— Все это звучит упоительно, — улыбнулась Хилари. — Не могу вам передать, какое странное это чувство — не иметь ничего, кроме зубной щетки и губки.

Мадемуазель Ларош заразительно расхохоталась. Быстро сняв мерку, она повела Хилари в просторное помещение со встроенными шкафами. Там были разные виды одежды всех размеров, из лучших материалов и весьма элегантного покроя. Когда Хилари выбрала самое необходимое, они проследовали в отдел косметики, где она подобрала себе пудру, кремы и прочие туалетные принадлежности. Все это вручили одной из служащих, одетой в белоснежное платье, девушке-туземке с лоснящейся смуглой физиономией, наказав проследить за тем, чтобы все было доставлено в апартаменты Хилари.

Происходящее все больше и больше начинало казаться ей сном.

— Надеюсь, мы очень скоро будем иметь удовольствие вновь видеть вас у себя, — с чисто французским изяществом высказалась мадемуазель Ларош. — Я с большой радостью, мадам, помогу вам подобрать что-нибудь из наших моделей. Entre nous[184], иногда моя работа приносит одно разочарование. Эти ученые дамы редко когда интересуются lа toilette[185]. Полчаса назад, скажем, ко мне зашла одна из ваших спутниц.

— Хельга Неедгейм?

— Да-да, именно так ее и звали. Она, конечно, Boche[186], а они нас не любят, но если бы она немного следила за фигурой, она была бы недурна. При правильном выборе покроя она могла бы прекрасно выглядеть. Так нет же! Одежда ее не интересует. Она, насколько я понимаю, врач. Надеюсь, своим пациентам она будет уделять больше внимания, чем своим туалетам… Или вот эта особа… ну какой мужчина взглянет на нее дважды?

Последние слова относились к вошедшей в салон мод смуглой, тощей, очкастой мисс Дженнсон, которая встретила новоприбывших у ворот.

— Вы закончили, миссис Беттертон? — спросила она.

— Да, благодарю вас, — ответила Хилари.

— В таком случае будьте добры зайти к заместителю директора.

Хилари сказала au revoir[187] мадемуазель Ларош и последовала за усердной мисс Дженнсон.

— А кто здесь заместитель директора? — поинтересовалась она по дороге.

— Доктор Нильсон.

Хилари пришло в голову, что в этом заведении едва ли не каждый был доктором в какой-нибудь области.

— А каких наук он доктор? — спросила она. — Медицинских, технических, каких именно?

— Нет, он не медик, миссис Беттертон. Он заведует административной частью. К нему на стол ложатся все жалобы. По приезде каждый приглашается к нему на прием. Больше вы его, я думаю, не увидите, разве что произойдет что-нибудь очень серьезное.

— Понятно, — кротко согласилась Хилари, которую позабавило то, как сурово ее поставили на место.

Попасть к доктору Нильсону можно было только через две приемные, где вовсю трудились секретарши. Хилари и ее провожатую в конце концов допустили в святая святых, где из-за огромного письменного стола им навстречу поднялся мистер Нильсон — крупный цветущий мужчина с изысканными манерами. Хилари признала в нем американца, хотя характерный акцент в его речи был едва заметен.

— А! — обрадовался он, встав и выйдя из-за стола, чтобы пожать Хилари руку. — Это у нас… минуточку… ах да, миссис Беттертон. Счастлив приветствовать вас здесь, миссис Бетттертон. Надеюсь, вам у нас понравится. Весьма сожалею о неприятном инциденте, который произошел с вами, но меня утешает то, что все могло быть гораздо хуже. Вам повезло, в самом деле повезло. Ну что же, ваш муж ждал вас с нетерпением, и я надеюсь, что теперь вы обоснуетесь у нас и заживете счастливо.

— Благодарю вас, доктор Нильсон.

Хилари села на заботливо предложенный стул.

— Есть у вас ко мне вопросы? — ободряюще перегнулся через стол доктор Нильсон.

— Даже не знаю, что вам сказать, — смущенно улыбнулась Хилари. — По правде говоря, вопросов у меня столько, что непонятно, с чего начать.

— Еще бы. Я вас прекрасно понимаю. Но мой вам совет — просто совет, ничего более — не стоит ни о чем спрашивать. Просто обживайтесь и присматривайтесь. Поверьте, так будет лучше всего.

— Я очень мало знаю о вашем учреждении, — сказала Хилари. — Все это столь… столь неожиданно…

— Да. Большинство воспринимает это именно так. Все почему-то считали, что их отвезут в Москву, — весело расхохотался мистер Нильсон. — Наш пустынный приют для многих оказался сюрпризом.

— И для меня в том числе.

— Мы стараемся не рассказывать слишком много заранее. Кто-то может сболтнуть лишнее, а в нашем деле необходима сдержанность. Но вы сами убедитесь, что здесь вам обеспечен полный комфорт Если вам что-то не понравится или чего-то будет не хватать — напишите заявку и убедитесь, на что мы способны! Кстати, мы удовлетворяем любые художественные запросы. У нас имеется специальный отдел, занимающийся живописью, скульптурой, музыкой и тому подобными вещами.

