– Сейчас ведется расследование по этому делу. Возможно, вы нам еще понадобитесь.

– Вы всегда найдете меня в этом кабинете…

Гудиер направился было к выходу, потом остановился.

– Мне хотелось бы знать, известно ли вам, что ваш служащий Шерборн шесть лет отсидел в тюрьме?

Чалик жестко посмотрел на полицейского.

– Да, сэр, мне известно это. Но Шерборн очень изменился за последнее время, и я им доволен.

Гудиер парировал взгляд Чалика аналогичным взглядом.

– Очень редко бывает, чтобы человек изменился в лучшую сторону, – сказал он с намеком и вышел.

Чалик вернулся в кабинет, сел за стол и вытер потные руки.

«Значит, этот микрофон вполне мог побывать на моем письменном столе… Если так, то эта ведьма с бледным лицом записала все мои разговоры, все мои сделки!»

Он вспомнил противозаконные дела с валютой и целый ряд других щекотливых дел. Чтобы перечислить их все, понадобилось бы очень много времени. И если все это записывалось на пленку – он может считать себя пропащим человеком!

Было еще дельце с кольцом Борджиа… Записано ли оно? Может быть, Натали только собиралась продать своего патрона, но не решилась на это?! Ведь полиция не нашла магнитофона в ее письменном столе! Может быть, ее шантажировали, она согласилась, но в последнюю минуту одумалась и покончила с собой?.. С другой стороны, если она записала содержание разговора с теми четырьмя, то запись находится уже у Каленберга. Чалик вновь откинулся на спинку кресла. Мозг его напряженно работал.

Должен ли он предупредить участников операции? Он взвешивал все «за» и «против». Троих из четырех ему было не жалко потерять. Жаль только Гай Десмонд, которую он отыскал с таким трудом. С другой стороны, если парни узнают, что операция на грани провала, согласятся ли они участвовать в экспедиции? За кольцо он должен получить полмиллиона долларов. Это слишком большая сумма, ради нее стоит рискнуть жизнью четырех человек. При таком положении вещей нужно надеяться лишь на то, что эта анемичная особа покончила с собой раньше, чем решилась записать на магнитофон разговор, касающийся операции. Поразмыслив над всем этим еще некоторое время, Чалик решил пока ничего не сообщать участникам операции.

После этого он занялся работой и, благодаря сильной воле, полностью изгнал из своей памяти Гудиера и самоубийство мисс Норман, а также вероятность того, что Каленберг уже знает все детали предстоящей операции.

Чарли Барнет величественно вплыл в свой кабинет. Он только что позавтракал копченой лососиной и уткой в лимоне и чувствовал себя вполне удовлетворенным. Секретарша протянула ему текст телеграммы, полученной несколько минут назад.

– Спасибо, мисс Морис, – поблагодарил ее Барнет. – Я займусь этим вопросом.

Он сел за письменный стол и открыл один из ящиков, в котором находился шифр Каленберга. Через несколько минут он читал расшифровку телеграммы:

«Удовлетворен сообщением. Гости встретят радушный ЧКрием. Купил на двадцать тысяч акций Хорнвейл и положил на ваш счет в Швейцарском банке. К.»

Барнет немедленно попросил мисс Морис узнать цену акций Хорнвейл и с удовлетворением встретил известие, что они поднялись на три пункта.

Он мечтательно рассуждал о своем финансовом успехе, когда раздался телефонный звонок. Звонил бывший инспектор полиции Паркинс.

– Мне кажется, вам будет небезынтересно узнать, – начал он, – что секретарша мистера Чалика найдена сегодня утром в своей квартире мертвой… Самоубийство!

На какое-то мгновение Барнет лишился дара речи.

– Вы меня слышите, Барнет? – услышал он голос Паркинса.

Чарли попытался взять себя в руки. «Да, я правильно уловил тип ее характера: импульсивная неврастеничка».

– Почему вы решили, что этот вопрос может меня заинтересовать, Паркинс? – спросил он, стараясь говорить спокойно.

– Да потому, что этот молодой проходимец Флетч Джексон довольно часто бывал у нее. Вот я и подумал, что будет лучше, если я предупрежу вас. Если я допустил ошибку, прошу прощения.

Барнет глубоко вздохнул.

– Значит, Джексон навещал ее? Это довольно любопытно. Его будут искать?

– Не думаю… Кстати, он уехал в Дублин вчера вечером. Полиции, правда, известны его приметы. Но Дублин для него – выход из положения.

– Вот как? Ну что ж, спасибо, Паркинс, за сведения. Мне было любопытно это услышать.

Барнету даже показалось, что он видит перед собой красное лицо Паркинса, подозрительный взгляд его черных глаз.

Повесив трубку, Барнет долго сидел на месте и размышлял. Внезапно он вспомнил о микрофоне, забытом в комнате Натали, и им овладело беспокойство. «А может, не найдут?» – успокоил он себя. Тем не менее разговор с Паркинсом испортил ему настроение.


* * *

Холл отеля «Интернациональ» был заполнен шумными американскими туристами. Они только что прибыли на автобусе, с крыши которого сбрасывали их багаж.

