Эд Макбейн - Грабитель

— Что… что ты делаешь завтра? — спросил он.

— Ничего. А ты что делаешь завтра?

— Я звоню Молли Белл, чтобы объяснить, почему не могу продолжать расследование. Потом еду к тебе, и мы отправляемся на пикник. Если будет солнце.

— Солнце будет светить вовсю, Берт.

— Знаю.

Неожиданно наклонясь вперед, она его поцеловала. Это был быстрый, мимолетный поцелуй. Через мгновение Клер снова сидела прямо и выглядела очень неуверенно, как испуганная маленькая девочка на первом в ее жизни званом вечере.

— Ты должен быть терпелив, — сказала она.

— Хорошо, — пообещал он.

Внезапно появился официант. Он улыбался. Сдержанно покашливал. Клинг в изумлении уставился на него.

— Я подумал, — мягко произнес официант, — может быть, поставить на столик маленькую свечку, сэр? При свече дама будет выглядеть еще очаровательнее.

— Дама и так выглядит очаровательно, — возразил Клинг.

Официант казался огорченным.

— Но… — начал он.

— Но свечу, конечно, принесите, — сказал Клинг. — Обязательно принесите.

Официант радостно улыбнулся:

— О да, сэр. Да, сэр. И затем мы сделаем заказ, верно? Как только вы приготовитесь, у меня будет несколько предложений. — Он помедлил, святясь улыбкой. — Прекрасный вечер, сэр, не правда ли?

— Замечательный вечер, — ответила Клер.

Иногда они раскалываются, как арахисовые орешки.

Вы бьетесь с делом, которое кажется вам твердым грецким орехом, стремясь добраться до сердцевины, колотите по его скорлупе — и вдруг оказывается, что дело-то не тверже арахисового орешка и имеет хрупкую, чуть толще бумаги кожуру, которая лопается, как только вы на нее надавите.

Именно такое открытие сделали Уиллис с Хевилландом.

В воскресенье, 24 сентября, бар «Три туза» открылся поздно, после полудня. К стойке уже подтянулись несколько любителей выпить, но столики в зале пустовали, бильярдный стол и аппарат для игры в пинбол тоже никто не занял. На зеркале этого захудалого заведения были нарисованы три игральные карты: туз треф, туз червей и туз пик. Четвертого туза обнаружить не удалось. Глядя на бармена, можно было заподозрить, что четвертый туз находится у него в рукаве вместе с пятым.

Уиллис и Хевилланд взгромоздились на сиденья в конце стойки. Бармен задержался на несколько минут рядом с посетителями в другом конце бара, затем прервал разговор, прошел, сутулясь, к Уиллису и Хевилланду и сказал:

— Ага?

Хевилланд бросил на стойку картонку со спичками:

— Ваша?

Бармен изучал ее довольно долго. Название «Три туза» было намалевано на картонке красными буквами размером в полдюйма, а рисунок ничем не отличался от трех тузов на зеркале. Тем не менее с ответом бармен не спешил.

Наконец он сказал:

— Ага.

— Давно у вас появились эти спички? — спросил Уиллис.

— А что?

— Офицеры полиции, — скучным голосом произнес Хевилланд и полез в карман за значком.

— Не надо, — остановил его бармен. — Я чую представителей закона за шестьдесят шагов.

— Поэтому вам и сломали нос? — поинтересовался Хевилланд, сжав кулаки и положив их перед собой на стойку.

Бармен потрогал нос.

— Когда-то я занимался боксом, — пояснил он. — Так что со спичками?

— Давно они у вас появились?

— Около трех месяцев назад. Это была выгодная сделка. Здесь в районе есть один парень, он продает рождественские открытки и прочую мелочь. Как-то он зашел и заметил, что такие спички придадут заведению немного шика. Я согласился. Заказал двадцать четыре дюжины. — Бармен пожал плечами. — Вреда от них нет, насколько я понимаю. Кто-то жалуется?

— Никто не жалуется, — сказал Уиллис. — Обычная проверка.

— Чего? Картонок со спичками?

— Именно, — подтвердил Хевилланд. — Картонок со спичками. А сигареты вы продаете?

— Только через машину. — Бармен показал на торговый автомат, стоящий в углу, рядом с дверью.

— Эти спички тоже можно получить из машины?

— Нет, мы держим их на стойке в коробочке. Тот, у кого кончаются спички, подходит и берет. Ну и что? Что в этих спичках такого важного?

— Вопросы задаем мы, — осадил его Хевилланд.

— Я лишь пытаюсь помочь, офицер, — сказал бармен. По его голосу ясно чувствовалось, что больше всего ему хочется врезать Хевилланду по зубам.

— Значит, каждый, кто здесь выпивает, может подойти к бару и сам взять спички, так? — спросил Уиллис.

— Точно, — отозвался бармен. — Это создает уют, как вы считаете?

— Мистер, — невозмутимо произнес Хевилланд, — вам лучше избавиться от этой самодовольной ухмылки, а то кое-что создаст вам дополнительный уют.

— Копы всегда меня пугали, — сухо объявил бармен, — еще с тех времен, когда я был маленьким.

— Если тебе нужна драка, приятель, — заметил Хевилланд, — ты выбрал правильного копа.

— Мне нужно заниматься моим делом, — возразил бармен.