— Увы, у меня нет никаких талантов в этой области.

— Что ж, на этот случай у нас есть светская жизнь, конечно, довольно своеобразная. Можно заняться спортивными играми. У нас есть теннисные корты и площадки для сквоша[188]. Обычно люди обретают почву под ногами недели через две-три. Не обижайтесь, но особенно это касается жен. Мужья заняты работой, так что женам обычно требуется некоторое время, чтобы обнаружить среди себе подобных родственные души. Ну, вы меня понимаете.

— Да, но… Мы остаемся здесь?

— Остаемся здесь? Я вас не совсем понимаю, миссис Беттертон.

— Я имею в виду, остаемся ли мы здесь или переезжаем в другое место?

Доктор Нильсон сразу стал уклончив.

— Ну, — протянул он, — это зависит от вашего мужа. Да-да, это в огромной степени зависит именно от него. Есть разные возможности, самые разные, но пока я не хотел бы углубляться в эти материи. Я бы предложил вам зайти ко мне еще раз — скажем, недельки через три, рассказать, как вы устроились и все такое прочее.

— А вообще отсюда можно выходить?

— Выходить?

— Я имею в виду за ворота, за территорию.

— Вполне естественный вопрос, — заявил доктор Нильсон с грубоватым добродушием. — Вполне естественный. Многие его задают по приезде. Но вся соль устройства нашего Учреждения в том, что оно представляет особый мир. Я бы сказал, что выходить отсюда просто незачем. Вокруг нет ничего, кроме пустыни. Я вас не виню, миссис Беттертон, большинство людей при появлении здесь испытывают те же чувства. Легкая клаустрофобия, как выражается доктор Рюбек. Она со временем проходит, уверяю вас. Я бы назвал ее пережитком оставленного вами мира. Вы когда-нибудь наблюдали за муравьями в муравейнике, миссис Беттертон? Весьма любопытное зрелище. Любопытное и поучительное. Сотни маленьких черных насекомых мечутся туда-сюда, усердно, истово, целенаправленно, а в результате — сплошная кутерьма. Это очень похоже на гнусный старый мир, от которого вы избавились. Здесь есть досуг, цель и сколько угодно времени. Уверяю вас, это воистину рай земной.

Глава 13

— Похоже на пансион, — сказала Хилари, вернувшись в свои апартаменты. Выбранные ею одежда и косметика дожидались в спальне. Одежду она повесила в шкаф, а все остальное разложила по своему вкусу.

— Очень похоже, — отозвался Беттертон. — Мне это тоже сразу бросилось в глаза.

Беседа получалась настороженной и напряженной. Над ними витала тень микрофона.

— По-моему, все в порядке, — намекнул Беттертон, — Я, наверное, просто вообразил черт-те что. И все же…

И все же, без труда догадалась Хилари, осторожность не повредит…

Все происходящее напоминало ночной кошмар. Хотя Хилари находилась в спальне с посторонним мужчиной, чувство неуверенности и ощущение опасности были столь сильны, что им обоим эта близость не казалась неприличной. Это было как при восхождении в Альпах, когда в маленькой хижине бок о бок спят и проводники и альпинисты. Спустя несколько минут Беттертон нарушил молчание:

— Ко всему этому надо просто привыкнуть. Давай постараемся вести себя как обычно — ну, как если бы мы по-прежнему были дома.

Хилари поняла мудрость такого решения. Чувство нереальности происходящего никуда не делось, они играли каждый свою роль, над ними нависала неясная угроза, и обсуждать в этом состоянии причины, побудившие Беттертона бежать из Англии, его надежды и разочарования было бессмысленно. Вместо этого она сказала:

— Меня заставили пройти кучу формальностей. Медосмотр, психологические тесты и все такое прочее.

— Знаю, через них проходят все, что, наверное, естественно.

— С тобой было то же самое?

— Более или менее.

— Потом я была на приеме у… Кажется, это называется «заместитель директора».

— Да. Он всем здесь заправляет. Очень способный администратор.

— И что, он в самом деле возглавляет это учреждение?

— Нет, на то есть сам директор.

— А кто-нибудь… а я его когда-нибудь увижу?

— Рано или поздно, думаю, да, но он появляется редко. Время от времени он обращается к нам с речью — личность он весьма зажигательная.

При этих словах Беттертон слегка сдвинул брови, что побудило Хилари перевести разговор на другую тему.

— Ужин в восемь, точнее, от восьми до половины девятого, — сказал Беттертон, взглянув на часы. — Если ты готова, может быть, спустимся вниз?

Сказано это было так, как если бы дело происходило в гостинице.

Хилари переоделась в новое платье, мягкий серо-зеленый оттенок которого очень подходил к ее рыжим волосам. На шею она надела довольно милое, хотя и недорогое ожерелье и объявила, что готова. По лестницам и коридорам они в конце концов добрались до просторной столовой, где их встретила мисс Джекисон.

— Я вам подобрала стол побольше, Том, — сообщила она Беттертону. — С вами сядут двое попутчиков вашей жены, ну и, конечно, Меркисоны.