Мой «гость» задержал меня на два дня. Я не стал рассказывать подробности Ретнику, а просто сообщил, что, придя домой, обнаружил этого подонка и вступил с ним в драку. Пришлось выдумать, что в квартиру тот забрался явно с воровскими целями. Естественно, Ретнику не очень понравилась такая версия. Особенно его смущал глушитель на пистолете. Но я твердо держался легенды, и дело на этом кончилось. (Сам я не сомневался, что парня нанял Хардвик.) Мне пришлось купить еще один револьвер: специальный полицейский тридцать восьмого калибра. Я дал себе клятву не делать ни шагу без оружия, но, к сожалению, такие клятвы быстро забываются…

Паром причалил к пристани, все сошли на берег. Ванхой был заполнен исключительно китайцами. Не считая двух американских моряков, жующих резинку и смотрящих пустыми взглядами в пространство, вся прибрежная полоса находилась во власти китайцев. Здесь бежали рысью такие же кули, как в Коолуме. Как и там, у обочин тротуара сидели торговцы зеленью, стояли рикши со своими колясками. В канавах играли такие же грязные дети. Молоденькие девушки смотрели на меня приглашающими взглядами своих черных глаз.

Гостиница «Небесная империя» была втиснута между часовым и игрушечным магазинами. С чемоданом в руке я поднялся по крутым узким ступенькам в вестибюль. Около стойки сидел пожилой китаец в черной одежде и маленькой черной шапочке. На подбородке у него росли редкие седые волосы, взгляд миндалевидных глаз ничего не выражал.

— Мне нужна комната, — сказал я, ставя чемодан на пол. Он оглядел меня с головы до ног. На мне был видавший виды костюм и несвежая рубашка. Я не походил на бродягу, но выглядел ненамного лучше.

Ни слова не говоря, китаец достал потрепанную книгу с загнутыми страницами и подал ее мне вместе с шариковой ручкой. Книгу заполняли в основном китайские иероглифы. Я записал в соответствующей графе свое имя и национальность, но из вредности сделал это на английском.

— Десять долларов, — сказал он. — Комната 27.

Я отдал ему десять гонконгских долларов, взял ключ и пошел по коридору, таща за собой чемодан. Одна из дверей неожиданно открылась, и оттуда вышел американский моряк в лихо сдвинутой на ухо шапочке. Позади моряка семенила китаянка в розовом чунгазане и усталым выражением на лице. Она напоминала мне откормленную пекинскую собачку. Подмигнув, моряк бодро продефилировал мимо.

Открыв дверь ключом, я вошел в маленькую комнатушку с двухспальной кроватью, шкафчиком и стулом. На белом столе стоял таз для умывания. Окно комнаты выходило во двор, очевидно, прачечной, судя по развешанным для просушки полотенцам, простыням и белью. Я поставил чемодан и сел на стул. Конечно, я предпочитал бы остановиться в более комфортабельной гостинице, где меня ждали бы душ и ледяное пиво, но дело есть дело. Я приехал сюда не для развлечений. Здесь жили Герман Джефферсон и его жена, и если для них эта гостиница была хороша, то она будет хороша и для меня.

Через несколько минут я налил воды в треснутый таз и умылся. Потом распаковал вещи и выложил их в шкаф. В отеле было очень тихо, слышался только отдаленный шум уличного движения. Часы показывали без двадцати шесть. Я увидел за ремешком часов визитную карточку, развернул ее и прочел: «Ванг Хопхо — гид, говорящий по-английски». Там же был указан номер телефона. Я спрятал карточку в бумажник и вышел в коридор.

У двери напротив, прижавшись к косяку, стояла молоденькая китаянка, небольшого роста, но крепкая и отлично сложенная. Ее блестящие черные волосы были уложены в тугой валик на затылке. На ней были короткая юбка и блуза бутылочно-зеленого цвета. Ничего сногсшибательного, но выглядела она очень мило. Девушка посмотрела прямо мне в глаза, словно только и ждала моего появления.

— Хэлло, мистер, — сказала она с широкой улыбкой. — Меня зовут Лейла, а вас как?

Мне понравилась ее улыбка и крепкие белые зубы.

— Нельсон Райан, — ответил я, запирая дверь. — Можно называть просто Нельсон. Ты живешь здесь?

— Да, — она окинула меня дружелюбным взглядом. — Ты здесь остановился?

— Совершенно верно. А ты давно здесь живешь?

— Полтора года. — Я с трудом понимал ее из-за сильного акцента. Она многозначительно посмотрела на меня. — Когда тебе захочется побаловаться, позови меня.

Я был огорошен, но постарался улыбнуться.

— Запомню, но особенно на меня не рассчитывай.

Открылась еще одна дверь, и из номера вышел толстый, небольшого роста человек. Он поспешно прошел мимо меня, не глядя по сторонам. За ним шла юная китаянка, лет пятнадцати. Проходя мимо, она скользнула по мне твердым, оценивающим взглядом. Теперь я не заблуждался насчет характера этой гостиницы.

— Может, тебе хочется пойти со мной прямо сейчас? — спросила Лейла вежливо.

— Нет, сейчас я занят, но как-нибудь потом…

— Американские джентльмены всегда заняты, — вздохнула она. — Так, может, сегодня вечером?

