Она нахмурилась еще сильнее:

— Да, Руф, я так и думаю. Но доктор Смит заставил меня задуматься. Может быть, Роджер действительно видел, как кто-то выходил вместе с Терренсом, и, может быть, не забыл про это.

— Ты хочешь сказать, что он покрывает кого-то?

Она кивнула.

— Но зачем бежать?

Девушка снова поежилась в пальто:

— Может быть, он понял, что его загоняют в угол… что рано или поздно ему придется заговорить. Может быть, он хотел заставить нас думать, что это он виновен, чтобы отвлечь от правильного следа.

— Но зачем? Ради кого он мог пойти на такой риск?

— Ради меня.

Гилсон громко захохотал.

— Это не такая уж глупая мысль, Руф. Я не убивала Терренса и Дэна не убивала, но…

— Лиз, ради бога!

— Но он мог так подумать! Может быть, я вышла из комнаты в тот же самый момент, что и Терренс. Я не выходила вместе с ним, ты понимаешь, но Роджер мог подумать…

— Чепуха, — сказал Гилсон, все еще смеясь.

— Ну, может быть, он покрывает Сьюзен.

Руф вспомнил Сьюзен на вечеринке, танцующую со всеми мужчинами в доме, столпившимися вокруг нее.

— Если бы она вышла вместе с Терренсом, это заметили бы человек десять и рассказали бы, — покачал он головой. — Она была в центре внимания как своих друзей, так и недругов. Мисс Тина заметила бы ее и вонзила бы нож по рукоятку.

Какое-то время они ехали молча. Потом Лиз заговорила очень тихим голосом:

— Может быть, отец. Роджер решил бы прикрыть отца ради меня.

— Лиз!

— Отец был с Дэном после вечеринки, и если отец… если он это сделал… если он…

— Лиз, даже не произноси этого.

— Я должна… только тебе, Руф. Отец — странный, очень вспыльчивый человек. Он ненавидит Сьюзен, потому что она способствовала тому, чтобы сделать меня несчастной. Он мог пойти к Терренсу и рассказать ему, что тут делалось. Я могу допустить, что он предложил Терренсу убрать Сьюзен отсюда. Он часто говорил, что Сьюзен нарушает приличную, упорядоченную жизнь в поселке. Терренс мог сказать какую-то гадость и… Ну, могло произойти примерно так! Потом, если Дэн Саттер как-то об этом узнал и пригрозил отцу… то…

— Лиз, ты сочиняешь сказку! Ты знаешь, что Алонсо не такой.

— Я знаю, что все в Бруксайде не такие, Руф, но все-таки кто-то совершил два убийства!

— Давай встанем перед фактом, — сказал он, глядя прямо вперед. — Роджер — наиболее вероятный подозреваемый. Такая мысль, конечно, очень романтична — будто он скрылся, чтобы защитить кого-то другого…

— Ты будешь в первых рядах на охоте, Руф, вместе с Маклином.

— Думаю, да.

— Роджер был так уверен, что у него нет шансов, и в каком-то смысле у него шансов нет. Если он кинулся бежать, то именно потому, что знал — вариантов на спасение не будет.

Руф нахмурился. Он вспомнил белое, изможденное лицо Роджера, сидящего за кухонным столом рано утром, просящего помощи.

Рука Лиз снова накрыла руку Гилсона.

— Сделай для него, что можешь, Руф. Он ужасно запутался.

— Конечно, Лиз. Конечно, — сказал он и не почувствовал ревности.

…Руф вспоминал все это, когда Маклин, развернув перед собой на столе карту поселка, обращался к отряду.

— Он вышел из своего дома на главную улицу. Он не мог долго идти по улице без того, чтобы его увидели. Поскольку его не видели, он, должно быть, прошел через чей-нибудь задний двор либо на поле для гольфа на севере, либо на болото за церковью вот здесь. — Майлз вычерчивал карандашом стрелки. — Думаю, мы найдем его следы в одном из этих мест.

— Считаешь, он пошел к какой-нибудь из дорог через горы? — спросил Илайхью.

— Так можно подумать, но никто не сообщал, что его видел. Так что он, скорее всего, подался в леса и поля. Найти следы будет не сложно. Снег свежий.

— Чего мы тогда ждем? — сказал Стоун. — У него уже преимущество больше чем в час.

Маклин отодвинул назад стул и поднялся:

— Правильно. Илайхью! Ты и Руф знаете леса лучше, чем все остальные. Мы разделимся, ты будешь во главе одной группы, а Руф — во главе другой. Пошли.

III

Доктор Смит шагал по дороге к центру поселка, уткнув подбородок в поднятый воротник своего серого пальто. Доктор обращал мало внимания на то, где находился. Он думал о том, насколько быстро люди хватаются за возможность проявить насилие — даже такой уравновешенный гражданин, как Илайхью. Почему-то образ этого старого провинциала с ружьем наперевес особенно встревожил Джона Смита. Он сказал себе — если дело в ближайшее время не прояснится, то жители этого поселка, такого мирного еще двенадцать часов назад, могут оросить свои руки кровью невинного. Доктор вообразил жуткую картину: Роджер Линдсей в отчаянии пробирается по глубокому снегу на склоне холма и его преследует старик Илайхью, прищуриваясь в прицел своего ружья.

— Я мог ошибиться, — громко произнес Смит. — Видит бог, ведь и раньше я ошибался.

