— Не пытайся понять, бери, раз дают. Перераспределение богатства. Разновидность коммунизма.

— От дирекции?

— От неё самой.

— Чтоб мне провалиться! Они, видать, с ума там все посходили. — Он взял бумажку, осмотрел с двух сторон и положил в карман. — Что ж, спасибо.

— Не стоит благодарности. — Я великодушно махнул рукой. Долговязый подцепил на вилы чуть ли не четверть всей соломы и потащил куда-то.

— Вы же сами сказали — умаслить, — обиженно произнёс Джимми Пратт. — Кто знал, что вы строите из себя Робин Гуда? — Он повернулся к Нэнси: — Всё равно он знает и о Бронсоне, и о расписке Клайда. А если твой отец узнает, что мы встречались…

Я был крайне рад, что он обернулся к Нэнси, поскольку это предоставило мне возможность проверить то, что мучило меня последнюю минуту. Конечно, я не лишён самообладания, но всё же я не деревянный истукан, так что до сих пор удивляюсь, что в тот миг ничто на моём лице не выдало меня. Дело в том, что, когда детина в комбинезоне уволок кипу соломы, моим глазам кое-что открылось. Незаметно пошевелив ногой, я дотронулся носком ботинка до предмета, который был явно не соломенный, и, осторожно взглянув вниз, я понял, что это такое. Из-под соломы выглядывал сделанный на заказ коричневый полуботинок и полоска носка.

Итак, как я уже сказал, я был рад, что Джимми обернулся к Нэнси, поскольку это позволило мне как бы невзначай шаркнуть ногой и снова прикрыть ботинок соломой.

Нэнси обратилась ко мне:

— Наверное, мне не следовало так поступать после того, как мистер Вульф обещал помочь, но сегодня утром я встретилась с Джимми, и мы… поговорили… Я сказала ему о расписке и о том, что она всё ещё у Бронсона… Он хотел что-нибудь предпринять, но я сказала, что ничего не надо делать, не посоветовавшись сперва с мистером Вульфом… Мы решили встретиться здесь в два часа и обсудить…

Я незаметно пододвинулся к месту, откуда мог достать рукоятку вил, торчавших из середины соломенной кучи. Не спуская глаз с Нэнси и предупредительно кивая, я одной рукой начал как бы невзначай перебирать солому. Наконец кончиками ногтей двух пальцев — это не оставляло отпечатков — я провёл вдоль одного из зубцов и упёрся во что-то. Несколько секунд я аккуратно ощупывал встретившуюся преграду, потом медленно убрал руку.

— Зачем вы водите её за нос? — не выдержал Джимми. — Либо вы и ваш Вульф будете вести честную игру, как он обещал…

— Водим за нос? — Я ухмыльнулся. — Ни в коей мере. Не знаю, как насчёт честности, но мы с Вульфом всегда выполняем то, что он обещает. Только вы, ребята, осложните нам дело, если будете вести себя так неосторожно. С Осгудом и так хватает хлопот. Ради бога, отложите примирение на день-другой. Вас же все здесь знают, а вы стоите тут вдвоём для всеобщего обозрения. Если послушаетесь меня, то гарантирую, что мы с Вульфом будем немы как рыбы, а мистер Осгуд никогда не увидит расписки.

— Что вам от нас нужно? — хмуро спросил Джимми.

— Разойдитесь. Разлучитесь. Немедленно. Джимми пойдёт в одну сторону, а мы с Нэнси в другую.

— Он прав, Джимми. Мы и впрямь сваляли дурака, но ты настаивал…

— Хватит, пошли. За последние три минуты человек десять останавливалось поглазеть на нас.

— Но я должен знать…

— Чёрт побери, делайте, что вам говорят!

— Прошу тебя, Джимми!..

Он взял её за руку, посмотрел в глаза и два раза произнёс её имя с таким видом, словно оставлял девушку связанной на рельсах перед приближающимся поездом. Наконец мне удалось увести Нэнси. Мы вышли с ней в проход и повернули направо к той двери, через которую я вошёл. Снаружи я взял её за локоть и начал отчитывать:

— Вы вели себя сумасбродно. Конечно, эмоции есть эмоции, но и голова на плечах должна быть. Примчаться за помощью к Джимми Пратту, когда у вас есть сам Ниро Вульф! Уходите отсюда. Кажется, вы договаривались встретиться с отцом. Идите туда, ждите его и думайте. Это иногда не лишнее.

— Но я не… вы говорите, словно я…

— Ничего подобного. Всё нормально. Извините, я спешу по делам.

Я оставил её в толпе и заработал локтями, пробиваясь против течения туда, где можно было попытаться собраться с мыслями и не поддаться панике. Минут через пять я добрался до методистской закусочной. Вульф всё ещё сидел за столиком на складном стуле, вид у него был пренесчастный. Пожалуй, никогда ему ещё не приходилось переваривать приличный обед в такой тяжёлой обстановке.

Увидев меня, он нахмурился:

— Ну? Как Беннет?

Я сел, почтительно кивнул и заговорил сдержанным тоном:

— Я должен сделать краткий, но томительный доклад. Пункт первый: Беннет будет здесь минут через десять. Так он сказал. Пункт второй: в павильоне со скотом я выследил Нэнси Осгуд, обсуждавшую с Джимми Праттом, как заполучить бумагу, которая лежит у меня в кармане. Пункт третий: в этом же павильоне под кучей соломы я обнаружил Бронсона, мёртвого, с воткнутыми в сердце вилами. О последнем пункте, кроме меня, никто не знает… Или не знал, когда я уходил.

