Агата Кристи - Фокус с зеркалами. Зернышки в кармане. В неизвестном направлении. Хикори, Дикори, Док…

— Вы правы.

— Ну, а потом, когда нашли шарф Вэлери, тоже изрезанный на куски, я подумала, что… что у кого-то не все в порядке с психикой.

— Да нет, — возразил Пуаро, — по-моему, вы ошибаетесь, мадам. Сумасшествием тут и не пахнет. Я думаю, что некто действовал вполне осмысленно и целенаправленно. У него был, так сказать, свой метод.

— Я полностью полагаюсь на ваше мнение, мосье Пуаро, — вздохнула миссис Хаббард. — Могу лишь сказать, что мне как-то от всего этого не по себе. Насколько я могу судить, большинство наших студентов — хорошие ребята, и очень грустно думать, что…

Пуаро приблизился к стеклянной двери, открыл ее и вышел на старомодный балкончик.

Внизу зеленел маленький уютный сад, располагавшийся позади дома.

— Здесь, вероятно, гораздо спокойнее, чем в тех комнатах, что выходят окнами на улицу.

— Ну это как сказать, — возразила миссис Хаббард. — Хикори очень тихая улочка. А в саду по ночам собираются все окрестные коты. Сами знаете, как они истошно кричат. И контейнеры для отходов тоже с этой стороны, их крышки с таким грохотом всегда захлопывают…

Пуаро посмотрел на четыре огромные контейнера для золы, стоящие рядом, потом окинул взглядом остальные, для прочего мусора.

— А где у вас котельная?

— Видите ту дверцу, сразу за сараем для угля?

— Да-да, вижу. — Пуаро продолжал внимательно разглядывать сад и ближайшие строения. — А чьи еще окна выходят на эту сторону?

— Найджела Чэпмена и Лена Бейтсона. Это соседняя комната.

— А рядом с ними кто живет?

— Ну это уже другой корпус, там комнаты девушек. Первая отсюда — Силии, потом — Элизабет Джонстон, потом — Патрисии Лейн. А окна Вэлери выходят на улицу.

Пуаро кивнул и вернулся с балкона в комнату.

— Я вижу, этот молодой человек очень аккуратен, — одобрительно заметил он, осматриваясь.

— О да. У Колина всегда идеальный порядок. Не то что у некоторых наших мальчиков. Видели бы вы, что творится у Лена Бейтсона, — сказала миссис Хаббард, и тут же великодушно добавила: — Но вообще-то он очень славный парень, мосье Пуаро.

— Так вы говорите, что эти рюкзаки куплены в магазинчике на вашей улице?

— Да.

— А как он называется?

— Ой, пожалуй, сразу и не вспомню… Кажется, «Мэбберли» или «Келсо». Конечно, эти фамилии совсем разные. Сама не понимаю, почему они отложились в моей памяти как нечто очень похожее… Наверное, потому, что когда-то я была знакома с некими Келсо и Мэбберли и члены этих семейств на удивление мало чем друг от друга отличались.

— Вот-вот, — оживившись, подхватил Пуаро, — меня всегда очень интересует именно это. Необъяснимые на первый взгляд ассоциации.

Пуаро еще раз вышел на балкончик, посмотрел на садик, а потом, попрощавшись с миссис Хаббард, ушел.

С Хикори-роуд он свернул в ближайший переулок и прошел немного вперед. Он легко узнал магазинчик, о котором говорила миссис Хаббард. В витринах были выставлены корзинки, рюкзаки, термосы, шорты, ковбойки, тропические шлемы, палатки, купальники, велосипедные фары, фонари, — короче говоря, все необходимое для молодежи, увлекающейся спортом и туризмом. На вывеске стояло имя Хикса. А вовсе не Мэбберли и не Келсо, — отметил про себя Пуаро. Хорошенько рассмотрев витрины, Пуаро вошел в магазинчик и сказал, что ему нужен рюкзак для племянника.

— Он заниматься туризм, вы понимаете, — сказал Пуаро, стараясь как можно больше коверкать слова. — Он ходит ногами с другими студентами, и все, что ему надо, он носит на спине, а когда видит машины или грузовики, которые ездят мимо, он… как это… голосует.

Хозяин, услужливый рыжеватый человечек, быстро сообразил, о чем речь.

— А, понятно, автостоп! — сказал он. — Сейчас вся молодежь ездит автостопом. Автобусы и железные дороги терпят большие убытки. А многие из ребят объездили автостопом всю Европу. Значит, вам нужен рюкзак? Какой? Обычный?

— Я так понимаю. Да. А у вас много рюкзаков?

— Как вам сказать… У нас есть пара суперлегких, для девушек. Но наибольшим спросом пользуются эти. Они хорошие, вместительные, прочные и, простите за нескромность, очень дешевые.

Он положил на прилавок брезентовый рюкзак, точно такой же, какой Пуаро видел в комнате Колина. Пуаро повертел его в руках, задал пару вполне никчемных вопросов и в конце концов выложил на прилавок деньги.

— У нас их хорошо берут, — сказал хозяин, упаковывая покупку.

— Здесь живет много студентов, да?

— Совершенно верно. У нас прямо студенческий городок.

— Кажется, и на Хикори-роуд есть общежитие?

