску, Кобб, — со вздохом сказал инспектор.

Миссис Николетис возмущенно вскрикнула. Инспектор Шарп пропустил это мимо ушей. Кобб принес стамеску. Дверца затрещала и открылась. И тут же из буфета посыпались пустые бутылки из-под бренди.

— Свинья! Мразь! Негодяй! — кричала миссис Николетис.