Свидетельствует песок

Как жду я часа,

Когда рука в руке

Пойдем с тобой вдоль моря.

 «Книга шуток со смертью»
Вторник, 23 июня

Если Гарриет Вэйн с Питером Уимзи и чувствовали смущение, встретившись после своего сеанса откровенности, они не подали виду. Обоим было что рассказать, и это избавило их от неловкости, возникающей при недостатке тем для разговора.

— Шифрованные письма? Неужели миссис Уэлдон права, а мы не правы? Зато теперь больше похоже на убийство, а это нам на пользу. Предположение миссис Лефранк насчет спекуляций не слишком убедительно, но совершенно очевидно, что у Алексиса был какой-то план, который, возможно, пошел наперекосяк. Не знаю… Не знаю… Может, эти обстоятельства друг с другом не связаны? И Алексис случайно был убит как раз тогда, когда вынашивал планы? Похоже, его окружали удивительно неприятные люди: лгуны, глупцы, проститутки и даго.

— Да уж, не сказать, что мы вращаемся здесь в высших кругах. Антуан из них самый приличный. Но вам, вероятно, и Антуан не нравится.

— Это что, вызов? Про Антуана я знаю все. Я вчера вечером его проверил.

— Чтобы решить, подходящее ли это для меня знакомство?

— Не только. В порядке изучения обстановки. Он, похоже, скромный, разумный парень. Не его вина, что ему недостает жизнелюбия и у него начинается меланхолия. Он содержит мать в клинике для душевнобольных, а дома ухаживает за слабоумным братом.

— Правда?

— Судя по всему. Но это не значит, что он тоже не в своем уме. О любовных похождениях Алексиса он рассказал мне более откровенно, чем мог себе позволить рассказать вам. Кажется, Алексис серьезно относился к связи с миссис Уэлдон, а от Лейлы Гарленд избавился с необычайными ловкостью и тактом. Да Сото, конечно, дрянь человек, но Лейле вполне подходит, и ему достанет тщеславия искренне поверить, что он отбил ее у Алексиса vi et armis[120]. Но к чему это все? Не важно, давайте пить чай. Эге! На море кипит жизнь. Два судна стоят возле Жерновов.

— Рыбаки?

— Скорее ловцы человеков[121], — зловеще ответил Уимзи. — Это Ампелти и его веселая ватага. Бантер, передайте мне бинокль. Да. Чем-то очень заняты. Вытащили трал из воды. Взгляните.

Он передал бинокль Гарриет. Та воскликнула:

— Они что-то вытягивают! Должно быть, очень тяжелое. Инспектор помогает тащить, а один человек всем весом навалился на противоположный борт, чтобы выровнять лодку. О, о! Вы этого не видели, какая жалость! Вдруг что-то подалось, и инспектор Ампелти полетел вверх тормашками на дно лодки. Сейчас уже сел, потирает ушибленные места.

— Бедный Ампелти! — Уимзи потянулся за сэндвичем.

— Они опять тянут, теперь инспектор предоставил все рыбакам… Готово — вытягивают — подняли!

— Сядьте. Чай остынет.

— Не говорите глупости. Они тянут изо всех сил. Показалось что-то черное…

— Хватит! Дайте мне посмотреть.

Гарриет рассталась с биноклем. В конце концов, он принадлежит Уимзи. Хотя если он думает, что она расстроится, увидев издали то, что недавно видела в такой неприятной близости…

Уимзи посмотрел и расхохотался:

— Нате, смотрите скорее! Это какая-то старая железяка. Похожа на паровой котел. Не пропустите физиономию Ампелти — это надо видеть.

— Да, это какой-то цилиндр. Интересно, как он попал в море. Они его тщательно изучают. Может, надеются обнаружить внутри труп? Напрасно. Бросили обратно в воду.

— Какое разочарование!

— Бедный Ампелти! Слушайте, сэндвичи просто восхитительные. Их Бантер готовил? Он гений.

— Да. Доедайте быстрее. Я хочу еще раз взглянуть на ту расселину в скале, а потом пойти.


Однако расселина осталась загадкой. Уимзи сосредоточил свое внимание на вбитом в скалу кольце.

— Могу поклясться, оно тут не больше двух недель. Выглядит совершенно новым, нигде не потерто. За каким чертом оно ему могло понадобиться? Что ж, в путь. Я пойду верхней дорогой, а вы идите понизу, то есть я буду пробираться по сыпучей гальке на уровне полной воды, вы прогуляетесь по кромке моря, и мы станем бродить взад-вперед между этими двумя линиями. Кто увидит что-нибудь — пусть крикнет, и мы обменяемся впечатлениями.

— Ладно.

Прогулка тихим летним днем по пустынному пляжу в компании своего кумира может считаться приятным занятием. Однако она теряет львиную долю очарования, если гуляющую пару разделяет целый пляж, а идут оба согнувшись в три погибели и устремив глаза в землю, причем ищут то, неизвестно что, которого, по всей вероятности, там и вовсе нет. Гарриет, недоумевая, но твердо веря, что Уимзи знает, что делает, прилежно выполняла задание. Уимзи тщательно обыскивал пляж, однако то и дело останавливался, оглядывал море и берег, по-видимому прикидывая расстояния и запоминая ориентиры. У каждого изыскателя имелся мешок для сбора найденных сокровищ. Беседа, которую они вели, напоминала диалог из русской трагедии. К примеру:


Гарриет: Эй!

