Агата Кристи - Фокус с зеркалами. Зернышки в кармане. В неизвестном направлении. Хикори, Дикори, Док…

— То есть Эриксен мог бы вести двойную жизнь? Что ж, это, конечно, возможно, хотя маловероятно.

— Вы правы, — согласилась Хилари, — маловероятно.

Конечно, Эриксен не мог быть Борисом Глыдром. Но почему Олив Беттертон так старалась предостеречь Тома? Вдруг она знала, что Борис собирается проникнуть в Учреждение? Вдруг человек, представившийся в Лондоне Борисом Глыдром, вовсе не был таковым? Вдруг он на самом деле был Торкилом Эриксеном? Приметы совпадают, со дня прибытия он не отходит от Тома и явно опасный человек — кто знает, что таится за этими блеклыми мечтательными глазами…

Хилари поежилась.

— Что с вами, Олив? Что случилось?

— Ничего. Смотрите, заместитель директора собирается сделать какое-то объявление.

Доктор Нильсон поднял руку, призывая к тишине, и заговорил в установленный на трибуне микрофон.

— Друзья мои, коллеги! Просьба ко всем завтра не выходить за пределы Резервного крыла. Сбор и перекличка в одиннадцать утра. Все продлится не больше суток. Приношу вам свои извинения за доставленные неудобства. На доске вывешена соответствующая информация.

Он с улыбкой ретировался, и вновь раздалась музыка.

— Надо мне снова заняться этой Дженнсон, — заявил Питерс. — Вон она стоит у колонны, напустив на себя строгий вид. Я хочу выяснить, что это за Резервное крыло.

С этими словами он удалился. Хилари продолжала сидеть в глубокой задумчивости. Может быть, она просто впечатлительная дурочка? Торкил Эриксен — Борис Глыдр?

Перекличка проводилась в большом лекционном зале. Всех вызывали поименно, затем построили в колонну и куда-то повели.

Путь как всегда лежал через хитросплетения коридоров. Хилари, шедшая рядом с Питерсом, заметила, что в руке он держит миниатюрный компас и незаметно сверяет по нему направление.

— Не то чтобы от этого была какая-то польза, — невесело прошептал он, — во всяком случае, сейчас. Но когда-нибудь — чем черт не шутит.

В конце коридора была дверь, перед которой колонна на мгновение остановилась. Питерс достал портсигар, и тут же раздался властный голос Ван Хейдема.

— Просьба не курить. Вас ведь предупреждали.

— Прошу прощения, сэр. — Питерс так и застыл с портсигаром в руке.

Через некоторое время всех повели дальше.

— Как стадо овец, — с отвращением сказала Хилари.

— Не отчаивайтесь, — пробормотал Питерс. — В стадо затесалась одна паршивая овца и замышляет недоброе.

Хилари благодарно улыбнулась.

— Женская спальня направо, — сказала мисс Дженнсон и повела дам в указанном направлении.

Мужчин повели налево.

Спальня представляла собой большую комнату, своим стерильным видом напоминающую больничную палату. Вдоль стен выстроились кровати с полиэтиленовыми занавесками, которые при необходимости можно было задернуть. У каждой постели стоял шкафчик.

— Обстановка, как видите, простая, — сказала мисс Дженнсон, — но все удобства имеются. Ванная — направо, общая гостиная — в конце коридора.

Общая гостиная, где все они встретились вновь, была обставлена на манер зала ожидания в аэропорту. У стены — бар с закусками. Вдоль другой стены тянулся ряд книжных полок.

День прошел вполне мило. На маленьком переносном экране им показали два кинофильма.

Помещение освещалось лампами дневного света, что должно было компенсировать отсутствие окон. К вечеру их заменили на другие, дававшие мягкий вечерний свет.

— Умно, — одобрительно заметил Питерс. — Хотят свести до минимума ощущение замурованного заживо.

«Как же мы беспомощны, — подумалось Хилари. — Где-то совсем рядом — проверяющие из внешнего мира, а у нас никаких шансов связаться с ними и позвать на помощь. Все спланировано, как обычно: эффективно и безжалостно».

Питерс сидел рядом с мисс Дженнсон. Хилари предложила Меркисонам составить партию в бридж. Том Беттертон отказался под предлогом, что не может сосредоточиться, но его место занял доктор Баррон.

