— Вот именно, — неприметно улыбнулся Джессоп. — Мы тут только и делаем, что ломаем над этим голову. Неудивительно, что иногда ум за разум заходит и начинаешь цепляться к любой мелочи.

— Да, вам не позавидуешь. А еще этот ваш кабинет, — зябко поежилась Олив Беттертон. — Вокруг коридоры, лабиринты, как в кошмарном сне, когда не знаешь, выберешься ли наружу…

— И не говорите, — любезно поддакнул Джессоп. — Тут недолго и клаустрофобии[129] развиться.

Олив Беттертон откинула волосы со лба.

— Я так больше не могу, — сказала она. — Я устала сидеть и ждать. Нужно куда-нибудь уехать, лучше всего за границу, где мне не будут докучать репортеры и просто зеваки. Шагу не могу ступить, чтобы кто-нибудь не спросил меня, что нового слышно о муже… Долго я так не выдержу, — продолжала она, помолчав. — Я стараюсь бодриться, но силы у меня на исходе. Мой врач тоже считает, что мне нужно уехать хотя бы на месяц. Я вам покажу его письмо.

Порывшись в сумочке, она достала конверт и положила его на стол перед Джессопом.

— Взгляните сами.

— Ясно, — протянул Джессоп, пробежав глазами письмо.

— Так я могу уехать? — нервно поглядывая на него, спросила посетительница.

— Разумеется, миссис Беттертон, — удивленно поднял брови Джессоп. — Почему бы и нет?

— Я боялась, что вы будете против.

— Почему? Это никого, кроме вас, не касается. Вы ведь оставите адрес, чтобы я мог с вами связаться, если выяснится что-то новенькое?

— Да, конечно.

— И куда вы думаете отправиться?

— Куда-нибудь, где много солнца и мало англичан. В Испанию или в Марокко.

— Замечательно. Уверен, вам это пойдет на пользу.

— Спасибо. Большое спасибо.

Она поднялась из-за стола, — радостная, почти ликующая, но все еще настороженная.

Он тоже встал, обменялся с ней рукопожатием и звонком вызвал курьера ее проводить. Вернувшись на свое место, он несколько минут пребывал в раздумье, потом слегка улыбнулся и снял трубку.

— Пригласите майора Глыдра, — сказал он.

Глава 2

— Майор… Глыдр? — с запинкой произнес Джессоп.

— Да, имечко не из легких, — добродушно согласился посетитель. — Во время войны ваши соотечественники звали меня Глайдером, то бишь Планёром. А в Штатах я собираюсь сменить фамилию на Глин, чтобы не мучить окружающих.

— Так вы сейчас из Штатов?

— Да, приехал неделю назад. А вы… если не ошибаюсь… мистер Джессоп?

— Он самый.

— Вот оно что, — с интересом поглядел на него посетитель. — Много о вас слышал.

— От кого, если не секрет?

— Не будем спешить, — улыбнулся Глыдр. — Я бы хотел попросить разрешения задать вам несколько вопросов и для этого запасся письмом из американского посольства.

Джессоп взял протянутое ему с поклоном письмо, вгляделся в лаконично-вежливую рекомендацию и оценивающе посмотрел на своего визави[130]. Высокий, лет тридцати, с военной выправкой, светлые волосы подстрижены не по-английски коротко, речь хотя и правильная, но чересчур медленная и размеренная, с явно иностранными интонациями. В поведении — ни намека на нервозность или скованность, что само по себе было достойно внимания. Мало кто сохранял спокойствие в кабинете Джессопа: большинство волновалось и либо лезло на рожон, либо начинало вилять.

Этот человек с непроницаемым лицом прекрасно владел собой, знал, что и как ему делать, и вытянуть из него что-нибудь сверх того, что он сам посчитает нужным сказать, будет нелегко.

— Так чем мы можем быть вам полезны? — любезно произнес Джессоп.

— Я хотел узнать, выяснилось ли что-нибудь насчет нашумевшего исчезновения Томаса Беттертона. Тому, что пишут в газетах, верить нельзя, вот я и поинтересовался, где можно раздобыть надежную информацию. Мне порекомендовали вас.

— Боюсь, ничего определенного я вам сообщить не могу.

— Мне приходила в голову мысль, что его послали с каким-нибудь секретным заданием за границу. Знаете, как это делается… свой среди чужих…

— Дорогой мой, — оскорбился Джессоп, — Беттертон был ученым, а не тайным агентом.

— Я пошутил. Но внешность бывает обманчива. Вам, наверное, интересно, почему я вдруг полез в это дело? Видите ли, мы с Беттертоном состоим в свойстве через его жену.

— Знаю. Вы, если не ошибаюсь, племянник покойного профессора Маннгейма.

— Скажите пожалуйста! Здорово у вас поставлена служба информации!

— Слухами земля полнится. Мне рассказала об этом жена Беттертона. Вы ей писали.

— Да, я выразил соболезнования и осведомился, нет ли каких-нибудь новостей.

— Очень мило с вашей стороны.