Питер: Что?


(Встречаются в центре сцены.)


Гарриет: Башмак! Я нашла башмак!

Питер: То были башмаки для крупных ног[122]. Гарриет: Подбитый гвоздями и страшно древний. Питер: Всего один башмак!

Гарриет: Да. А было бы два — мы бы знали, что от этого места убийца шел по воде.

Питер: Одной ногой он в море, другой — на берегу[123]. С тех пор уже раз десять был прилив и отлив. Нестоящий башмак.

Гарриет: Плохой башмак.

Питер: Гнилой.

Гарриет: Можно я его выброшу?

Питер: Нет. Все-таки это башмак.

Гарриет: Причем ужасно тяжелый.

Питер: Ничем не могу помочь. Это башмак. Доктор Торндайк любит башмаки.

Гарриет: Смерть! где твое жало?[124]

(Расходятся, Гарриет несет башмак.)

Питер: Эй!

Гарриет: Что?


(Снова сходятся.)


Питер: У меня есть пустая жестянка из-под сардин и разбитая бутылка.

Гарриет: Есть ли у вас ручка тетушки садовника?[125]Питер: Нет, о у моей кузины есть чернила, бумага и газеты (вставьте du, de la, des, de l’ apostrophe). Гарриет: Сколько эта бутылка тут пролежала? Питер: Края сильно сглажены водой.

Гарриет: Едят ли убийцы сардины?

Питер: Едят ли кошки мошек?[126]

Гарриет: Я порезала ногу ракушкой, острой как бритва. Полю Алексису перерезали горло бритвой. Питер: Отлив начинается.


(Расходятся.)


Гарриет (после долгой бесплодной паузы встречает Питера. В одной руке он держит размокшую пачку сигарет «Голд Флейк», в другой — пол-Библии): Доктор Ливингстон, полагаю?[127] Читают ли убийцы Библию?

Питер: Подойдет любая книга, лишь бы пулю отвела[128].

Гарриет (читает): После же всех умерла и жена[129]. Вероятно, от боли в спине.

Питер: Спина болит, окаменеть готова, и разум на пороге забытья, как будто пью настой болиголова…[130]

Гарриет (с внезапной деловитостью): Посмотрите на сигаретную карточку.

Питер: Она из новой серии.

Гарриет: Тогда пачка лежит тут совсем недолго.

Питер (устало): Хорошо, возьмите. Назовем ее уликой. А со Святым Писанием что?

Гарриет (многозначительным тоном): Оставьте его себе, вам будет полезно.

Питер: Очень хорошо. (Еще более многозначительным тоном.) Начнем с Песни Песней?

Гарриет: Вы делом занимайтесь.

Питер: А я занимаюсь. Сколько мы прошли?

Гарриет: Сколько миль до Вавилона?[131]

Питер: Мы прошли полторы мили, Утюг все еще виден.


(Расходятся.)


Питер: Эй!

Гарриет: Что?

Питер: Я только хотел спросить, обдумали ли вы то мое предложение. Насчет замужества.

Гарриет (саркастически): Вы, полагаю, представили себе, до чего восхитительно идти по жизни вместе, как вот мы сейчас?

Питер: Ну, не совсем как сейчас. Мне больше нравится идти рука в руке.

Гарриет: Ой, что у вас в руке?!

Питер: Дохлая морская звезда.

Гарриет: Бедная звезда!

Питер: Надеюсь, вы не обиделись?

Гарриет: О господи, нет.


Они побрели дальше и вскоре добрались до места, где на берег спускалась тропа от дома Поллоков. Здесь пляж был весь покрыт галькой, кое-где попадались камни побольше. Уимзи обыскал его с удвоенной тщательностью, скрупулезно перевернул каждый камень, лежавший выше линии полной воды, и даже немного поднялся по тропинке. Ничего важного вроде бы не нашел. Они двинулись снова, заметив, что из-за высокого обрыва с берега не видно домов. Через пару сотен ярдов Гарриет вновь подала голос:

— Э-ге-гей!

— Что?

— На этот раз я и вправду кое-что нашла.

Питер примчался моментально.

— Если вы меня дурачите, я вам шею сверну. Дайте-ка взглянуть дядюшке Питеру… Хм… Интересно, определенно интересно.

— В любом случае она должна принести удачу.

— Вы ее неправильно держите, из нее так вся удача высыплется. Осторожнее, а то наступит черный день… кое для кого. Дайте мне.

Его пальцы бережно ощупали металлический полукруг, отряхнув от песка.

— Подкова новая и пролежала тут не очень долго. Неделю — может быть, чуть больше. Принадлежит славной коренастой лошадке, около четырнадцати ладоней в холке. Красивый зверь, довольно хороших кровей, часто теряет подковы, слегка припадает на правую переднюю.

— Холмс, это великолепно! Как вы это делаете?