Одетые в прозрачные плащи, туристы толпились в холле, громко разговаривая и совершенно не беспокоясь о том впечатлении, которое они производят. Холл, казалось, дрожал от их возгласов: «Эй, Джек, ты не видел моего чемодана? Проклятый дождь!» «Когда же появится солнце?» «Послушай, мама, этот тип требует наши паспорта!» – и прочего в том же роде. Привычный ко всему обслуживающий персонал спокойно созерцал весь этот бедлам.

Сидя неподалеку, в зале для завтраков, Феннел с нескрываемым неудовольствием наблюдал этот галдеж. Дождь шел не переставая. Спрятавшись под зонтами, местные банту наблюдали за всей этой суматохой сквозь большие окна, а удовлетворив свое любопытство, улыбались и проходили дальше.

Феннел курил сигарету за сигаретой и смотрел на последних из прибывших американцев, которые суетились и спешили к лифту. Приехав в Иоганнесбург тридцать шесть часов назад, он впервые за последнее время чувствовал себя спокойно. Полдня он провел в Париже, а затем сел на самолет, летящий в Африку, и теперь между ним и Марони было несколько тысяч километров.

Он взглянул на часы и поудобнее устроился в кресле. Вскоре появился черный «кадиллак», и Феннел поднял из кресла свое грузное тело, увидев в машине Гай Десмонд.

Десять минут спустя четверка уже сидела в маленьком номере на восьмом этаже. Феннел был в хорошем, добродушном настроении.

– Я полагаю, вы не нуждаетесь в отдыхе, – проговорил он, разливая напитки, извлеченные из холодильника. – Но прежде чем мы расстанемся, я хотел бы рассказать о том, что нас ожидает. Не возражаете?

Гарри лишь пожал своими широкими плечами. Четырнадцатичасовой перелет утомил его. Он повернулся к Гай.

– Выслушаем его или вначале примем ванну?

– Выслушаем, – ответила Гай, откидываясь на спинку кушетки. Она допила джин, которым их угощал Феннел. – Я не так уж устала.

Феннел зло прищурил глаза. Итак, Эдварде уже демонстрирует замашки собственника в отношении этой красотки, о которой Лео и сам мечтает…

– Вам решать, – проговорил он с насмешкой в голосе. – Только приходите поскорее к какому-нибудь определенному мнению.

– Говорите, – спокойно ответила Гай. – О чем пойдет речь?

– О накладных, которые мне дал Чалик. – Феннел отпил пару глотков. – Теперь мне точно известно, что музей Каленберга находится под землей. В свое время ему был отправлен подъемный механизм. А поскольку дом одноэтажный, то подъемник нужен только для спуска в подземелье. Понимаете?

– Продолжайте.

– Из этих накладных также следует, что там имеется специальная установка, состоящая из шести телекамер. Можно предположить, что музей состоит из шести залов, которые контролируются центральным пультом с круглосуточной охраной. Таким образом, дежурный оператор видит на мониторах одновременно все, что происходит во всех залах. Недостаток этой системы заключается в том, что дежурный может уснуть, зачитаться или отправиться в туалет. Тем не менее, мы должны выяснить, отлучается ли он или там ведется постоянное двадцатичетырехчасовое наблюдение. Эту задачу предстоит решить вам, Гарри. Дверь в музей сделана из толстого железа. Я работал в Балстреме и знаком с их материалами. Кроме того – на двери запор с часовым механизмом, который ставится на одно время, а диск счетчика – на другое. И никто на свете не сможет открыть дверь за короткое время, кроме людей, работавших в Балстреме, и кроме меня, – добавил Феннел, скромно улыбаясь. – Мне знаком этот замок с часовым механизмом. В свое время я тщательно изучал его… Есть и еще одно, что надо сделать, – Феннел говорил, обращаясь в основном к Гарри. – Узнать, как работает лифт. Мы будем действовать ночью, и необходимо знать, работает ли лифт в это время. Иначе говоря, отключается ли электроэнергия в ночное время. Если отключается, то я не представляю, как мы сможем попасть в музей.

– Надо быть готовым к худшему, – заметил Гарри. – То есть, свыкнуться с мыслью, что тока не будет.

– В таком случае вы должны будете изыскать возможность включить его. Иначе ничего не выйдет.

Гарри пожал плечами.

– Может, там есть лестница?

– Может, – согласился Феннел. – Но это тоже надо узнать. Именно этим вы и займетесь, когда окажетесь внутри дома. И еще одно: я твердо должен знать путь, по которому можно проникнуть в дом. Через дверь? Через окно? И это вы тоже должны определить. Все сведения передадите по радио, чтобы я действовал наверняка.

– Я выясню, что будет возможно.

– Имейте в виду: если вы не соберете нужных сведений, мы не выполним задание. Надеюсь, вы это понимаете?

Гай поднялась с кресла. Она была очень обольстительна в своем темно-синем платье, облегавшем фигуру. Трое мужчин с восхищением наблюдали за ней.

– Я вас оставлю. Мне необходимо принять ванну. В самолете я не сомкнула глаз.

Кивнув головой на прощание, она вышла из комнаты. Гарри потянулся и зевнул.

– Я тоже пойду отдохну… Конечно, если я вам больше не нужен.