— Моя мать — сестра профессора Маннгейма, и они были очень привязаны друг к другу. Ребенком, в Варшаве, я часто гостил у дядюшки, и его дочка Эльза была мне как родная сестра. Когда мои родители умерли, дядя взял меня к себе. Счастливое было время… Потом началась война… ну, что вам объяснять? Дядя с Эльзой бежали в Америку, а я работал в подполье, да и после войны у меня были кое-какие дела. Я всего один раз выбрался их повидать. Наконец я сделал все что мог, в Европе у меня не осталось никаких обязательств, и я собрался обосноваться в Америке, поближе к дяде, кузине Эльзе и ее мужу. Увы, — Глыдр развел руками, — когда я приехал в Штаты, ни дяди, ни Эльзы уже не было в живых, а муж Эльзы переехал в Англию и женился вторично. Опять я остался один как перст, и тут в газетах появились сообщения об исчезновении известного ученого Томаса Беттертона. Ну, я и приехал узнать, в чем дело. — Он замолчал и испытующе посмотрел на Джессопа.

Тот встретил его взгляд не моргнув глазом.

— Почему он исчез, мистер Джессоп?

— Меня тоже интересует этот вопрос.

— Вы уверены, что не знаете ответа?

Джессоп с любопытством отметил про себя, как легко могут перемениться их роли. В своем кабинете он привык спрашивать сам, но сейчас допрос вел незнакомец.

— Поверьте, что нет, — с еще более пленительной улыбкой произнес он.

— И все же какие-то подозрения у вас есть?

— Нельзя исключить вероятность того, — осторожно начал Джессоп, — что тут прослеживается определенная схема… Видите ли, такие случаи уже бывали…

— Знаю, — отозвался его собеседник и тут же перечислил с полдюжины нашумевших дел. — Сплошь ученые, — добавил он со значением.

— Верно.

— И теперь они все за «железным занавесом»?

— Возможно, но точно мы не знаем.

— Они на это пошли по собственной воле?

— Даже в этом нет никакой уверенности.

— Хотите сказать, меня это не касается?

— Ну что вы…

— Вы совершенно правы. Меня это интересует только в связи с Беттертоном.

— Простите, но ваш интерес мне не совсем понятен. В конце концов, Беттертон — всего-навсего ваш свояк. Вы и знакомы-то не были.

— Все так. Но для нас, поляков, родственные узы — не пустой звук. — Глыдр встал и церемонно поклонился. — Сожалею, что отнял у вас время, и спасибо за то, что приняли меня.

— Простите, что не смогли вам помочь, — отозвался, вставая, Джессоп, — но мы и сами в полном неведении. Если что-то выяснится, как мне с вами связаться?

— Пишите на адрес американского посольства. Благодарю. — И Глыдр поклонился изысканнее прежнего.

Джессоп нажал кнопку, посетитель вышел, а хозяин кабинета снял трубку.

— Попросите ко мне полковника Уортона.

Джессоп встретил полковника словами:

— Ну, наконец-то дело сдвинулось с мертвой точки.

— Каким образом?

— Миссис Беттертон уезжает.

— На свидание с муженьком? — присвистнул полковник.

— Надеюсь, что так. Она заявилась во всеоружии, с письмом от лечащего врача о необходимости полного отдыха и смены обстановки.

— Неплохо!

— С другой стороны, это вполне может оказаться правдой, — предостерег Джессоп.

— Ну, мне вы этого можете не рассказывать.

— Она держалась весьма убедительно. Не сбилась ни разу.

— Так вам ничего не удалось из нее вытянуть?

— Есть слабенькая зацепка насчет этой американки, Спидер, с которой Беттертон обедал в «Дорсете».

— А именно?

— От жены он свидание утаил.

— Вот как? Вы считаете, это имеет отношение к делу?

— Не исключено. Кэрол Спидер вызывали на Комиссию по расследованию антиамериканской деятельности. Ей удалось оправдаться, но все равно что-то тут нечисто… по крайней мере, американцы считали, что у нее рыльце в пушку. Возможно, она и была связной. По крайней мере, других кандидатур на эту роль мы пока что не обнаружили.

— А что с миссис Беттертон? Какой связник посоветовал ей отправиться за границу?

— Лично она ни с кем не встречалась. Правда, вчера ей пришло письмо от одного поляка, двоюродного брата первой жены Беттертона. Я с ним только что беседовал.

— И ваши впечатления?

— Что-то в нем не то, — процедил Джессоп. — Вроде бы типичный поляк, владеет информацией, но все это как-то неубедительно.

— Думаете, он и был связником?

— Возможно. Загадочная личность, никак не могу его раскусить.

— Собираетесь установить за ним слежку?

— Уже установил, — усмехнулся Джессоп. — Я дал два звонка, когда он уходил.

— Ох уж эти ваши штучки, старый вы паук, — расхохотался Уортон, но тут же посерьезнел. — Ну, так что будем делать?

— Я поручу это Дженет и ее команде. Милая дама отправляется в Марокко или в Испанию.

— Не в Швейцарию?

— На этот раз нет.

— Не думал, что они смогут действовать в Марокко или в Испании.

— Противника нельзя недооценивать.