– Боже мой, – пробормотала Мелинда, неумело водя разделочным ножом по точильному камню. – Что еще нас ждет?

– Дикий рис может пригореть, – сказал Вик, заглядывая в духовку.

Кажется, пока не горело. Он взял яблоко большой ложкой и стал засовывать его обратно в утку.

– Может, его и не надо туда – в утку, – со вздохом сказала Мелинда.

– А наверное, и не надо. Давай обойдемся без него.

– Но там остается много пустого места, – несчастным голосом проговорила она.

– Ну и ладно. Напихаем туда дикого риса.

Они вместе повозились с уткой, диким рисом, горошком, булочками и салатом из водяного кресса. Заправка для салата еще не была готова. В этом Мелинда всегда полагалась на Вика, который для этой цели выращивал семь разновидностей пряной зелени в ящичках с этикетками. Зелень он использовал в разных сочетаниях.

– Ни о чем не беспокойся, – сказал Вик. – Я поставлю все обратно в духовку, а заправка будет готова в мгновение ока!

Он задвинул серебряное блюдо с уткой в духовку, оставил Мелинде сложить остальную еду на плиту сверху и занялся приготовлением заправки: в мисочке растолок чеснок с солью, плеснул уксуса, а потом, не прекращая помешивать, по щепотке добавил три вида пряных трав.

– Спасибо, что помыла кресс, – сказал он, не отрываясь от своего занятия.

Мелинда промолчала.

– Надеюсь, Гарольд не ждет улиток на закуску, – сказал Вик.

– Почему он должен этого ждать?

– Он говорил, что любит их. В смысле, есть, – засмеялся Вик.

– Ты объяснил ему, что это все равно что есть твою плоть и кровь?

– Нет, не сказал. А вот и салат готов. Можешь приглашать гостей к столу.

Хорас и Карпентер, поглощенные разговором, сели за стол последними. Вик заметил, что Хорас чем-то обеспокоен. Мелинда пребывала в состоянии тревожного оцепенения: вкусно ли, не остыло ли, – и за первую четверть часа едва ли произнесла хоть слово. Угощение всем понравилось, и ужин прошел вполне успешно. Вечер не совсем походил на непринужденную встречу старых друзей, вероятно из-за присутствия Карпентера. За столом Хорас не делал попыток заговорить с Карпентером, а привлекательное лицо Карпентера, застывшее, как у статуи, ничего не выдавало. Странным было лишь то, что Карпентер почти не разговаривал с Мелиндой. Из этого Вик сделал вывод, что они успели пообщаться днем. Большую часть ужина Карпентер слушал.

Кофе пили в гостиной. Хорас подошел к окну, задумчиво поглядел в сад, обернулся и поманил Вика к себе. Они вышли на газон.

– Этот тип не из Колумбийского университета, – заявил Хорас. – Он никого там не знает. Ему знакомо имя декана факультета психологии, но ни о ком другом он не слыхал. – Он недоуменно наморщил лоб.

– Я так и думал, – тихо сказал Вик.

– Разумеется, он пытался продемонстрировать, что якобы в курсе того, что происходит в университете, но я неплохо знаю тамошний факультет психологии и понимаю, что Карпентер прикидывается. Он что, амбулаторный пациент Кеннингтонской лечебницы?

Вик запрокинул голову и громко расхохотался в ночной тиши.

– Нет, Хорас, у него там преддипломная практика.

– А это правда?

– Ну, учитывая то, что ты мне только что рассказал, даже не знаю, правда ли это.

Хорас нетерпеливо закурил, но не стал бросать спичку на газон.

– Не нравится он мне. Что он замышляет?

– Понятия не имею, – сказал Вик, сорвав несколько травинок и держа их на фоне бледного круга луны. Хорошо бы попробовать офсетную литографию: изображение травинок, листьев, может быть, поперечного сечения головки клевера. Такой орнамент прекрасно подошел бы к книге Брайана Райдера, в стихотворениях которого часто упоминались травы и цветы.

– Вик…

– Что?

– Что он затеял? Не говори мне, что ты об этом не думал. Его интересует Мелинда?

Помедлив, Вик равнодушно ответил:

– Вряд ли.

Почему бы и не сказать правду, если можно.

– Он неспроста разглагольствует об университетских делах, причем даже не пытается придумать какую-нибудь отговорку: например, что он там недавно и пока что плохо знает Колумбийский университет. Нет, он продолжает говорить о Колумбийском университете. Путано и сбивчиво, но бойко, ну, ты понимаешь.

– Сдаюсь, Хорас. Я не знаю, чего он добивается.

– Вдобавок он поселился в доме де Лайла. Это Мелинда устроила?

– Да, этот дом она посоветовала, – признал Вик.

Хорас задумался:

– Интересно, знает ли он Дона Уилсона.

– А что?

– По-моему, они знакомы. Может, они приятели.

– Ты это о чем? Думаешь, он здесь, чтобы шпионить?

– Вот именно.

Вик знал, что Хорас успел прийти к этому выводу. Ему хотелось понять, считает ли Хорас, что Карпентер – частный сыщик.

– Вряд ли он встречался с Доном. Я как-то спрашивал Мелинду, но она говорит, что они незнакомы.

– А может, знакомы и поэтому держатся друг от друга на расстоянии.

