Моя жизнь, Лестер.

Моя жизнь».

Неожиданно у него увлажнились глаза.

Он вытер их кулаком, ну, ну, сказал он себе, кончай, ты же взрослый мужик, перестань, и шмыгнул носом. Сконфуженный, он обернулся посмотреть, не заметил ли кто его слез, но никто его не замечал, все игроки суетились в холле, каждый погружен в свой собственный мир забот и переживаний, поглядывали на табло, где каждые несколько секунд появлялись новые цифры ставок, совершенно безразличные к Эндрю Малони и его проблемам. Он поднял голову. На табло ставки на Джобоун повысились до тридцати к одному. У него потекло из носа. Он потянулся за платком, но в кармане было пусто, у меня нет даже несчастного носового платка, подумал он, и снова чуть не заплакал от жалости к себе, но взял себя в руки, заставил себя выпрямиться, расправить плечи, поднять голову, твердо решив найти в толпе кого-нибудь, кто даст ему денег на Джобоун. Он с вызовом вытер нос тыльной стороной ладони (давай, коп, смотри из-за угла!) и отер ее о брюки. Смотри, мир, это Эндрю Малони, восставший с белой скатерти, когда этот подонок думал – ха, ха! – что пришлепнул его! Нет, джентльмены, не вышло!

Нужно быть мужественным и стойким, подумал он.

– Лошади на треке! – возвестил диктор.

О Господи, пошли мне мужества и удачи, взмолился он.

И в этот момент он увидел Мерили.

Он увидел ее за металлической решеткой, отделяющей общие трибуны от секции для членов клуба, она сидела рядом с самим Крюгером, обещавшим убить его, если он не вернется с деньгами. На ней было черное – опять черное! – платье, но не то бархатное, которое он задрал ей до талии, чтобы распять ее на ничего не стоящем пиджаке. Он посмотрел на свой пакет – «Рабочие Джуди Бонд, все на забастовку!» – и на скомканный пиджак внутри, и попытался снова проникнуть в его загадку, и подумал, вот будет смешно, если на этот раз он попросит денег у нее, таким образом вывернув вчерашнюю историю наизнанку. «Сначала деньги, – стонала она, – сначала деньги», и в ответ на свои мольбы была взята безвозмездно!

Табло показывало текущее время – 1:55 и время старта – 2:06.

Времени в обрез, подумал Малони.

«Если даже мне удастся привлечь ее внимание так, чтобы меня не заметил Крюгер, если даже это у меня получится и меня не застрелят, почем знать, есть ли у нее в сумочке хоть какие-то деньги? В прошлый раз у нее оказались там только водительские права и изящный пистолет с рукояткой, отделанной перламутром. Что ж, это риск, на который я должен пойти, потому что заезд начнется через… взгляд на табло… ровно через десять минут, а ставки сейчас… снова взгляд вверх… двадцать шесть к одному, значит, в кассу уже стали поступать большие деньги, хотя и не настолько большие, чтобы полностью изменить соотношение ставок. Если они будут поступать таким же темпом, ставки будут держаться приблизительно на десяти или пятнадцати к одному, что довольно неплохо, особенно для лошадки, которой достаточно немного помочь… как же мне обратить на себя ее внимание с тем, чтобы этого не заметил Крюгер?»

Крюгер поднес к глазам бинокль, изучая лошадей, которые парадом вышагивали по треку. Мерили, инстинктивно или потому, что именно в этот момент ее щеки коснулся солнечный зайчик, повернула голову, взгляд ее упал прямо на Малони, стоявшего за решеткой, она быстро кивнула ему, отвернулась, тронула Крюгера за руку, что-то сказала ему и поднялась со своего места. Ее светлые, золотистые волосы сверкали на макушке, напомнив ему белую ермолку Соломона, которую тот надевал в синагоге. Черное платье было узким в талии, с расклешенной юбкой, которая взлетала над длинными стройными ногами, обутыми в черные туфельки на высоких каблуках, которые звонко постукивали, когда она направлялась к воротам между двумя секциями. На плече у нее болталась на ремешке маленькая черная сумочка, где, как надеялся Малони, помимо водительских прав и пистолета, находилось еще кое-что. Сторож у дверцы поставил ей на кисть маленький штампик невидимой краской, чтобы при возвращении в секцию для членов клуба она просто поднесла ее к устройству с ультрафиолетовым лучом вместо пропуска. Она прошла в воротца, подмигнула Малони и торопливо промелькнула мимо него прямо к лестнице, виляя маленьким округлым задиком и постукивая каблучками. Нет, никогда не забудет он прошлый вечер в библиотеке, хотя она и сказала, что ей не понравилось.

Он поспешил вверх за ней, предварительно оглянувшись, чтобы убедиться, что за ними не следит Крюгер, и догнал ее на четвертом этаже, как раз у ресторана «Кают-компания».

– Привет, милый, – улыбнувшись, сказала она. – Знаешь, он хочет тебя убить и послал Генри с Джорджем искать тебя.

Не нужно было вчера говорить про «Эквидакт», он это запомнил.

– Что ж, человеку приходится иногда рисковать, – сказал Малони в манере К, и вдруг сообразил, что если упоминал про этот ипподром при Крюгере, то уж при К, наверняка.

Итак, нужно поскорее поставить на Джобоун, забрать свой выигрыш и уносить отсюда ноги.

– У тебя есть при себе немного денег? – спросил он.

– Да, немного есть.

– Сколько?