— О да, кое-кто из молодых людей уже приобрел мои рюкзаки. И девушки, кстати, тоже. Ребята обычно приходят ко мне перед поездкой. У меня гораздо дешевле, чем в больших магазинах, я так им и говорю. Ну вот, сэр, уверен, что ваш племянник останется доволен.

Пуаро поблагодарил его, взял сверток и ушел.

Но не прошел и двух шагов, как кто-то хлопнул его по плечу. Это оказался инспектор Шарп.

— Вы-то как раз мне и нужны, — сказал Шарп.

— Ну как, закончили обыск?

— Закончить-то закончили, но ничего особенного не нашли. Знаете, тут есть вполне приличное кафе, где можно перехватить сандвич и выпить кофе. Если вы не очень заняты, то составьте мне компанию. Мне нужно с вами поговорить.

В кафе почти никого не было. Только двое мужчин несли свои тарелки и чашки к маленькому столику в углу.

Шарп рассказал о своих беседах со студентами.

— Улики есть только против этого юнца Найджела. Но зато какие: три различных яда! Однако он вроде бы ничего не имел против Силии Остин, и потом, будь он действительно виновен, вряд ли бы стал так откровенничать.

— Но кто-то другой мог…

— Да. Надо же додуматься: держать яд в комоде! Идиот!

Потом Шарп рассказал о разговоре с Элизабет Джонстон.

— Если она не лжет и Силия действительно ей что-то говорила, то это очень важно.

— Очень, — кивнул Пуаро.

Инспектор повторил слова Силии:

— «Завтра я буду знать гораздо больше».

— Но до завтра бедняжка не дожила… А что вы нашли при обыске?

— Да были кое-какие неожиданности.

— Какие же?

— Элизабет Джонстон — член компартии. Мы нашли ее партбилет.

— Вот как? Любопытно, — задумчиво произнес Пуаро.

— Неожиданно, правда? — сказал инспектор. — Я сам никогда бы не поверил, если бы не побеседовал с ней вчера. Элизабет — личность незаурядная.

— Да, такие люди неоценимы, — сказал Эркюль Пуаро. — Очень толковая девушка.

— Ее членство в партии меня заинтриговало, — сказал инспектор Шарп, — потому что раньше она никак не выражала своих политических пристрастий. Она не афишировала своих взглядов в общежитии. Думаю, к делу Силии Остин это не относится, но все равно — стоит иметь в виду.

— А что вы еще обнаружили?

Инспектор пожал плечами.

— У Патрисии Лейн в ящике комода лежал платок, весь перепачканный зелеными чернилами.

— Зелеными? Стало быть, это Патрисия Лейн залила конспекты Элизабет Джонстон, а потом вытерла руки платком? Но наверняка…

— Наверняка она не думала, что подозрение падет на ее драгоценного Найджела, — подхватил инспектор.

— Невероятно! Впрочем, платок могли ей подбросить.

— Вполне.

— А что еще?

— Что еще? — Инспектор Шарп на мгновение задумался. — Отец Лена Бейтсона лежит в психиатрической больнице в Лонгвит-Вейл. Конечно, убийство Силии вроде бы тут ни при чем… И все же…

— И все же отец Лена психически нездоров. Возможно, это и ни при чем, как вы изволили выразиться, но взять сей факт на заметку явно стоит. Интересно, какое конкретно у него заболевание?

— Бейтсон — милый юноша, — сказал Шарп, — но, определенно, чересчур вспыльчив.

Пуаро кивнул. И вдруг ему припомнились слова Силии Остин: «Рюкзак я не трогала. Но тот, кто его разрезал, сделал это со зла». Откуда она могла знать? Может, она видела, как Лен Бейтсон кромсал рюкзак?.. Он вновь взглянул на инспектора, который продолжал, усмехаясь:

— А у мистера Ахмеда Али ящики были забиты порнографическими журналами и открытками, так что понятно, почему он взбеленился, узнав об обыске.

— Многие студенты выражали недовольство?

— Кое-кто был против. С француженкой случилась истерика, а индиец Чандра Лал угрожал международным скандалом. Среди его вещей мы обнаружили несколько политических брошюр антиправительственного содержания. А у одного африканца — весьма зловещие сувениры и фетиши. При обыске вскрываются совершенно неожиданные свойства человеческой души. Вы, наверное, слышали о буфете миссис Николетис?

— Мне уже рассказали.

— В жизни не видел столько бутылок из-под бренди! — ухмыльнулся инспектор Шарп, — Она чуть с ума не сошла от ярости. — Он рассмеялся, но вдруг посерьезнел, — Однако того, что нам нужно, мы не нашли. Никаких фальшивых документов.

— Ну, вряд ли фальшивый паспорт будет храниться на виду. Скажите, а вам не доводилось наведываться на Хикори-роуд по каким-нибудь паспортным делам? Примерно в последние полгода?

— Нет, но по другим доводилось.

Он подробно перечислил свои визиты на Хикори-роуд.

Пуаро слушал его, наморщив лоб.

— Однако к нашему делу это не имеет отношения, — закончил инспектор.

Пуаро покачал головой.

— События выстраиваются в единую цепочку только тогда, когда их рассматриваешь с самого начала.

— А что, по-вашему, было вначале?

— Рюкзак, друг мой, — негромко произнес Пуаро. — Все началось с рюкзака.

Миссис Николетис вернулась из подвала, где крепко поскандалила с Джеронимо и темпераментной Марией.