— Совсем никакого. — Она улыбнулась и провела кончиками пальцев по моей руке от плеча до запястья, так что у меня мурашки побежали. — Можешь на меня положиться, Эскамильо.

Глава 12

Часом позже, около восьми вечера, мы сидели в комнате, которую выделили на втором этаже Вульфу, и ели прямо с подносов, что Вульф разрешал себе только дома, когда залёживался в постели. Однако он не жаловался. За едой Вульф никогда не говорил о делах, да и рад был хоть на время избавиться от нашего клиента. Осгуд объяснил, что его жена сегодня выходить не будет, дочь останется с ней, и поэтому, может быть, не стоит затевать ужин в столовой. Вульф учтиво согласился. Комната у него была просторная и удобная, одно из кресел вполне подходило для его туши, а кровать могла вместить даже двух таких, как он. Сначала я подумал, что тягостная атмосфера, царившая в доме, отразится и на кухне, но бараньи отбивные с фаршированными помидорами оказались на редкость вкусными. Салат был хуже, чем у Фрица, зато пирог с тыквой был просто восхитителен.

Столкновение Осгуда с Уодделлом и капитаном Бэрроу было, видимо, жарким, но кратким, поскольку, когда я вернулся, все уже успокоились. Ждали, как я понял, меня. Капитан собирал отпечатки пальцев у всех, кто находился в доме Пратта прошлым вечером. Поскольку у Вульфа отпечатки пальцев уже сняли, я тоже решил проявить лояльность и не рыпаться. Сделав со всех моих десяти пальцев оттиски, капитан объявил, что теперь должен навестить старшего скотника, и по предложению Вульфа вместе с ним пошли Осгуд и Мак-Миллан. Пратт отбыл к себе домой, и мы с Вульфом остались наедине с окружным прокурором.

Уодделл, по его словам, был рад сотрудничать с представителем Фреда Осгуда. Он проводил и дальше намерен был проводить расследование совершенно беспристрастно и непредвзято. Алиби не было ни у кого, кроме Лили Роуэн и меня. Вчера после ужина все разошлись около девяти часов. Вульф поднялся к себе и погрузился в чтение. Пратт пошёл в кабинет рядом с гостиной, чтобы заняться деловыми бумагами. Бёрт проводил Мак-Миллана в комнату наверху, и тот прилёг поспать до часу ночи, когда должен был сменить меня на посту у пастбища. Спал он чутко и проснулся от выстрелов. Каролина посидела немного на веранде, а затем перешла в гостиную и полистала журналы. Джимми был на веранде с сестрой, а когда та ушла, остался покурить. Он слышал голос Лили и мой, когда мы шли вдоль забора, но ничего больше. Бёрт до десяти часов помогал на кухне мыть посуду, а затем слушал радио и больше ничего слышать не мог. Дэйв Смолли — Уодделлу было известно о том, что Клайд Осгуд в своё время выгнал его, — расставшись со мной без четверти девять, пошёл в свою комнату при гараже, побрился и лёг спать. «Побрился?» — недоуменно переспросил Вульф и получил от Дэйва разъяснение, что тот всегда бреется по вечерам, поскольку утром до завтрака он слишком голоден, чтобы бриться, а после завтрака просто нет времени.

Таким образом, как заключил Уодделл, любой из этих людей мог совершить убийство. Правда, когда мы его спросили о возможных мотивах преступления, гонора у прокурора заметно поубавилось. Ни у одного из присутствовавших не имелось мало-мальски приличного повода для убийства, разве что у Дэйва Смолли, но тот бы и муху не обидел. Предположим, кто-то застукал Клайда, когда тот подбирался к быку. Будь это Пратт, он бы просто приказал ему убраться вон. Джимми съездил бы Клайду по физиономии. Мак-Миллан схватил бы его за шиворот и перебросил через забор. Дэйв принялся бы дурным голосом взывать о помощи и скакать, как полоумный. А если Гудвин, который сторожил быка?

— Я же объяснил, — вежливо вмешался Ниро Вульф, — что убийство было задумано заранее. Вы осмотрели быка?

— Да. И Сэм Лейк, и полиция. Они нашли одно пятно крови на морде, и ещё немного крови запеклось на рогах.

— А как насчёт травы около шланга и рукояти кирки?

— Мы послали кирку в Олбани на исследование. В траве обнаружено несколько сгустков, похожих на кровь, их тоже отправили на анализ. Результаты будут известны завтра.

— Если подтвердится, что кровь человеческая, неужели вы не откажетесь от вздорных утверждений, будто Клайд полез к быку с заражённой сибирской язвой пищей, а бык, съев её, обиделся и забодал Клайда?

— Если подтвердится, что кровь человеческая, это, конечно, будет весомый довод в пользу вашей версии. Я же сказал, что готов сотрудничать; но я не согласен служить мишенью для ваших насмешек.

— Фу! — пожал плечами Вульф. — Не думайте, что я не понимаю, в каком положении вы оказались. Вы знаете, что совершилось убийство, но на случай, если не сумеете раскрыть его, пытаетесь подстраховаться и убедить общественность, что убийства не было. Вы ни на шаг не продвинулись к тому, чтобы раскрыть преступление, вам совершенно не за что зацепиться, и если бы не я, то вы вообще прекратили бы все попытки и возвестили, что Клайд Осгуд погиб в результате несчастного случая.