– О, совсем немного. Он дает мне денег немного поиграть.

Вообще он очень добрый и даже щедрый, хотя я его терпеть не могу.

– Ты можешь дать мне немного взаймы?

– Чтобы купить билет на самолет до Бразилии?

– Нет, чтобы поставить на одну лошадку.

– О, это было бы ужасной ошибкой, – сказала Мерили, – дать кому-то взаймы на игру.

– Но эта лошадка – верное дело.

– Кроме того, – сказала она, – я никогда не одалживаю денег незнакомцам.

– Мы вовсе не незнакомцы. Мерили, – с мягким упреком сказал Малони. – Мы были с тобой близки.

– Действительно, были. – Она снова улыбнулась. – Но все же…

– Если лошадь выиграет, я поделюсь с тобой выигрышем.

– Ты же сказал, что она верное дело.

– Так оно и есть.

– Тогда при чем же здесь «если»?

– Я хотел сказать, когда она выиграет.

– Когда занимаешься любовью, – сказала Мерили, – можешь болтать, что в голову взбредет, но когда речь идет о деле, говори именно то, что имеешь в виду.

– Я и имел в виду, когда она выиграет, когда!

– И какой будет выигрыш, когда она выиграет?

– Это зависит от того, сколько мы поставим и какие будут ставки, когда мы купим свои билеты.

– Ну нет, – сказала Мерили, – для меня это слишком сложно.

– Это вовсе не сложно, – сказал Малони. – У тебя сколько денег?

– Немного, – сказала она. – А сколько мне причитается от выигрыша?

– Ну, скажем, пятьдесят процентов, – сказал Малони.

– Нет, давай лучше скажем, семьдесят пять процентов.

– Шестьдесят, и договорились.

– Только потому, что мы были любовниками, – сказала Мерили и застенчиво потупила глаза.

– Так сколько у тебя есть?

– Триста долларов.

Малони взглянул на табло. Ставки на Джобоун упали до двенадцати к одному.

– Триста долларов нам подойдет, – сказал он и снова посмотрел на табло: до старта оставалось пять минут.

– По-моему, здесь могут возникнуть некоторые осложнения, – сказала Мерили.

– Какие осложнения?

– Допустим, твоя лошадь выиграла, а они убьют тебя до того, как ты получил в кассе свой выигрыш.

– Они могут убить меня в любой момент, но я уверен, что они этого не сделают, – сказал Малони, отнюдь не так уж уверенный в этом.

– Ну, тогда может случиться так, что твоя лошадь выиграла и ты уже забрал свой выигрыш, но они убьют тебя до того, как ты отдашь мне мою долю.

– Если тебя это беспокоит, оставайся со мной, – сказал он.

– Что ты имеешь в виду?

– Мы вместе посмотрим заезд. Если Лошадь выиграет, мы получим деньги и я сразу же отдам тебе твою долю. Ну, как ты на это смотришь?

– О Господи, по-моему, это очень рискованно, – сказала Мерили. – Я сказала ему, что иду в туалет. Он может послать кого-нибудь найти меня.

– А мы будем следить за заездом из ресторана. Он начнется через… Он снова посмотрел на табло, – через четыре минуты.

За это время он не успеет без тебя соскучиться. Мерили, пожалуйста, давай скорее деньги, нужно сделать ставку, пока еще не поздно.

– Как зовут твою лошадь? – спросила она.

– Сначала деньги.

– Нет, сначала назови ее кличку.

До старта оставалось всего три минуты.

– Мерили…

– Кличку! – сказала она.

– Мерили, давай не будем…

– Кличку.

Малони вздохнул.

– Нет, – сказал он, – я не могу рисковать.

– А я думала, ты игрок.

– Да, но…

– Сначала всегда нужно узнать, как зовут лошадь.

– Это тебе не вечеринка с коктейлем, – сказал он, – это бега! – Он кинул взгляд на табло. – Мерили, кассы закроются через две минуты, ради Бога, ты можешь дать мне деньги?

– Вообще-то ты очень ненадежный человек, – сказала она, но открыла сумочку и извлекла триста долларов в двадцатидолларовых бумажках и тут же вручила их ему. – А теперь ты мне назовешь ее кличку?

– Ее зовут Джобоун, – сказал он и бросился бежать к окошку, годе продавались билеты по сто долларов.

– Какое милое имя! – крикнула она ему вслед. – Джобоун!

Он купил три билета по сто долларов и в последний раз взглянул на табло, перед тем как они вошли в ресторан. Ставки уже были десять к одному. Если Джобоун выиграет, они получат три тысячи долларов, и его доля составит тысячу двести, что ровно на тысячу двести долларов больше того, что он имел вчера утром. Вполне достаточно, чтобы начать играть в Гарлеме, достаточно, чтобы купить сотни хороших покерных ставок, переломить эту проклятую тенденцию вечных проигрышей и начать наконец выигрывать. «Кают-компания» был роскошным рестораном с двенадцатью телеприемниками, размещенными вдоль четырех стен просторного помещения, что позволяло посетителям обедать, не упуская волнующих подробностей скачек. Малони с девушкой вошли внутрь, когда комментатор объявил: «Лошади ни старте!» Малони решил занять столик в дальнем углу, подальше от входа на случай, если Генри и Джордж еще на охоте. Они уселись и посмотрели на ближайший экран как раз в тот момент, когда всадники на лошадях вырвались из ворот и комментатор закричал: «Они на треке!»