— Ваш адвокат Леон Гетлер?

— Какая омерзительная мысль! — Его слегка передернуло. — Он адвокат Минервы. Я не могу его переносить. Видя ее, он начинает буквально пыхтеть от страсти, а когда я нахожусь поблизости, отпускает дурацкие шуточки по поводу педиков, гомиков, подбирая самые оскорбительные слова, которые только может найти для гея. Я не знаю, почему Минерва уже длительный период времени доверяет ему. Я бы не доверил ему и стертого цента.

— Что вы думаете о Софии Платцер?

— Какая она фантастическая дикарка! — Он склонился ко мне. — Кандалы, кнуты, цепи, резина — она все это просто обожает. Она очень давно дружит с Минервой. Иногда я не могу удержаться от мысли, что где-то в глубине души у Минервы есть что-то мазохистское, что находит выход при общении с Софией.

— А как Лиз Стиллуэлл?

— Я всегда думал о ней, как о глупенькой девочке. Она такая прямая и такая скучная.

— Они с Блейком — парочка?

— Вы меня удивляете, лейтенант. Я подозреваю, что он готов залезть на любого, у кого есть дырка между ног, но даже у Джона есть предел. Кроме того, я думаю, что Минерва не дает ему бездельничать.

— А как же ее теннисный балбес?

— Пол Кендал. Я не думаю, что он знает, что этим можно что-то еще делать, кроме как мочиться. Просто он — один из объектов ее благотворительности. У нее есть какая-то слабость к спортсменам, но я не думаю, что она носит сексуальный характер. — Он слегка улыбнулся. — Если я буду продолжать в том же духе, лейтенант, то вы меня обязательно примете за старого болтуна.

— Все мне говорят, каким прекрасным парнем был Хеймер, — сказал я, — но у кого-то была основательная причина, чтобы убить его.

— Конечно, вы, должно быть, правы, — он любезно кивнул головой в знак согласия, — но я не могу ни о ком подумать.

— Он надеялся, что Минерва вложит часть своих денег в его торговлю антиквариатом, но та по совету Гетлера отказала ему. Она сообщила об этом перед тем, как Хеймер покинул ее дом.

— Бедный Уолли! У него всегда было плохо с цифрами, но я думал, что дела у него идут хорошо. Когда он сказал мне, что ему крайне нужны наличные, чтобы обернуться, я ответил — единственное, что может решить проблему — это если кто-нибудь вложит свои деньги в его дело. Тогда я и познакомил его с Минервой. Я думал, что она заинтересуется. Она всегда проявляла интерес к геям, потому что все еще надеется, что когда-нибудь переспит с кем-нибудь из них и таким образом — она совершенно фантастическая женщина! — докажет ему, что он ошибается, отдавая предпочтение представителям сильного пола. Так значит, этот дегенерат Гетлер убил его.

— Когда Минерва рассталась с великосветским бездельем?

— Сразу же после смерти мужа, — сказал он. — Перед этим он построил этот дом, но в нем они прожили недолго. Трент был плейбоем. Когда-то раньше ему повезло, когда он бурил нефтяные скважины, и деньги текли к нему рекой. У меня есть чувство, что Минерва не терпела никакой конкуренции в великосветской компании. А в своем доме она постоянно может играть роль королевы и приглашать только тех людей, которых хочет видеть.

— Я совсем не представляю себе, какая она, — искренне сказал я. — Вы сказали, что она испытывает слабость к спортсменам, однако это не сексуальная слабость. Что в ней есть что-то мазохистское, поэтому у нее восхитительные отношения с Софией Платцер. Что она всегда держит подле себя Лиз Стиллуэлл в роли компаньонки-секретаря и в то же время сходит с ума от мысли получить шанс превратить какого-нибудь гея в гетеросексуала, если представится случай.

— Она действительно приводит в замешательство, — согласился Джерард. — Но, может быть, это из-за того, что она сама чувствует себя неуверенно.

— Наверняка, — решительно сказал я и поднялся из кресла.

— Когда у вас снова возникнет желание побеседовать об этом деле, приходите без колебаний, — сказал Джерард.

Я вышел из зала, сопровождаемый неодобрительным взглядом затянутой в белое жертвы вампира.

У меня мелькнула мысль, что было бы неплохо купить грузовик и вывезти на свалку весь тот мусор, что я насобирал. Надо было открыто признать: все, что вчера сказал Лейверс, — правда. У меня до сих пор нет ни одного стоящего факта. Я снова сел в машину и без особой цели направился к Лысой горе. Где-то через полчаса прямо передо мной появился большой белый дом. Я проехал через открытые ворота и остановился перед подъездом. Королева собственноручно открыла мне дверь. Она была в белой трикотажной майке, белых шортах, белых носках и теннисных туфлях.

— Боже мой! — произнесла она, увидев меня. — Вы что, собираетесь переехать к нам насовсем?

— Еще несколько вопросов, миссис Трент, — вежливо сказал я.

— Тогда заходите.

Я проследовал за ней в гостиную. Она с нетерпением обернулась ко мне.

— Я только что закончила помогать Полу в его тренировке, — сказала она, — и он ушел принять душ. Я собиралась сделать то же самое. Я разгорячена, вся вспотела, и у меня плохое настроение. Поэтому вы должны подождать, пока я не освежусь.

