Дона бросилась на землю под деревьями. Не успела она отдышаться, как один за другим начали подходить матросы из их команды — молчаливые, таинственно возникающие из тьмы.

Капитан шепотом провел перекличку и, убедившись, что все в сборе, заговорил с ними по-бретонски — о чем, Дона не могла понять. Он махнул рукой в сторону бухты, указывая на что-то пальцем. Вглядевшись внимательней, Дона заметила расплывчатый, сливающийся с темнотой силуэт корабля, стоящего на якоре. Он мерно покачивался на волнах, постепенно разворачивавших его против течения, лицом к ним. С началом отлива вода стала бурлить вокруг его корпуса. Судно не подавало никаких признаков жизни, только сигнальный фонарь тускло горел высоко на его мачте, да, когда его относило течением от буя, к которому судно было пришвартовано, над водой раздавался глухой скрип. В этом скрипе слышалось что-то скорбное, будто судно это давно покинуто и обречено. Из гавани в бухту донесся легкий порыв ветра. Француз поднял голову и, нахмурившись, поглядел на запад, в сторону городка, подставив щеку под ветер.

— В чем дело? — наивно спросила Дона, дернув его за рукав и угадывая, что не все ладно.

Француз потянул носом воздух, словно животное, идущее по следу, и, немного подождав, ответил:

— Ветер переменился на юго-западный.

Дона тоже подставила лицо ветру, который последние сутки дул с суши, но сейчас явно шел с моря. У него был влажный солоноватый привкус, и налетал он порывами. Из союзника он роковым образом превратился во врага. Мысли с бешеной скоростью, обгоняя друг друга, пронеслись в голове у Доны: что будет с их шхуной, смогут ли они осуществить задуманное, что будет с ними?

— Что вы собираетесь делать? — беспомощно спросила она.

Француз не ответил. Повернувшись, он зашагал по скользким валунам и гнилым водорослям к полосе отмели, тянувшейся вдоль бухты. Матросы безмолвно последовали за ним, изредка кидая взгляд то на небо, то на юго-запад, откуда дул ветер.

И вот наконец они стоят напротив погруженного в сон судна. Из-за перемены направления ветра усилилось волнение воды вокруг него, судно переваливалось с боку на бок, издавая неприятный скрипучий звук. Француз отделился от остальных и сделал знак Пьеру Бланку следовать за ним. Выслушивая указания, матрос по-обезьяньи кивал головой. Затем Француз вернулся и сказал, обращаясь к Доне:

— Только что я велел Пьеру Бланку переправить вас назад, на «La Mouette».

— Почему? — с горечью воскликнула Дона, ощущая в груди предательский холодок. — Почему вы меня отсылаете?

Он снова поднял голову к небу, и на щеку ему упала капля дождя.

— Погода сыграла с нами злую шутку, — сказал Француз. — «La Mouette» находится теперь с подветренного берега. Часть команды, которую я оставил на борту, будет готовиться выйти из залива, борясь со встречным ветром. Вам с Пьером Бланком как раз хватит времени, чтобы вернуться и окликнуть матросов прежде, чем они успеют отчалить.

— Я понимаю, какие трудности готовит погода, — она может помешать вам увести судно. Ни ветер, ни прилив вам больше не союзники. Поэтому вы и хотите удалить меня. Не правда ли, в этом причина? — в волнении спросила Дона.

— Да, — сказал Француз.

— Но я не пойду, — твердо заявила она.

Он молчал, и Дона не могла, сколько ни пыталась, увидеть выражение его лица, потому что оно снова было повернуто в сторону гавани.

— Отчего вы хотите остаться? — глухим, прерывающимся голосом спросил он, и у Доны захватило дух, будто она полетела с высокой горы.

«Что значат сейчас приличия? — стучало у нее в голове. — Зачем нам притворяться, если не сегодня-завтра, неровен час, мы оба погибнем и ничего не случится из того, что могло быть у нас». До крови вонзив в ладони ногти, она выговорила с внезапно охватившей ее страстью:

— Будьте вы прокляты, если не знаете, отчего я хочу остаться.

Обессиленная своим порывом, она с трудом следила за происходящим: вот он смотрит на нее, затем в сторону, потом раздаются его слова:

— Поймите, по той же причине я хочу, чтобы вы ушли.

Они стояли не шевелясь, стараясь найти нужные слова. Будь они одни, слова, может быть, и не понадобились бы. Стыдливость, удерживавшая их до сих пор, рухнула в один миг. Внезапно он тихо засмеялся, взял ее руку, перевернул и поцеловал в ладонь.

— Ладно, останься, — сказал он. — Если не судьба, то нас повесят на одном дереве — тебя и меня.

Он еще раз подозвал Пьера Бланка. Лицо матроса расплылось в широкой улыбке, когда он услышал о перемене приказа. Капли дождя с нарастающей быстротой ложились на землю, шквалистый юго-западный ветер нагонял тучи.

— Дона, — позвал Француз, впервые произнеся ее имя так легко и естественно, будто делал это всю жизнь.

— Да, — эхом отозвалась она. — Я могу что-нибудь сделать для тебя?

— Нам нельзя терять время. Корабль нужно захватить любым способом, пока ветер не усилился. Для начала не мешало бы привести на борт хозяина.

Дона округлила глаза, взирая на него, как на сумасшедшего.

— Что-то я не пойму, — пробормотала она.

— Если бы ветер дул с суши, мы проскочили бы мимо порта Фой раньше, чем лежебоки на берегу протрут заспанные глаза. Теперь все изменилось. Нам придется пробираться через узенький пролив между замками. И Филипп Рэшли будет нам более полезен на борту собственного судна, нежели на берегу, откуда он может поднять тревогу и послать нам вдогонку из форта пушечные ядра.

— Это отчаянный шаг! — бросила Дона.

— Не более отчаянный, чем дело в целом, — безразлично пожал он плечами и, улыбнувшись, спросил: — Могла бы ты отважиться на рискованный поступок?

— Да, — сразу согласилась Дона. — Скажи, что мне делать.

— Я хочу, чтобы ты и Пьер Бланк подыскали себе лодку, — быстро заговорил он. — У выхода из бухты, в гавани, вы увидите на склоне холма несколько домов, а внизу — причал, к которому всегда привязано несколько лодок. Вы сядете в ближайшую лодку, пройдете гавань и сойдете на берег в форту Фой. Там ты вызовешь Филиппа Рэшли.

— Понятно, — шепнула Дона.

— Его дом соседний с церковью, обращенной фасадом к причалу. Часть причала видна отсюда — над ним горит фонарь.

— Ясно, — кивнула Дона.

— Я хочу, чтобы ты передала ему, что он должен срочно прибыть на борт своего корабля. Сочини любую историю, которая придет в голову, сыграй любую подходящую роль, но держись в тени. В темноте ты еще сойдешь за юнгу, но при свете сразу видно женщину.

— Предположим, он откажется.

— Он не откажется, если ты будешь умна.

— А если он что-то заподозрит и задержит меня?

— Тогда с ним буду иметь дело я.

С этими словами он повернулся и пошел к воде, матросы потянулись за ним. И тут Дону осенило, почему на них не было ни курток, ни шляп, почему они скинули туфли и с помощью шнурков, пропущенных через пряжки, повесили их на шею. Корабль в бухте по-прежнему поскрипывал на своих якорных цепях. Сигнальный фонарь раскачивался на ветру, люди на борту крепко спали.

Дона подумала о том, как бесшумно налетчики пробираются к судну. Ни скрипа весел в ночи, ни теней от лодок. Из воды показались руки, они вцепились в канаты… Вот по полубаку пролегли следы морских босых ног, с палубы вниз летят беспомощно барахтающиеся люди, слышны шепот, тихий свист и придушенный оборвавшийся крик… Дона задрожала с головы до ног и без всякой причины, кроме той, что она была женщиной. Словно почувствовав это, Француз обернулся к ней уже из воды и нежно, но настойчиво сказал:

— Иди. Повернись к нам спиной и иди.

Дона слепо повиновалась. Она пошла, натыкаясь на валуны и кучи водорослей, а за ней по пятам, словно пес, трусил Пьер Бланк. Она ни разу не обернулась, зная и без того, что они уже плывут к судну, что ветер крепчает с каждой минутой и быстро прибывает вода. Тяжелые, частые капли дождя упали на ее лицо.

Глава 13

Дона сжалась в комок на корме маленькой лодки, косые струи дождя хлестали ее по плечам. Нащупав в темноте короткие весла, Пьер Бланк начал осторожно грести от берега. В заводи, где они отыскали лодку, стеной лил дождь. Волны прибоя смыли их следы на молу. Из коттеджей на склоне холма не доносилось ни звука, так что первая попавшаяся лодка досталась им без всяких затруднений. Пьер Бланк вытолкнул ее на середину бухты, и они устремились к выходу в гавань. Ветер крепчал, поднимая частые злые волны, которые перекатывались через низкий планшир лодки. В сердце насквозь промокшей Доны закралась тоска. Это она виновата в том, что удача отвернулась от «La Mouette». Она, женщина, осмелилась ступить на борт судна, и теперь для его команды это приключение может оказаться последним.

Пьер Бланк изо всех сил налегал на весла. Он больше не улыбался, лишь часто и с тревогой поглядывал через плечо на узкий пролив в гавань. Они приближались к городку Фой — уже обозначилась кучка домов в стороне от пристани и церковь, возвышающаяся над остальными зданиями.

Все происходящее напоминало Доне кошмарный сон, из которого нет выхода, и подвижный, как обезьянка, Пьер Бланк казался ей частью этого сна. Дона даже наклонилась к нему вперед, чтобы развеять болезненное впечатление, а он, по-своему истолковав ее движение, поднял на минуту весла, чтобы передохнуть. Лодка судорожно переваливалась на низких крутых волнах.

— Искать дом я буду одна, — сказала Дона, когда они причалили. — Вы подождите меня в лодке неподалеку от причала.

В глазах Пьера Бланка отразилось неодобрение.

— Поверьте, другого выхода нет, — настойчиво повторила она, для пущей убедительности положив ему ладонь на колено. — Если я не вернусь через полчаса, немедленно возвращайтесь на корабль.