— Очень не люблю, когда судье приходится решать, кому верить в деле о сопротивлении офицеру полиции.

— Я не дерусь и ничему не сопротивляюсь, — отозвался бармен. — Поэтому успокойся. Хочешь пива?

— Скотча выпью, — сказал Хевилланд.

— Логично, — протянул бармен. — А тебе? — спросил он Уиллиса.

— Ничего, — ответил Уиллис.

— Ну давай, — провоцируя, произнес бармен. — Это все равно что схватить яблоко с тележки.

— Когда созреешь для драки, — предупредил его Уиллис, — будешь иметь дело уже с нами обоими.

— Я дерусь, когда мне за это платят, — сказал бармен. — В демонстрационные схватки я не верю.

— Особенно если знаешь, что твой зад разлетится по шести округам, — вставил Хевилланд.

— Ясное дело, — согласился бармен. Он налил порцию скотча и подтолкнул стакан к Хевилланду.

— Ты многих своих посетителей знаешь? — спросил Уиллис.

— Постоянных знаю, конечно.

Дверь открылась, и в бар вошла женщина в выцветшем зеленом свитере. Она осмотрелась и села за столик у двери. Бармен взглянул в ее сторону.

— Она очень любит выпить, — сказал он. — Будет сидеть, пока кто-нибудь не предложит ей стаканчик. Я бы выставил ее вон, но по воскресеньям стараюсь быть добрым христианином.

— По тебе заметно, — съязвил Хевилланд.

— Что же все-таки вас интересует, ребята? — спросил бармен. — Драка? Все только ради нее?

— О какой драке идет речь? — спросил Уиллис.

— Здесь у нас была потасовка примерно неделю назад. Послушайте, не нужно ля-ля. Что у вас на уме? Нарушение общественного порядка? Собираетесь отобрать у меня лицензию?

— Пока об этом говоришь только ты, — заметил Уиллис.

Бармен устало вздохнул:

— Хорошо, сколько это будет стоить?

— О, этот человек опасен, — сказал Хевилланд. — Ты что, пытаешься всучить нам взятку, сукин сын?

— Я интересуюсь ценой нового «линкольна-континенталя», — пояснил бармен. — И спросил, сколько он будет стоить. — Он помолчал. — Сотню, две? Сколько?

— Разве я выгляжу как двухсотдолларовый коп? — поинтересовался Хевилланд.

— Зато я — двухсотдолларовый бармен, — ответил бармен. — Для меня это потолок. Да эта проклятая драка через пару секунд уже кончилась.

— Что за драка? — спросил Уиллис.

— Вы что, не знаете?

— Запихни свои деньги обратно в носок, — сказал Уиллис. — Мы ничего у тебя не вымогаем. Расскажи о драке.

Бармен, по-видимому, успокоился.

— Вы уверены, что не хотите выпить, офицер? — спросил он.

— О драке, — напомнил Уиллис.

— Да пустяки, — сказал бармен. — Два парня вспылили. Первый ударил второго, второй ответил. Тогда появился я и помешал им. Вот и все.

— Кто и кого ударил? — спросил Уиллис.

— Эти два типа. Как, черт подери, имя маленького? Не помню. Того, что повыше, зовут Джек. Он часто сюда заходит.

— Джек, говоришь?

— Да. Славный паренек, только немного странный. И вот они с этим коротышкой смотрели по телевизору соревнования по борьбе. Джек, я думаю, что-то сказал, и это не понравилось коротышке — об одном из борцов, понимаете? Тогда коротышка выбирает момент и дает Джеку затрещину. После этого Джек бьет коротышку, но на сцену выхожу я. Серьезная драка, правда?

— Ты ее прекратил?

— Конечно. Скажу вам, что самым забавным в этом деле было то, что коротышка показал себя лучше Джека. — Бармен хохотнул. — Вот это был удар, честное слово. Вы бы никогда не подумали, что такой малыш может так драться.

— Готов поспорить, Джек был удивлен, — сказал Уиллис, теряя интерес.

— Удивлен? Еще бы. Особенно когда взглянул в зеркало. Этот маленький сукин сын поставил ему такой фонарь под глазом, какого я в жизни не видел.

— Не повезло Джеку, — заметил Уиллис. — Теперь о других твоих посетителях. Ты никогда не слышал, чтобы кто-нибудь из них говорил о…

— Парень, да это же был замечательный фонарь! Черт, потом Джеку пришлось неделю ходить в солнечных очках.

Любительница выпить за столиком у дверей кашлянула, но Уиллис не сводил глаз с бармена.

— Что ты сказал? — спросил он.

— Джек, — повторил бармен, — должен был носить солнцезащитные очки. Чтобы спрятать синяк, знаете ли. Красивый был фингал, должен признать. Всех цветов радуги.

— Этот Джек, — продолжил Уиллис, чувствуя, как напрягся Хевилланд. — Он курит?

— Джек? Да, конечно. Курит.

— Какой сорт?

— Сорт? Господи, вы думаете, я… Погодите-ка, красная пачка. Как называется красная пачка?

— «Пэлл-Мэлл»?

— Точно. Это его сорт.

— Ты уверен?

— Думаю, да. Слушайте, я не записывал, что он курит. По-моему, он курит «Пэлл-Мэлл». А что?