Террел вздохнул.

– О'кей, ОБрайен. Можешь еще что-нибудь добавить?

– Нет, – ОБрайен нажал на стартер. – Я отвезу вас домой.

В молчании они доехали до бунгало Террела. Лишь когда машина остановилась, ОБрайен сказал:

– Надеюсь, вы схватите этих подонков?

Террел ничего не сказал и вышел из машины.

Когда ОБрайен уехал, Террел сел за руль своего автомобиля и снял трубку радиотелефона, набирая номер Бейглера.

– Дежурный сержант... Городская полиция, – послышался в трубке усталый голос Бейглера.

– Слушай, Джо, – сказал Террел. – Мне нужна полная информация о двух мужчинах: Чете Кигане и Лу Силке. Это очень важно. Брось все дела и в первую очередь займись этим.

Я сейчас немного посплю, но буду в управлении к восьми. Я хочу, чтобы к этому времени все данные лежали на моем столе.

– Вы что-нибудь о них знаете, кроме имен? – спросил Бейглер.

– Ничего.

Засыпая на ходу, Террел вышел из машины, запер ее и, открыв калитку, пошел через сад к дому. С облегчением он увидел свет в гостиной: Керри ждет его.

В полицейском управлении Бейглер, положив трубку радиотелефона, отхлебнул кофе и закурил. Мозг его напряженно работал. Был только один человек, который мог оперативно предоставить информацию об этих двух людях, которые так интересуют шефа, – Карл Хеггер, его тайный осведомитель. Этот человек был в преступном мире своим.

Бейглер взглянул на Лепски. Тот, зевая и поминутно поглядывая на часы, листал комиксы. Через десять минут заканчивается его дежурство, и он поспешит к жене. Прошло лишь два месяца с тех пор, как он и Кэрол поженились, и Лепски с наслаждением думал об ужине.

– Том, – сказал Бейглер, поднимаясь, – я решат тебя повысить. Садись за мой стол. У меня дела в городе. – И, прежде чем Лепски успел выразить протест по этому поводу, Бейглера уже и след простыл.

Бейглер быстро доехал до дома Хеггера. Покинув машину, он на скрипучем лифте поднялся на третий этаж и нажал кнопку звонка. Ожидая, когда дверь откроют, он глянул на часы. Было без двадцати пяти минут час ночи.

Дверь открылась. На пороге стоял невысокий, крепко сбитый мужчина с круглым мясистым лицом и глубоко сидящими черными глазами. Он был одет в бутылочного цвета пижаму, волосы взлохмачены. По всему было видно, чти его подняли с постели.

– Ты один? – спросил Бейглер, приходя в маленькую, но аккуратную гостиную.

– Я и мой котенок, – ответил Хеггер. – Ну и время ты выбрал для визита! Что случилось?

– У котенка лишь две ноги? – требовательно спросил Бейглер, зная, что Хеггер неравнодушен к блондинкам.

Хеггер нерешительно пожал плечами.

– Если это важно, пойдем немного пройдемся. – Он с сожалением покосился на дверь спальни. – Я только что разогрел этого ...эту кошечку... она была сущей ледышкой все эти недели. Так что торопись, нельзя дать ей вновь остыть.

– Я подожду тебя на улице, – сказал Бейглер, выходя из квартиры.

Десятью минутами позже Бейглер и Хеггер уже прогуливались вокруг дома.

– Скорпионы, – сказал Хеггер, едва услышал имена. – С ними надо держать ухо востро – чуть что, сразу сыграешь в ящик. Кто-то их здорово прикрывает. Я расскажу о них все, что знаю. Вопрос: сколько ты за это заплатишь?

– Двадцать баксов.

Хеггер хихикнул.

– Позволь мне уйти. Хотя прогулки и полезны, но мне надо домой.

Повернувшись, Бейглер взял Хеггера за грудки.

– Я же сказал – двадцать баксов, – проскрипел Бейглер. – Если ты не поможешь мне, мы будем разговаривать в других декорациях. И я не шучу. Для меня это очень важно. Я отдам тебя Ольсену. Ему будет интересно узнать, что ты переспал с его дочерью несколько месяцев назад. Я введу его в курс дела.

Хеггер съежился.

– Я тут ни при чем, – забормотал он. – Она буквально изнасиловала меня.

– Расскажешь об этом Ольсену... он любит такие рассказы. – Бейглер вытащил два десятидолларовых банкнота из бумажника. – Так ты будешь говорить?

– Оба профессиональные убийцы. Убивают за деньги. Киган раньше был сутенером. Самый опасный – Силк. У них квартира на Бельвью-авеню. Номер 196, последний этаж. Они работают на кого-то, кто обладает колоссальными деньгами. По слухам, этого парня зовут Джонатан Линдсей. Утверждать точно не возьмусь, но источник информации вполне надежный.

– Что ты знаешь о Джонатане Линдсее? – спросил Бейглер.

Хеггер покачал головой.

– Ничего... Просто имя.

– Подумай. Может быть, что-нибудь еще вспомнишь.

– Увы. Я уже говорил, что эти парни – скорпионы. Мне хочется сохранить свой нос от их укуса. Я хочу остаться живым и здоровым. Это все, сержант, мне нечего больше добавить.

Из долгого опыта общения с подобными людьми Бейглер знал, что из Хеггера больше ничего не выжмешь. Но, по крайней мере, он узнал новое имя, а следовательно, можно проводить дальнейшее расследование.

– Не много же ты сообщил мне за мои деньги, – упрекнул Бейглер осведомителя.