Вик хохотнул:

– У тебя такое же богатое воображение, как у Уилсона.

– Что ж, возможно, я не прав. В психологии он немного разбирается. Но все-таки с ним что-то не то. Надо бы разузнать о нем побольше. Как долго он у нас пробудет?

– Вроде бы еще месяц. Он проводит опытноэкспериментальные исследования лечения шизофрении в Кеннингтоне.

– Интересно было бы узнать, что это за опытно-экспериментальные исследования, – со скептической усмешкой сказал Хорас. – Там работает мой знакомый, Фред Дрейфусс. Это можно легко выяснить.

Вик фыркнул, показывая, что он не считает это таким уж важным.

– Как дела у Мелинды? – осведомился Хорас.

– По-моему, неплохо, – ответил Вик, невольно порываясь защитить Мелинду от всех и вся, хоть и понимая, что Хорас пытается спросить, продолжает ли она обвинять мужа в убийстве Чарли. Если Хорасу любопытно, как дела у Мелинды, так она весь вечер у него перед глазами.

– Она снова не приехала к Мэри в гости, – с легкой укоризной сказал Хорас. – По-моему, Эвелин никогда не забудет… как вела себя Мелинда.

– Увы и ах, – сказал Вик.

Хорас похлопал Вика по плечу:

– Я и сам еле уговорил Мэри прийти к вам. Она здесь только ради тебя, Вик.

– Пора бы всем об этом забыть. Но наверное, пока это невозможно. Что ж, поживем – увидим.

Хорас промолчал.

Они вернулись в гостиную. Мелинда, так и не расслабившись от выпитого, нервно предложила открыть шампанское, принесенное Карпентером, но Мэри от шампанского отказалась, и бутылку открывать не стали. Пропустить после ужина по стаканчику никто не захотел. Меллеры ушли в четверть одиннадцатого – на час раньше, чем могли бы, подумал Вик, если бы Мэри не испытывала неловкости в обществе Мелинды и если бы не было Карпентера. Карпентер поднялся вместе с Меллерами, тепло поблагодарил Мелинду и Вика и уехал на темно-синем двухдверном «плимуте» – подержанном, как он скромно сообщил Вику.

– Тебе не кажется, что он отлынивает от работы? – сказал Вик Мелинде, стоя в дверях.

– От какой работы? – быстро спросила она.

Вик чуть улыбнулся и почувствовал, что улыбка вышла не очень хорошая.

– Может, ты мне скажешь?

– О чем ты? – И, запоздало спохватившись, добавила: – Кто?

– Мистер Карпентер.

– А. Он… Ну, по-моему, он много времени проводит в Кеннингтоне.

– Вот как, – с едва заметной иронией протянул Вик. – А по-моему, он много времени проводит у нас.

Мелинда подошла к коктейльному столику и стала убирать посуду. Вик принес с кухни поднос, чтобы дело пошло быстрее. На кухне тоже нужно было прибраться. Вик надел фартук и снял часы, приготовившись мыть посуду. Он решил воздержаться от дальнейших высказываний, которые дали бы Мелинде понять, что он заподозрил в Карпентере частного сыщика. Мелинда достаточно умна, чтобы сообразить, что он уловил бы в поведении Карпентера малейший намек на разгадку его секрета; но что таких намеков было уже несколько, она все-таки не понимала.

– С днем рождения, дорогая, – сказал Вик, доставая с нижней полки шкафа полосатый сверток в фирменной красно-белой упаковке магазина «Бандана».

– Еще один подарок? – На лице Мелинды появилась удивленная улыбка.

– Надеюсь, подойдет.

В свертке оказался белый джемпер ангорской шерсти.

– Ах, Вик, как раз то, что я хотела! Как ты догадался?

– Я ведь живу с тобой в одном доме, правда? – И вдруг, ни с того ни с сего, он подошел к ней и поцеловал в щеку. Она не отстранилась. Может быть, просто не почувствовала. – Долгих тебе лет.

– Спасибо, Вик.

Она какое-то время странно смотрела на него, одна бровь у нее дрожала, губы напряженно застыли, готовые не то улыбнуться, не то мрачно сжаться, – так же в неопределенности замер и ее ум.

Глядя на нее, Вик понимал, что совершенно не знает, каких действий или слов от нее ожидать, и с внезапным отвращением осознал, что выражение его лица – чуть приподнятые брови, пристальный невозмутимый взгляд, равнодушно сомкнутые губы – фальшиво и омерзительно. Его лицо было маской, а у Мелинды – нет, хотя бы в это мгновение. Вик попытался улыбнуться. Но и это получилось неискренне.

Мелинда отвела глаза, шевельнулась, и ощущение исчезло.

Ночью, прежде чем уснуть, Вик вспоминал разговор с Хорасом, убеждая себя в том, что сказал все как надо: если выяснится, что Карпентер – детектив, Вик заявит, что сразу это понял, но ничуть не взволновался, чем продемонстрирует исключительно галантное отношение к Мелинде, которая наняла детектива для слежки за мужем. А если Карпентер все-таки не детектив, то Вик не выставит себя дураком, строя предположения об обратном. Вдобавок теперь пиджак Карпентера больше не топорщился. Правда, не очень понятно, чем объяснить две или три сотни долларов, снятые с банковского счета ван Алленов. Видимо, Мелинда оплачивала услуги Карпентера постепенно.