– Боже мой, Мелинда! – ахнула Эвелин. – Мелинда, ты от горя сама не своя!

– Я точно знаю: ты ударил его и утопил! – громче сказала Мелинда, высвобождаясь из-под руки Эвелин. – Я звоню в больницу!

Она вскочила на ноги.

Фил схватил ее за руку, но по инерции она налетела на холодильник.

– Мелинда, не надо! Не сейчас!

– Это Вик его убил. Я знаю! – заорала Мелинда на всю округу – правда, на четверть мили отсюда домов не было. – Он убил его! Пустите меня!

Вик сделал пару шагов в ее сторону. Мелинда бросилась к нему, замахнулась, но Хорас перехватил ее запястье.

– Я попрошу их осмотреть ему голову!

Вдруг Мелинда, которую за одну руку держал Фил, а за другую – Хорас, оцепенела, подняла растрепанную, выкрашенную хной голову и закрыла полные слез глаза.

– Вик, давай мы ее у нас уложим? – предложила Эвелин. – Трикси без вас не испугается?

– Она у Петерсонов, с ней все в порядке, – ответил Вик.

Хорас выпустил руку Мелинды и с усталой улыбкой подошел к Эвелин:

– Пойдем-ка домой. Мы здесь больше не нужны.

– Да, конечно. Может, дать ей еще две таблетки? – тихо спросила Эвелин, раскрыв ладонь с люминалом над чашкой кофе. – Тут всего лишь четверть грана[27].

– Конечно, – сказал Хорас и повернулся к Вику. – Спокойной ночи. Позвони нам, ладно? И не поддавайся… не поддавайся унынию.

Он похлопал Вика по руке. Хотя говорил он тихо, Мелинда услышала, вышла из похожего на транс оцепенения и закричала:

– Не поддаваться? Наподдать ему надо! Чтоб утонул! На дне бассейна ему самое место!

– Мелинда!

– Мелинда, прекрати! – сказал Фил. – Вот, выпей!

Мелинда больше не кричала, но уложить ее в постель в гостевой комнате наверху удалось лишь через час.

Как только она утихла, Фил позвонил в больницу Святого Иосифа в Уэсли. Ему сказали, что Чарльз де Лайл умер.

10

Около полудня Вик повез Мелинду домой. В машине она не сказала ни слова. Она почти ничего не говорила с одиннадцати часов, когда спустилась вниз, – видимо, еще не отошла от снотворного. Припухшими глазами она тупо смотрела сквозь ветровое стекло. Губы, плотно сжатые, без помады, казались тоньше. Вик оставил ее дома, переоделся в просторные брюки и чистую рубашку и поехал к Петерсонам за Трикси. Наверное, нужно упомянуть о случившемся, подумал он. Будет странно, если он об этом умолчит.

На подъездной дорожке, чтобы не слышали дети, Вик негромко сказал Петерсонам:

– На вечеринке у Коуэнов произошел несчастный случай. В бассейне утонул человек.

– Ох! – воскликнула Кэтрин Петерсон, широко раскрыв глаза.

– Кто утонул? – спросил Петерсон.

Вик назвал имя де Лайла. Петерсоны с ним не встречались, но стали выпытывать все досконально: сколько ему было лет, что он ел – Вик этого не знал – и как долго он пробыл в воде, прежде чем его обнаружили. Вик ответил, что ему это неизвестно, потому что, когда он уходил, де Лайл еще плавал. Наверное, минут семь. Предположительно, его схватила судорога. Петерсоны согласились: да, похоже, что судорога.

Потом Вик отвез Трикси домой. Она была наряжена в свое лучшее платье, потому что они с Джейни Петерсон только что вернулись из воскресной школы. Она рассказывала Вику о пластмассовом самолетике, который запускали резинкой на палочке, – такие были у некоторых мальчиков в школе. Трикси тоже хотела такой, и Вик остановился в городе у газетного киоска и купил ей игрушку с витрины, но мысли его были заняты другим. Ему не давали покоя две мысли: об Уилсонах и о том, что Фил Коуэн спросил у него утром. Больше беспокоил его вопрос Фила. Тот просто озадаченно поинтересовался:

– А Мелинда что, влюблена в де Лайла?

И Вик ответил:

– Фил, я ничего про это не знаю.

Этот вопрос, наверное, пришел в голову всем. Мелинда действительно вела себя так, будто влюбилась в де Лайла. Вик не сомневался, что все это заметили и начнут судачить о том, как она весь вечер обхаживала Чарли, об игре на рояле в четыре руки и о предыдущих любовных похождениях Мелинды. Вик понимал, что его мучает не чувство вины и не страх разоблачения, а острый стыд, вызванный откровенным вопросом Фила. С Уилсонами дело обстояло туманнее. Утром, за кофе и апельсиновым соком, Эвелин сказала:

– Удивительно, что Уилсоны ничего не заметили, когда уходили. Ведь Дон вышел из дома примерно в то время, когда это произошло. Помнишь, Фил?

Но Фил не помнил. Эвелин сказала, что Уилсоны ушли как раз тогда, когда она с Мелиндой отправились в дом за аспирином, а Дон через минуту вернулся, забрать то, что забыла его жена, – Эвелин не помнила, что именно. Вик пытался понять: если Уилсон проходил мимо по лужайке и заметил странную возню в бассейне, пошел ли бы он дальше к своей машине, ничего не сказав? Вряд ли. Вик вообще допустил такую возможность лишь потому, что Уилсон – странный тип, себе на уме.