– Держи нос по ветру, – криво улыбнулся Хеггер. – Я тебя еще никогда не подводил.

– Смотри, чтобы твоя кошка не поцарапала тебя, – сказал Бейглер, когда они подошли к дому Хеггера.

– Мне нравится, когда меня царапают, – Хеггер резво побежал к своему подъезду, семеня коротенькими ножками.

* * *

Нона Джакси стояла у входа в пещеру. Кунтц и Линдсей находились чуть сзади. Под потолком горели четыре мощные электрические лампы.

– Вот и пришло ваше время, мисс Джакси, – сказал Линдсей. – Не волнуйтесь. Мы будем рядом. Действуйте, как договорились, и не забывайте: мы слушаем каждое ваше слово. Идите!

Успокаивая себя, Нона шагнула вперед, чувствуя на своем плече горячую потную руку доктора Кунтца.

Размеры пещеры удивили Нону. Но это она отметила скорее автоматически. В дальнем углу пещеры стояла кровать, стол, четыре кресла с прямыми спинками и шезлонг. Нона медленно шла вперед, и ее тень, длинная и тонкая, двигалась впереди нее.

Пол Форрестер сидел в шезлонге. Хотя он сидел неподвижно, его вид внушил ей безотчетный страх. Она слышала о нем самые жуткие рассказы. По слухам, он застал своего коллегу и приятеля в постели с женой и зарезал ножом. Чтобы связать Форрестера, понадобилось пять дюжих санитаров. Они схватили его, когда доктор порывался выбить дверь ванной, где закрылась жена.

Кунтц подробно объяснил Ноне нынешнее состояние доктора Форрестера. Она отдавала себе отчет, что приближается к человеку, который в любой момент может впасть в буйство. Нона понимала, что Линдсей и Кунтц неподалеку, но успеют ли они ее спасти? А вдруг ученый в самом деле нападет на нее?

Кресло Форрестера было ярко освещено. Длинные ноги скрещены, руки покоились на коленях. В черных волосах блестела седина, виски совсем белые, лицо осунулось. И все же он мало изменился с тех пор, как она видела его перед поездкой в Вашингтон, двадцать восемь месяцев назад. Крупный мужчина с грубоватыми чертами лица, густыми черными бровями и слегка раздвоенным подбородком. Нона всегда восхищалась его невероятной работоспособностью.

Она остановилась в десяти футах от шезлонга и беспомощно взглянула на Форрестера. Сердце ее отчаянно колотилось.

Он скользнул по ней безразличным взглядом, в глазах – полнейшее равнодушие.

– Доктор Форрестер... Это Нона, – пролепетала она.

Вновь он взглянул на нее. И в следующее мгновение его глаза оживились.

– Нона... Это в самом деле вы?

– Да.

Улыбаясь, Форрестер поднялся на ноги.

– Что вы здесь делаете? – спросил он. – Я очень рад вас видеть... наконец-то знакомое лицо. Похоже, я живу в каком-то кошмарном сне. – Он осмотрелся. – Эта пещера... как я очутился здесь? Вы знаете, где мы?

Нона поняла, доктор Кунтц был прав: ее появление сдвинуло сознание доктора Форрестера с мертвой точки. Она без труда поверила в это чудо по крайней мере, приветливость ученого развеяла ее страхи.

– Вы были серьезно больны, доктор Форрестер, – нерешительно сказала она, помня наставления Кунтца. – Мистер Уоррен поместил вас сюда. На это были веские причины.

– Но это же пещера, не так ли? Как необычно! Но садитесь же, Нона. Расскажите подробно, почему Уоррен решил привезти нас сюда?

Нона присела на краешек табурета. Форрестер внимательно смотрел на нее.

– Вы ничего не помните? Вы были очень больны. У вас был провал памяти. Мистер Уоррен хочет, чтобы вы продолжили работу над формулой. Вот почему мы здесь.

Форрестер нахмурился, затем потер лоб.

– Формула... какая формула? – спросил он наконец.

– ZCX, – ответила Нона, наблюдая за его реакцией.

– А, эта, – его кустистые брови взлетели вверх. – Так это вы сказали о ней Уоррену! – В голосе Форрестера звучал упрек.

– Ничего другого мне не оставалось. Врачи нашли у вас тяжелую и затяжную болезнь. Меня несколько раз допрашивали. Вот почему мне пришлось рассказать все. – Нона понимала, что несколько отступает от инструкций Кунтца, но он сам разрешил ей в особых случаях действовать по обстоятельствам.

– Итак, Уоррен знает о формуле, – лицо Форрестера помрачнело. – У него она есть?

– Да.

– Так зачем меня беспокоить по этому поводу? Пусть дальше все делают сами.

– Но они не могут расшифровать код, доктор Форрестер, – негромко сказала Нона.

Форрестер улыбнулся.

– Нет... Я утратил интерес к формулам... новым идеям... кодам... Они невыносимо скучны. Нона. Мне нравится жить так, как я живу. Видели ли вы Теа? Она спрашивала обо мне?

Услышав последний вопрос, Линдсей вопросительно глянул на Кунтца. Тот кивнул. Пододвинувшись ближе к Линдсею, он прошептал:

– Я был уверен, что это сработает. Он выражается вполне членораздельно... так раньше не было. Нужно дать дополнительные инструкции девушке. Мне войти к ним?

Линдсей подумал, затем кивнул.

– О'кей, делайте то, что сочтете нужным.

Доктор Кунтц появился как раз в тот момент, когда Нона отвечала: