Агата Кристи - Фокус с зеркалами

– Что ты тут делаешь? Ведь ты сюда никогда не ходишь.

– Может быть, ищу тебя, Джина. А легче всего тебя найти здесь.

Негромко и с расстановкой сказанные слова не звучали упреком, однако Джине послышалось именно это.

– Здесь моя работа, и она меня увлекает. Мне нравится даже запах красок и холста. И вообще вся атмосфера кулис.

– Да, тебе здесь нравится, я знаю. Скажи, Джина, сколько еще времени будет разбираться это дело?

– Дознание будет завтра. А следствие закончится недели через две. Так, по крайней мере, дал нам понять инспектор Карри.

– Две недели, – задумчиво повторил Уолли. – Ну, скажем, три. После этого мы свободны. И я уеду в Штаты.

– Не могу я так срываться с места! – воскликнула Джина. – Как можно сейчас оставить бабушку? И еще мы готовим два новых спектакля.

– Я не сказал «мы». Я сказал, что я уеду.

Джина взглянула на своего мужа. В полутьме он казался очень большим. Крупный, спокойный… Но Джине почудилось в нем что-то угрожающее… Чем же он угрожает?

– То есть, – сказала она нерешительно, – ты не хочешь, чтобы я тоже ехала?

– И этого я не сказал.

– Значит, тебе просто безразлично, поеду я или нет? Так, что ли?

Она вдруг рассердилась.

– Послушай, Джина. Нам надо поговорить начистоту. Когда мы поженились, мы мало что знали друг о друге. О нашей родне, о том, где мы выросли. Мы думали, что это неважно. Уж очень нам было хорошо вдвоем. Только это и было важно. Теперь первое действие окончено. Твоя родня не очень высокого мнения обо мне. Что ж, может быть, они и правы. Я им не ко двору. Только не думай, что я останусь здесь. Бить баклуши или делать что придется в этом сумасшедшем доме. Так что подумай хорошенько. Я хочу жить у себя на родине и делать ту работу, какую хочу – и умею – делать. Я мечтал о такой жене, какими были жены наших первых поселенцев, готовые на все: на непривычные условия, на опасности, на лишения… Наверное, нельзя столько от тебя требовать. Но для меня или это, или ничего! Наверное, я слишком поспешно навязался тебе в мужья. Если так, то лучше тебе освободиться от меня и начать все заново. Тебе решать. Если предпочитаешь кого-нибудь из этой богемы – дело твое. А я еду домой.

– По-моему ты просто нахал, – сказала Джина. – Что же касается меня, то мне здесь нравится.

– Вот как? А мне нет. И то, что здесь произошло, тебе нравится?

– Так говорить жестоко. Я очень любила дядю Кристиана. А ты понимаешь, что кто-то давно пытается отравить бабушку? Какой ужас!

– Вот поэтому мне здесь и не нравится. Мне не по душе то, что здесь происходит. Я уезжаю.

– Если тебя выпустят! Неужели тебе не ясно, что тебя могут арестовать по подозрению в убийстве дяди Кристиана? Мне становится страшно, когда инспектор Карри на тебя поглядывает. Точно кошка, которая следит за мышью и уже выпустила когти и готова к прыжку. И все из-за того, что ты уходил менять пробки, и потому, что ты не англичанин. Я уверена, что они все хотят приписать тебе.

– Пусть сперва найдут доказательства.

Джина простонала:

– Я боюсь за тебя, Уолли! Все время боюсь.

– Не стоит. У них же нет никаких доказательств.

Они пошли к дому и некоторое время молчали. Потом Джина сказала:

– Не верю, что ты в самом деле хочешь взять меня с собой в Америку.

Уолтер не ответил.

Джина обернулась к нему и топнула ногой.

– Ненавижу тебя! Ненавижу! Какая же ты скотина – жестокая, бесчувственная скотина! И это после всего, что я пыталась для тебя сделать! Ты хочешь от меня избавиться. Тебе все равно – увидишь ты меня когда-нибудь или нет! Ну так и мне все равно! Какая я была дура, что вышла за тебя! Постараюсь поскорее развестись и выйду за Стивена или за Алекса и буду гораздо счастливее, чем с тобой. А ты уезжай в свои Штаты и женись на какой-нибудь кошмарной девице, уж она тебе покажет небо в алмазах!

– Вот и отлично! – сказал Уолли. – Теперь, по крайней мере, все ясно.

Мисс Марпл видела, как Джина и Уолли вместе вошли в дом. Она стояла как раз на том месте, где несколькими часами раньше инспектор Карри проводил эксперимент с констеблем Доджетом.

Голос мисс Беллевер, раздавшийся за ее спиной, заставил ее вздрогнуть.

– Вы простудитесь, мисс Марпл, нельзя здесь стоять после захода солнца.

Мисс Марпл послушно пошла с ней к дому.

– Я сейчас думала о фокусниках, – сказала мисс Марпл. – Когда смотришь их представления, очень трудно понять, как это делается, но на самом деле все оказывается до смешного просто. Правда, я до сих пор не понимаю, откуда берутся сосуды с золотыми рыбками. Вы когда-нибудь видели фокус «Дама, Которую Перепиливают Пополам»? Потрясающий фокус! Когда мне было одиннадцать лет, он меня завораживал. Я совершенно не представляла себе, как такое возможно. Но однажды в какой-то газете появилась статья, которая выдала весь секрет. По-моему, газете не следовало это делать, не правда ли? Оказывается, там участвует не одна женщина, а две. Показывают голову одной и ноги другой. Думаешь, что там одна, а на самом деле их две. А если наоборот, фокус тоже может получиться, не правда ли?

Мисс Беллевер взглянула на нее с некоторым удивлением. Мисс Марпл редко бывала такой взволнованной и говорила так бессвязно. «Слишком сильно все это подействовало на старушку», – подумала мисс Беллевер.

– Когда смотришь на что-нибудь только с одной стороны, эту сторону только и видишь, – продолжала мисс Марпл. – Но все отлично сходится, когда разберешься, где реальность, а где иллюзия. – Внезапно она спросила: – Как себя чувствует Керри-Луиза? Все обошлось?

– Да, – ответила мисс Беллевер. – Сейчас она успокоилась. Но, конечно, она была потрясена, когда узнала, что кто-то хотел ее убить. Это особенно должно было потрясти именно ее, потому что она не понимает насилия.

– Некоторые вещи Керри-Луиза понимает лучше нас, – задумчиво сказала мисс Марпл. – И всегда понимала.

– Я знаю, что вы хотите сказать. Но она живет вне реального мира.

– Вы в этом уверены?

Мисс Беллевер удивленно взглянула на нее:

– Но она действительно не от мира сего.

– А вы не думаете, что может быть…

Мисс Марпл не договорила, потому что мимо них большими шагами прошел Эдгар Лоусон. Он смущенно поклонился, но тут же почему-то отвернулся.

– Теперь я поняла, кого он мне напоминает. Молодого человека по имени Леонард Уайли. Его отец был зубным врачом, но состарился, плохо видел, у него тряслись руки, и пациенты стали обращаться к его сыну. А старик очень страдал оттого, что ни на что уже не годен. Леонард, который был мягкосердечен и не умен, стал притворяться, будто сильно пьет. От него постоянно пахло виски, и, когда приходили пациенты, он притворялся, будто сильно под хмельком. Он надеялся, что они опять станут ходить к его отцу и говорить, что молодой врач никуда не годится.

– Так и вышло?

– Конечно нет, – сказала мисс Марпл. – Случилось то, что предсказал бы всякий здравомыслящий человек. Пациенты стали ходить к его конкуренту, к мистеру Рейли. Многим добрым людям не хватает сообразительности. К тому же Леонард Уайли очень неубедительно изображал пьяного… Совсем не похоже на настоящего. И с виски он перестарался. Чересчур обильно поливал им свою одежду.

Они вошли в дом через боковой вход.

Всю семью они застали в библиотеке. Льюис расхаживал взад и вперед, и в атмосфере чувствовалось сильное напряжение.

– Что-нибудь случилось? – спросила мисс Марпл.

Льюис ответил коротко:

– Пропал Эрни Грегг. На вечерней перекличке его не было.

– Убежал?

– Мы не знаем. Мэйверик с помощниками обыскивают парк. Если мы не найдем его, придется сообщить полиции.

– Бабушка! – Джина подбежала к Керри-Луизе, испуганная ее бледностью. – Тебе плохо?

– Я огорчена. Бедный мальчик…

– Я собирался сегодня вечером расспросить его, – сказал Льюис, – действительно ли он вчера видел что-то необычное. Мне предложили для него хорошую работу. Я хотел сказать ему об этом, а там и расспросить. А теперь… – Он не договорил.

Мисс Марпл тихо сказала:

– Глупенький… Бедный, глупый мальчик…

Она покачала головой. Миссис Серроколд сказала:

– Значит, и ты так подумала, Джейн?..

Вошел Стивен Рестарик.

– Почему тебя не было в театре, Джина? – спросил он. – Ты ведь хотела… Э, что случилось?

Льюис повторил сказанное. В это время вошел доктор Мэйверик и белокурый розовощекий мальчик с подозрительно ангельским выражением лица. Мисс Марпл вспомнила, что он был на обеде в день ее приезда в Стоунигейтс.

– Вот, я привел Артура Дженкинса, – сказал доктор Мэйверик. – Он, кажется, последний, кто говорил с Эрни.

– Пожалуйста, Артур, помоги нам, если можешь, – сказал Льюис Серроколд. – Куда девался Эрни? Может быть, он просто где-то спрятался?

– Не знаю, сэр. Ей-богу, не знаю. Он мне ничего не сказал. Говорил только про театр. Что он такую штуку придумал для декорации, что миссис Хадд и мистер Стивен не нахвалятся.

– Еще одно, Артур. Эрни заявлял, будто прошлой ночью ходил по парку после того, как заперли двери. Это правда?

– Неправда это. Он просто хвастал. Эрни горазд врать. Никогда он по ночам не выходил. Хвастал, будто может, но не такой уж он мастер по замкам. Куда ему справиться с настоящим замком! А насчет прошлой ночи – так я точно знаю, что он не выходил.

– А ты не говоришь это, просто чтобы нам угодить?

– Истинный крест! – с жаром воскликнул благонравный Артур.

Льюис, видимо, все же не был удовлетворен.

– Слышите? – вдруг сказал доктор Мэйверик. – Что это?

Слышались приближавшиеся голоса. Дверь распахнулась, и в нее, пошатываясь, вошел очкастый мистер Бирнбаум, очень бледный и растерянный.

Он с трудом выговорил:

– Мы нашли его… то есть их… это ужасно…