— Конечно, — дружелюбно сказал я. — Тогда я налью себе стаканчик.

— У вас нет никаких шансов переехать сюда на жительство, а я скоро начну выставлять счета в офис шерифа за все выпитое вами.

Она вышла из комнаты, ее округлый задик плавно перекатывался под тугими белыми шортами. Я направился к бару и налил себе кампари с содовой в качестве своеобразного возмещения за обед. Я был примерно на половине стакана, когда вошла Лиз Стиллуэлл. На ней была черная майка и такие же джинсы. Ее глаза совсем не излучали радость, когда она увидела меня.

— Я надеюсь, вы не оставите бар пустым к тому времени, когда вернется Минерва, — сказала она. — Давайте-ка и я помогу вам.

Она подошла к бару и начала готовить себе коктейль. Ее длинные белокурые волосы упали вперед, частично закрыв лицо. Она, должно быть, очень привлекательная девушка, лениво подумал я, но почему же у меня ничего не включается?

— А вы не помогаете в тренировках? — спросил я.

— Эго компетенция Минервы, — сказала она. — Она единственная спортсменка здесь.

— А Кендал — по-настоящему профессионал?

— Он так думает, — ехидно засмеялась она, — Я буду поражена, если он когда-нибудь выиграет хоть один турнир.

— Но он играет в них?

— О конечно, — сказала она безразлично, — во всяких второразрядных турнирах. И если ему везет, то он иногда попадает во второй круг. На днях он вернулся из поездки по Дальнему Востоку. Играл в Куала-Лумпуре или Сингапуре. Перед этим был в Австралии, но недолго. Он проиграл сразу же три сета и победил лишь в двух геймах.

— Минерва — его спонсор?

— Вы имеете в виду, что она оплачивает его счета? Да, — кивнула она. — У нее дурацкая блажь быть спонсором спортсмена мирового класса. В этом году все ее надежды возложена на этого теннисного идиота, в следующем году будет такой же лыжник, а еще через год — автогонщик. И ни один из них не станет большим спортсменом, это точно.

— Они, наверное, в постели выражают свою благодарность.

— Этот наверняка этого не делает. Я думаю, что единственное, что у него поднимается, так это ракетка.

— Секс на пружинке?

— Какой ужас! — повернулась она ко мне. — Нет, мне куда больше понравились подпрыгивающие резиновые шары.

— Вчера вечером я видел Джона Блейка.

— Да? — голос ее был подчеркнуто безразличен.

— Он на меня разозлился, потому что я помешал его свиданию с Конни Эннис.

Ее лицо напряглось:

— Мне показалось, что в ту ночь эта стерва очень заигрывала с ним.

— Именно тогда он и назначил ей свидание. Я спросил его, почему он не предложил Конни отвезти ее домой после ужина, ведь они остановились в одной гостинице, но он почему-то рассвирепел. А когда Конни Эннис согласилась с тем, что я задал разумный вопрос, он наорал на нее и умчался.

— Значит, свидание не состоялось?

— Нет.

Она с трудом пыталась подавить удовлетворение.

— Я не схожу по нему с ума, но он был единственным настоящим мужчиной, появившимся здесь за долгое время. Я не хочу провести до конца свою жизнь взаперти в этом проклятом доме, все время потворствуя всем прихотям Минервы и… — она остановилась всего лишь на долю секунды, — я думаю, здесь в Пайн-сити не так уж часто бывают убийства, лейтенант?

Я проследил за ее взглядом и увидел стоящую в дверях Минерву. Она переоделась в лимонного цвета рубашку и светло-коричневые брюки. Когда она входила в комнату, ее зеленые глаза загадочно улыбались.

— Я думала, ты приглядываешь за сохранностью запасов спиртного и не пьешь сама, — сказала она холодно.

— Сама можешь следить за этим, — откровенно ответила Лиз Стиллуэлл.

— Вы знаете, она очень трогательна, — обратилась Минерва ко мне. — Большая толстая неповоротливая корова, почти все время находится в периоде течки, а ни один мужчина и не посмотрит на нее во второй раз. Джон Блейк уделил ей чуть внимания и то потому, что у него доброе сердце.

У Лиз вырвался тихий стон, и она выскочила из комнаты. Минерва наблюдала за ней с легкой улыбкой удовлетворения на лице.

— Лиз может уйти в любой момент, — сказала она. — Ей совсем не нужно проводить остаток жизни в этом проклятом доме, потворствуя всем моим капризам.

— Но вам же нравится, чтобы Лиз была рядом, поскольку она не может соперничать с вами, — сказал я. — Мне кажется, вы покинули великосветскую компанию только из-за того, что вам не нравится конкуренция, а закрывшись в этом доме, вы всегда можете играть роль королевы, не так ли?

— Черт подери, кто вам дал право говорить так, вы — поганая свинья! — горячо заявила она.

— Расскажите мне о Джоне Блейке, — сказал я.

— Что?

— А все, — ответил я. — Как давно он занимается импортом и кто поддержал его? Он же потерял все деньги в афере с землей во Флориде, кто-то же должен был поддержать его.