— Я же сказал тебе — потом!

Она состроила недовольную гримасу.

Я прошел в вестибюль, где сидел бесстрастный, как Будда, старый китаец. Спустившись по лестнице, я вышел на шумную улицу. Ко мне сразу же устремился рикша.

— В полицейское управление, — сказал я, садясь в коляску. Он побежал рысью. Проехав таким образом двести-триста ярдов, я понял, что выбрал не очень удачный способ передвижения. Большие сияющие автомобили и грузовики не питали никакого уважения к рикшам. Казалось, что в любое мгновение они могут нас раздавить. Я почувствовал огромное облегчение, когда невредимыми мы все же добрались до гонконгского Управления полиции.

Я изложил сущность дела дежурному сержанту. После этого меня провели в небольшую, но очень уютную комнату. Седоватый шеф-инспектор с короткими усиками посмотрел на меня ничего не выражающим взглядом и предложил сесть. Я представился, он тоже назвал свою фамилию. Его звали Маккарти, и говорил он с сильным шотландским акцентом.

— Джефферсон? — повторил он и, откинувшись в кресле, взял сильно прокуренную трубку «Данхилл». Набивая ее табаком, он продолжал: — С чем связано ваше беспокойство? Я уже ответил на запрос по этому делу в связи с расследованием в Пасадена-сити. Какое отношение имеет умерший к вам?

Я как мог объяснил ему, что действую в интересах Дж. Уилбура Джефферсона.

— Мне нужно получить как можно больше информации о его сыне и невестке-китаянке. Все, что вы сочтете нужным сообщить, может оказаться очень важным.

— Вам больше поможет американский консул, — сказал он, разжигая трубку и выпуская клубы дыма. — Мне мало что известно об этом человеке. Он погиб в автомобильной катастрофе. Вы, конечно, информированы об этом?

— Как это случилось?

Полицейский пожал плечами.

— Слишком быстро ехал по мокрой дороге. Когда мы его нашли, от него мало что осталось. Грудь прижало рулем и раздавило, как яйцо.

— С ним никого не было?

— Никого.

— Куда он направлялся?

Маккарти насмешливо посмотрел на меня.

— Не знаю. Несчастный случай произошел поблизости от Коолума, в пяти милях. Может, он ехал туда.

— Кто опознал его?

Шеф-инспектор постарался сдержать раздражение.

— Его жена.

— Можете ли вы рассказать о его жизни? Где он работал?

— Вряд ли я могу тут чем-то помочь. — Маккарти вынул изо рта трубку и задумчиво уставился в потолок. — К счастью, это не моя забота. У нас не было к нему претензий, а в личные дела мы не вмешиваемся без особых на то оснований. Джефферсон старался не нарушать закон. Иногда, правда, мы получали неблагоприятные сведения о нем. Он был нежелательным гражданином. Я не сомневаюсь в том, что парень жил на безнравственные доходы жены. Но, еще раз повторяю, мы стараемся не вмешиваться в дела американских граждан без веских на то оснований.

— И никаких сведений о его жене?

Маккарти со скучающим видом выдохнул дым.

— Она, без сомнения, была проституткой. С этой проблемой мы стараемся бороться, но, как вы знаете, это очень нелегко. Беженкам очень трудно устроиться на работу. Проституция — самый легкий способ заработка. Частично нам удалось очистить город, но работы еще непочатый край.

— Я пытаюсь узнать, почему ее убили.

Он пожал плечами.

— Ничем не могу вам помочь. — Шеф-инспектор с тоской посмотрел на кипу бумаг на столе. — Все, что я знал об этой парочке, я сообщил лейтенанту Ретнику. Больше мне нечего добавить.

Я понял намек и встал.

— Ну что же, спасибо. Я поработаю здесь немного. Может быть, мне что-то и подвернется.

— Сомневаюсь. — Маккарти подвинул к себе бумаги. — Желаю успеха!

Мы пожали друг другу руки, и я вышел на оживленную Куинго-роуд. Была уже половина седьмого. Американское консульство наверняка закрыто. Правда, я не особенно надеялся получить там нужные сведения. Мне следовало больше полагаться на себя и свою смекалку. Прежде всего надо было решить, с чего начинать поиски.

Около часа я бесцельно болтался по городу, разглядывая магазины, и город мне все больше нравился. Наконец я решил выпить и направился к прибрежному району Ванхой. Еще с парома я заметил множество маленьких уютных баров, возле каждого из которых сидел на корточках зазывала и подмигивал прохожим. Я вошел в первое попавшееся заведение и уселся подальше от музыкального автомата. В баре сидели и пили пиво человек шесть американских моряков да пара бизнесменов-китайцев. Они о чем-то серьезно разговаривали. Несколько девушек сидели на скамье в дальней части помещения. Их оживленный разговор напоминал щебетание птиц. Ко мне подошел официант. Я заказал виски и кока-колу. Пока он выполнял заказ, возле меня, как чертик из коробочки, возникла пожилая китаянка и уселась на стул напротив.

— Добрый вечер, — она окинула меня деловым взглядом проницательных глаз. — Вы впервые в Гонконге?