Предупреждающий звук автомобильного клаксона заставил его вспомнить, где он находится, и доктор отошел на обочину, чтобы дать машине проехать. Тогда он обнаружил, что стоит перед входом в дом Вейлов. Из каменной трубы спиралью поднимался голубоватый дым. Окруженный зимним холодом, дом выглядел уютным и милым. Было крайне трудно предположить, что он скрывал от внешнего мира жестокую вражду. Смит представил себе Сьюзен Вейл, собирающую вещи, стремящуюся уехать из этого места, которое она считала тюрьмой.

Доктор немного опустил поля шляпы. Так много частей картины отсутствовали. Хотя он больше не был связан с расследованием официально, Смит знал, что не сможет его оставить, пока не найдет ответы на некоторые вопросы. Он свернул в сторону и пошел по дорожке к дому Вейлов.

Горничная, в черном платье, белом фартуке и белом чепчике, открыла дверь.

— Пожалуйста, скажите миссис Вейл, что доктор Смит хотел бы поговорить с ней.

— Я… я не знаю, захочет ли она принять кого-нибудь, — сказала девушка. Ее речь выдавала в ней местную уроженку.

— Сегодня утром я уже был здесь. Полагаю, вы еще тогда не пришли на работу.

— О нет, я живу здесь, в этом доме. Я готовила миссис Вейл завтрак. Судья Кревен сказал, что откроет дверь. Я думаю, он не хотел, чтобы кто-то беспокоил миссис Вейл, но когда он увидел, что пришли вы, Маклин Майлз, то впустил вас, и…

— Не скажете ли миссис Вейл, что я снова пришел? — прервал ее доктор.

— Я скажу ей, но не знаю, примет ли она вас, потому что, естественно, она вся разбита и она собирает вещи, чтобы уехать, как только Маклин… мистер Майлз то есть… разрешит ей, и не знаю, захочет ли она…

— Можно мне войти, пока вы сходите к ней? Здесь, на улице, очень холодно.

— Ах, о чем я только думаю? Наверно, мы все расстроены, издерганы. Заходите, пожалуйста, доктор Смит, и подождите в кабинете, а я схожу наверх и спрошу миссис Вейл, примет ли она вас.

Девушка провела доктора через переднюю в кабинет.

— Прошу прощения за то, что тут был такой беспорядок, пока вы находились здесь сегодня утром… поднос для коктейлей, все такое… миссис Вейл меня чуть не убила, когда вы ушли. Но я прибиралась, после того как мистер и миссис Вейл… бедный мистер Вейл!.. ушли на вечеринку вчера вечером, и я не знала, что кто-то здесь побывал после того, как они… то есть она… пришла домой, и во всей этой сумятице я просто сюда не заглянула сегодня утром, потому что думала, что здесь все осталось так же, как я все оставила, и, естественно, я понятия не имела…

— Одну минуту, — снова прервал ее доктор Смит. — Кстати, как ваше имя?

— Клара, сэр. Клара Поттер. И я…

— Я слышал, мисс Тина упоминала вашу семью. Ваши родители ходили на вечеринку?

— Да, ходили, и мне было очень жаль, что моя мама сказала, что думает, что для меня будет дурным тоном туда идти, потому что я работаю здесь, и я сказала ей, что не вижу, чего тут стыдиться, если зарабатываешь на жизнь, и я не думаю, что мистер и миссис Вейл возразили бы, но мама сказала, что думает, что…

— И вы говорите, Клара, — после того как мистер и миссис Вейл отправились на вечеринку, вы прибрались в этой комнате?

— Да, сэр. Видите ли, мистер и миссис Вейл пьют здесь коктейли перед ужином, а после ужина они обычно пьют в гостиной, и они там так и сидят, если не уходят… то есть раньше сидели… и я пришла сюда и убрала посуду для коктейлей, после того как сама поужинала и собиралась посуду мыть, но, конечно, вчера вечером они собирались уходить, а по радио шло шоу, которое мне хотелось послушать, — викторина, где дают в награду двадцать две тысячи долларов, и мне страшно хотелось узнать, кто выиграет… то есть, конечно, кто-то должен был отгадать ответ про таинственные шаги… я имею в виду, чьи это шаги и какая разгадка…

— Значит, после шоу-викторины вы пришли сюда и убрали посуду для коктейлей?

— Да, сэр, и, естественно, я не думала, что утром тут что-то есть, но думаю, что вполне естественно, что миссис Вейл захотелось выпить, но я и не подумала заглянуть, так что…

— Ну так как же, Клара? Вы доложите миссис Вейл, что я пришел?

— Ой, я, кажется, про все забыла, стою тут, все говорю, говорю… Сейчас же пойду и скажу ей.

— Это было очень интересно, Клара. Мне понравилось с вами беседовать.

Джон Смит стоял, разглядывая полированную поверхность кофейного столика перед диванчиком. Он помнил, как столик выглядел утром: поднос, серебряное ведерко для льда, полное воды, бутылки из-под джина и вермута и два стакана для мартини с остатками коктейля в каждом из них. Потом он услышал стук каблуков Сьюзен Вейл.

На Сьюзен по-прежнему были шерстяная юбка и бордовый свитер. Рукава свитера закатаны до локтей, на лоб свисали пряди темных волос. Она дунула, чтобы убрать волосы с глаз, словно школьница, и поправила прическу. Сейчас Сьюзен казалась несколько менее ухоженной и изящной.