Когда Вик с Трикси вернулись, Мелинда пила скотч с водой. Она даже не поздоровалась с Трикси, и та, хотя ей и приходилось видеть мать по утрам растрепанной и не в духе, поняла: случилось что-то похуже, чем обычно. Она долго смотрела на мать, а потом, не задавая вопросов, отправилась к себе переодеваться.

Вик пошел на кухню и сделал Мелинде болтунью из одного яйца и сливок. Он добавил немного порошка карри: это ей иногда нравилось, когда по утрам бывало плохо. Он принес яичницу в гостиную и сел на диван.

– Съешь яишенки? – предложил он.

Ответа не последовало. Мелинда отпила из стакана.

– Тут чуть-чуть карри.

Он поднес ей кусочек на вилке.

– Катись-ка ты ко всем чертям! – пробормотала она.

Вернулась Трикси в комбинезоне и с самолетиком в руках.

– Что случилось? – спросила она у Вика.

– Чарли погиб, вот что случилось! Он утонул! – выкрикнула Мелинда, вставая с дивана. – А убил его твой отец!

Трикси, разинув рот, уставилась на Вика:

– Папа, это правда?

– Нет, Трикси, – сказал Вик.

– Но он погиб? – потребовала она ответа.

Вик хмуро посмотрел на Мелинду.

– Зачем ты это сказала? – спросил он. Сердце его бешено колотилось от гнева. – Зачем ты вот это сказала?

– Детям всегда нужно говорить правду, – парировала Мелинда.

– Папа, он умер? – снова спросила Трикси.

– Да, он утонул.

От этого известия у Трикси округлились глаза – но ей совсем его не жаль, подумал Вик.

– Он ударился головой?

– Не знаю, – сказал Вик.

– Нет, он не ударился головой, – проговорила Мелинда.

Трикси какое-то время пристально смотрела то на него, то на нее. А потом тихо вышла из дома – играть.

Мелинда отправилась на кухню налить себе еще – Вик услышал, как она пинком захлопнула нижнюю дверцу буфета, – вернулась и через комнату направилась к себе.

Через минуту Вик встал и медленно вывалил яичницу в раковину, под горячую воду. Он подумал, что чувствует себя почти так же, как Трикси. Что-то не дает ему испытать вину или ужас от содеянного. Это очень странно. Лежа без сна на диване у Коуэнов, он ждал, когда его охватит страх, паника, чувство вины или хотя бы сожаления. Он поймал себя на том, что вспоминает приятный день из детства, когда он выиграл приз по географии за лучший макет эскимосского поселения, где иглу были сделаны из половинок яичной скорлупы, а снег – из стекловолокна. Подсознательно он чувствовал себя в полной безопасности. Ему не грозит разоблачение. Или, может быть, он просто считает, что не боится разоблачения? Он на все реагировал замедленно: на физическую опасность, на эмоциональные потрясения. Иногда реакция наступала через несколько недель, когда уже трудно было понять, что ее вызвало.

Зазвонил телефон. Вик прошел в коридор и снял трубку.

– Алло! – сказал он.

– Привет, Вик. Это Эвелин. Надеюсь, я тебя не разбудила?

– Нет-нет.

– Как Мелинда?

– Ну, не очень. Пьет виски у себя в комнате.

– Вик, вчера произошла такая трагедия…

Вик не совсем понимал, к чему это она говорит.

– Да, конечно.

– Звонил доктор Франклин, сказал, что завтра в полтретьего в Бэллинджере проведут коронерское[28] дознание. Мы все должны на нем присутствовать. Тебя тоже наверняка известят. Дознание будет проходить в здании суда.

– Хорошо. Спасибо, Эвелин. Я запомню.

– Вик… Тебе не звонили… по этому поводу?

– Нет.

– А нам звонили. Я… Вик, Фил считает, что не нужно тебе ничего говорить, но, по-моему, лучше, чтоб ты знал. Кое-кто заявляет, что, возможно, ты как-то причастен к смерти Чарли. То есть это было сказано не прямо, а намеками. Можешь себе представить, что я ответила. В общем, Вик, предупреждаю – поползут шепотки. Слишком многие заметили, что Чарли и Мелинда вели себя… Ну, знаешь, как будто они без ума друг от друга. Но это действительно заметили многие, Вик.

– Да, знаю, – чуть устало сказал Вик. – А кто с вами беседовал?

– Наверное, лучше не называть имен. Это будет непорядочно, да оно и не важно, ты же понимаешь.

– Дон Уилсон?

Эвелин замялась.

– Да. Видишь ли, мы его мало знаем, да и он тебя, конечно, не знает. Было бы нехорошо, если бы так говорил человек, который тебя знает, а у этого и подавно нет такого права.

Вик и надеялся, что это был Дон Уилсон. И надеялся, что больше тот ничего не сказал.

– Ладно, не будем о нем. Он просто какой-то обиженный жизнью.

– Да, с ним что-то не так. Я его недолюбливаю. Он мне с самого начала не глянулся. Мы и пригласили-то их так, по-соседски.

– Угу. Спасибо, что рассказала. А кто-нибудь еще говорит что-то?..

– Нет. Ничего такого не говорят, но… – Ее мягкий, искренний голос смолк, и Вик снова терпеливо ждал. – Некоторые отпускали замечания по поводу того, как Мелинда вела себя с ним, спрашивали, не думаю ли я, что между ними что-то было. Я сказала, что нет.