Как ни странно, Хилари играла с удовольствием. В половине двенадцатого они закончили третий роббер[213], в котором в выигрыше остались она и доктор Баррон.

— Как мы хорошо поиграли, — сказала Хилари и посмотрела на часы. — Уже поздно, я думаю, важные персоны отбыли — или они обычно здесь ночуют?

— По правде сказать, не знаю, — отозвался Саймон Меркисон. — Думаю, что несколько особо увлеченных медиков могут и заночевать, но, так или иначе, завтра к полудню все они отсюда уберутся.

— И тогда нас выпустят отсюда?

— Ну да. Скорее бы. Это нарушает весь рабочий ритм.

— Но организовано здорово, — одобрительно сказала Бьянка.

Они с Хилари поднялись и пожелали мужчинам покойной ночи. Перед дверью спальни Хилари приостановилась, пропуская Бьянку вперед, и в этот момент ее легонько тронули за руку.

Она резко обернулась и оказалась нос к носу с одним из рослых темнокожих слуг.

— S'il vous plait, Madame, вас ждут, — тихо, но настойчиво проговорил он по-французски.

— Ждут? Кто ждет?

— Будьте добры, следуйте за мной.

Мгновение Хилари пребывала в нерешительности.

Бьянка скрылась в спальне, немногие оставшиеся в общей гостиной были увлечены разговором.

Ее снова тронули за руку.

— Пожалуйста, мадам, следуйте за мной.

Отойдя на несколько шагов, слуга остановился и, обернувшись, стал знаками подзывать ее к себе. Поколебавшись, Хилари пошла за ним.

Она заметила, что этот человек одет богаче, чем большинство слуг-туземцев. Его наряд был расшит золотой нитью.

Они прошли через дверцу в углу общей гостиной и углубились в привычные белые коридоры. Ей показалось, что в Резервное крыло они добирались другим путем, но из-за того, что все коридоры выглядели совершенно одинаково, полной уверенности у нее не было. Она попыталась обратиться к своему провожатому с вопросом, но тот лишь помотал головой и ускорил шаг.

Наконец он остановился в конце коридора и нажал кнопку в стене. Одна из панелей отошла, открыв маленький лифт. Слуга пригласил ее войти, вошел следом, и лифт двинулся вверх.

— Куда вы меня ведете? — резко спросила Хилари.

Темные глаза взглянули на нее с непониманием и упреком.

— К Хозяину, мадам Это большая честь.

— Вы хотите сказать, к директору?

— К Хозяину.

Лифт остановился. Слуга открыл дверь и знаком предложил Хилари выйти. Пройдя по коридору, они остановились перед очередной дверью Провожатый постучал, и дверь открылась Внутри тоже были белые одежды, золотая вышивка и ничего не выражающее смуглое лицо.

Слуга провел Хилари по красному ковру через небольшую прихожую и отдернул занавеси. Хилари очутилась в почти восточном интерьере. Там были низкие диванчики, кофейные столики, прекрасные ковры по стенам. На одном из диванов сидел человек, при виде которого Хилари долго не могла прийти в себя от изумления. Это был улыбающийся мосье Аристид — маленький, желтолицый, морщинистый, как во время их последней встречи.

— Asseyez-vous, chere Madame, — пригласил мосье Аристид, взмахнув своей похожей на птичью лапу ручкой.

Как во сне, Хилари подошла и села на стоявший напротив диван. Мосье Аристид тихонько рассмеялся.

— Вы удивлены, — сказал он. — Вы ожидали чего-то другого?

— Да… — ответила Хилари. — Мне не приходило в голову… Я представить себе не могла…

Но постепенно она освоилась.

С появлением господина Аристида таинственный мир грез и сновидений, в котором она жила последние несколько недель, разлетелся вдребезги. Теперь она знала, почему Учреждение казалось ей столь нереальным — да просто потому, что оно таким и было. Оно всегда было не тем, за что себя выдавало. Нереален был и герр Директор со своим завораживающим голосом — это была подставная фигура, призванная скрывать истинного властелина, а истинный властелин находился здесь, в этой потайной восточной комнате. Маленький старичок, который сидит и тихо посмеивается. Когда в центре событий оказался мосье Аристид, все сразу обрело смысл — жесткий, прагматический, обыденный смысл.

— Теперь мне все ясно, — сказала Хилари. — Значит, все это принадлежит вам?