Вульф слегка приоткрыл глаза и тяжело вздохнул.

— Глупец. Я же говорил ему, что он глупец.

Глава 15

— Угу, — я кивнул, — вы ещё сказали, что подозреваете, будто он собирается совершить тяжкую ошибку, быть может, даже роковую. Мадам Шастэ здесь, на ярмарке, называет это предсказанием будущего и берёт десять центов. — Я выудил из кармана две мелкие монетки и всучил их Вульфу. — Падаю перед вами ниц. Как вам это удаётся?

Он даже не взглянул на честно заработанный гонорар.

— Проклятье, — буркнул он, — опять опоздали. Вчера вечером надо было позвонить Солу или Фреду, чтобы один из них приехал ночным поездом. Мы не должны были упускать его из виду. Если бы нам удалось его расколоть, мы бы имели все доказательства, которых нам так не хватает. Я себя не узнаю, Арчи. Да и как можно оставаться самим собой, когда приходится без конца носиться с места на место в этом дьявольском столпотворении? И всё из-за этого проходимца Шенкса. Ну что ж, — он тяжело вздохнул, — говоришь, ещё никто об этом не знает?

— Точно. Кроме убийцы, конечно. Я дожидался Беннета, слонялся вокруг, заметил, как Нэнси прокралась в павильон, и последовал за ней. Она встретилась с Джимми Праттом в коровьем стойле, где коровы не было, но лежала куча соломы. Я присоединился к компании, и мы завели разговор по душам, но пришёл скотник и унёс часть соломы. При этом обнажился ботинок и кусок брючины. Кроме меня, никто этого не заметил, и я исхитрился подгрести ногой солому и прикрыть ботинок. Из кучи торчали вилы, я незаметно пошарил рукой и нащупал, что вилы воткнуты прямо в грудь. В области сердца. Я спешно обвинил Ромео и Джульетту в неосторожности, разогнал в разные стороны и припустил сюда.

— Значит, его найдут, как только снова придут за соломой.

— Да. Возможно, это уже случилось, а возможно, не случится и до завтра.

— Боюсь, что нет. Ты ушёл, чтобы избежать шума?

— Нет. Чтобы известить вас. И сказать про Беннета. И ещё уберечь Нэнси от неприятностей, которые её ждали, если бы Осгуд застал её с Джимми Праттом, а полицейские — с трупом Бронсона.

— Человек, который приходил за соломой, видел всех вас?

— Конечно. И многие другие. Может, мне вернуться и случайно обнаружить тело?

— Это не поможет. — Вульф покачал головой. — Никогда бы не подумал, что Бронсон окажется таким идиотом и предоставит ему столь удобную возможность. Впрочем, они должны были где-то встретиться. Теперь тем более необходимо поговорить с… О, слава богу! Добрый день, сэр.

Рядом с нашим столиком появился запыхавшийся Лу Беннет, всё ещё в рубашке с закатанными рукавами, и отрывисто ответил на приветствие.

— Вы хотели меня видеть? Худшего времени и придумать нельзя. Я страшно занят.

— Да, мистер Гудвин доложил мне. Очень жаль, но выхода у нас нет. Присядьте, сэр. Кофе?

— Я лучше постою. Если уж я сяду… Что вы от меня хотите?

— Вы обедали?

— Нет.

— Какое безрассудство! — Вульф укоризненно покачал головой. — Я никогда не забываю о еде, даже когда ломаю голову над самыми трудными и запутанными делами. Пустой желудок разжижает кровь и нарушает мозговую деятельность. Арчи, закажи порцию фрикасе. Ради бога, сэр, присаживайтесь.

Мне кажется, не красноречие Вульфа, а скорее аромат еды повлиял на Беннета. Ноздри его задрожали. Он помедлил, потом сдался и плюхнулся на стул. Я подозвал методистку и попросил принести фрикасе с двойной порцией клёцек.

— Вот так-то лучше, — сказал Вульф. — Итак, как вам известно, мистер Осгуд нанял меня, чтобы расследовать убийство, и мне нужно кое-что узнать. Если вам покажется, что мои вопросы не имеют отношения к делу или даже абсурдны, то не заблуждайтесь. Мой единственный серьёзный недостаток — это апатичность, поэтому я терплю при себе мистера Гудвина и даже плачу ему, чтобы он помог мне преодолевать её. Сорок восемь часов назад, в понедельник, вы заявили на террасе Пратту, что в Кроуфилде вас ждёт дюжина членов лиги. И когда они услышат, что вы расскажете, то придумают такое, что Пратт горько пожалеет. Вы заявили это с полной убеждённостью. Что вы имели в виду?

Беннет внимательно посмотрел на него.

— Только не убийство, — быстро сказал он. — Какое это имеет…

— Ради бога, — Вульф погрозил пальцем, — я же предупредил вас насчёт вопросов. Я не осёл. Я задал вам простой конкретный вопрос. Неужели нельзя так же конкретно ответить? Я понимаю, что тогда вы вспылили. И всё же: что вы имели в виду?

— Ничего.

— Вообще ничего?

— Ничего конкретно. Я был страшно зол. Мы все прямо кипели. Эта безобразная затея — просто оскорбление…

— Знаю. Вполне с вами согласен. Но разве вы не обсуждали, каким образом можно помешать этому плану? Не предлагал ли кто-нибудь подменить Гикори Цезаря Гриндона другим быком?