— Вы… — Уодделл брызгал слюной от ярости, — вы обвиняете меня в нежелании вести расследование?! Я прокурор этого округа…

— Не смешите меня, сэр! Вы прекрасно знали, что Клайд Осгуд убит, и тем не менее опустились до того, что обвинили его в попытке отравить быка! — Вульф внезапно замолчал и вздохнул. — Увы, прошу прощения. Я лишил себя права упрекать кого бы то ни было даже за такие чудовищные нелепости. Я держал это дело в руках целиком, вот так, — он показал сжатый кулак, — а затем выпустил его. — Пальцы разжались.

— Вы хотите сказать, что знаете, кто убил…

— Я хочу сказать, что был слишком ленив и самонадеян. Можете это цитировать. Забудьте и простите, что я обрушился на вас, вы не виноваты; вы сделали всё, что могли. И я тоже. Но в том-то и загвоздка: всех моих усилий на сей раз оказалось недостаточно. Но всё изменится. Не надейтесь, что вам удастся свалить смерть Клайда на несчастный случай, мистер Уодделл; моё самолюбие задето, и я этого не позволю…

Вскоре возвратились Мак-Миллан и капитан Бэрроу, и все разошлись, после того как Вульф договорился с Мак-Милланом, что тот зайдёт к нам в девять часов.

Во время ужина Вульф не был расположен к беседе, а я не делал попыток развлечь его, поскольку он того не заслуживал. Если он не хотел прикинуться добрячком и признать за таким ослом, как Уодделл, право на существование, я бы не возражал, но то, что он наговорил, не влезало ни в какие рамки. Если ему вдруг приспичило бить себя в грудь и каяться в том, что он опростоволосился, что ж, его воля, но только не перед этим ведь придурком из деревенской прокуратуры, а передо мной. На то и существуют доверенные помощники.

Мак-Миллан оказался пунктуален. Ровно в девять, когда мы потягивали кофе, появилась горничная и объявила, что он ждёт нас. Я спустился и сказал ему, что будет куда спокойнее побеседовать с Вульфом наверху. Мак-Миллан не возражал. На лестнице мы столкнулись с Нэнси, и скотовод задержался переброситься с ней парой слов. Благо, как он сам вчера сказал, обоих молодых Осгудов он знал сызмальства.

Вульф поздоровался, и Мак-Миллан сел, отказавшись от предложенного кофе. Вульф вздохнул. Прихлёбывая кофе, я наблюдал за ними поверх чашки.

— У вас усталый вид, — заметил Вульф.

— Совсем вымотался, — кивнул скотовод. — Старею, должно быть. Сколько раз, бывало, когда телилась корова, я проводил на ногах всю ночь, и хоть бы хны… Впрочем, сейчас, конечно, не тот случай…

— Да. Полная антитеза. Смерть вместо рождения. Очень любезно с вашей стороны прийти ко мне: я не выношу поездок в темноте. Поскольку я расследую дело по поручению вашего друга Осгуда, могу ли я задать вам несколько вопросов?

— Для этого я и пришёл.

— Вот и отлично. Тогда начнём. Вчера днём вы покинули дом Пратта, заявив о своём намерении сказать Клайду, чтобы он не делал глупостей. Мисс Осгуд сообщила мне, что вы отозвали Клайда в сторону и разговаривали с ним. О чём?

— Только об этом. Клайд всегда был склонен к опрометчивым поступкам. Он не был сорвиголовой, но то и дело влипал в какую-нибудь историю. Поэтому после стычки с Праттом я решил, что надо бы его утихомирить, пока не поздно. Я пытался обернуть всё в шутку и выразил надежду, что он не выкинет какой-нибудь глупости. Он ответил, что намерен лишь выиграть пари у Пратта. Я сказал, что ничего у него не выйдет и что самым разумным было бы разрешить мне договориться с Праттом и отменить пари. Клайд отказался, а когда я спросил, как он собирается выиграть пари, он не захотел говорить. Вот и всё. Я не смог ничего из него вытянуть, и он ушёл.

— Ничем не намекнув о своих намерениях?

— Совершенно верно.

Вульф поморщился.

— А я-то надеялся узнать от вас побольше.

— Я рассказал всё, как было.

— Конечно, конечно. Но это — то есть почти ничего — я уже слышал от Уодделла, которому вы рассказали то же самое. Но он прокурор, а я как-никак представляю интересы вашего друга. Я рассчитывал на вашу готовность поделиться со мной тем, что вы могли посчитать не предназначающимся для ушей прокурора.

— Повторите-ка, — насупился Мак-Миллан. — Мне показалось, вы хотите сказать, что я лгу.

— Именно так. Погодите! — Вульф поднял руку. — Только не прикидывайтесь невинной девицей, которая готова упасть в обморок от безнравственной лжи. Виктор Гюго написал целую книгу, чтобы доказать, что ложь может быть благородной и даже возвышенной. У меня имеются веские основания подозревать вас во лжи, и я хочу объяснить какие. Ну, во-первых, Клайд не был идиотом. Полагаю, вы слышали от Уодделла о моей гипотезе, что Клайд не сам залез на пастбище, а его скорее внесли туда. Я по-прежнему придерживаюсь этой точки зрения. Впрочем, мы не будем сейчас обсуждать, насильственным или ненасильственным образом он очутился на пастбище — из своего дома к Пратту он пришёл наверняка по собственному желанию. Для чего?