Через двадцать минут после того, как Бейглер и Лепски ушли из полицейского управления, прибыли агент ЦРУ Гамильтон и агент ФБР Уильямс. Они сразу же прошли в кабинет Террела.

— Картина становится более или менее ясной, — сказал Гамильтон. — Я вылетаю в Вашингтон через пару часов. Вы прекрасно поработали, капитан. Теперь мы знаем, что Силк и Киган связаны с Линдсеем. А Линдсей, в свою очередь, работает на Радница. Но Радница голыми руками не возьмешь. Я оставлю вам его досье. Уверен, у Радница имеется закодированная формула доктора Форрестера. Объясню, почему я так считаю. Уоррен недавно был в Париже. Его сопровождал личный секретарь и доверенное лицо Уоррена Алан Крейг. Радниц в это время тоже был в Париже. Я тоже там был, так что знаю, о чем говорю. Вернувшись в Вашингтон, Крейг умер. По версии полиции, Крейг покончил с собой. У него на квартире нашли непристойные фотографии: на них изображен Крейг и его партнер по гомосексуальным играм, фотоснимки были сделаны в парижской квартире, где проживал Крейг. Я попытался найти партнера Крейга в Париже. Мне сообщили, что его застрелили. Можно вполне определенно заявить, что Крейг подвергся шантажу — как человек, имеющий доступ к секретным материалам. Именно он, скорее всего, и снял копию формулы для Радница. Радниц всегда останавливается в отеле «Георг V». Администратор отеля вспомнил, что Крейг нанес визит Радницу. Сложив все кусочки, получим мало-мальски полную картину. Однако прямых доказательств пока нет. Мы должны их еще добыть. Я попытаюсь сделать это в Вашингтоне. Радниц — слишком важная персона, так что на него не очень-то замахнешься. Но что касается Линдсея, Силка и Кигана, так они вполне нам по зубам.

— Я послал двоих агентов наблюдать за квартирой Силка и Кигана. А что, если их взять немедленно и допросить с пристрастием? — предложил Уильямс.

Террел покачал головой.

— С такими уликами, которыми мы располагаем, на это нечего и рассчитывать: парни крутые. Мы только раскроем карты и ничего не добьемся. Лучше продолжить слежку. Бандиты сами выведут нас на Форрестера.

Немного подумав, Уильямс признал, что Террел прав.

— Нужно дополнительно подключить к наблюдению других агентов. Хотя до настоящего времени мы даже не знаем, есть ли кто-нибудь на квартире.

Когда Уильямс ушел, Гамильтон поудобнее уселся в кресле и принялся набивать прокуренную трубку.

— Я вернусь завтра, — сказал он. — Но не стоит много ждать от этой поездки. Уверен, мне не разрешат тронуть и волос на голове Радница. У него слишком много друзей в Белом Доме. Но Линдсей… его можно взять в оборот.

— При наличии неопровержимых доказательств, я арестую даже самого президента, — тихо произнес Террел. — Громкое имя или тугая мошна для меня ничего не значат. Мне нужны только факты, подкрепленные свидетельскими показаниями и документами.

Гамильтон угрюмо улыбнулся.

— Я вам охотно верю, но в Вашингтоне думают иначе.

* * *

В то время, как Гамильтон ехал в аэропорт, чтобы успеть на самолет, улетающий в Вашингтон, Линдсей давал Ноне последние инструкции. Она провела бессонную ночь, но в течение этой ночи твердо решила, что не будет сотрудничать с подонками. Однако, насколько это в ее силах, надо помочь доктору Форрестеру. Линдсей еще раз предупредил ее, что в пещере установлены микрофоны, так что он будет слышать каждое сказанное ею слово. Чего он не знал, так это того, что Форрестер мастерски владеет языком глухонемых. Когда-то в прошлом, проводя эксперименты с записью звуковых сигналов, чтобы не вносить помехи, он научил Нону объясняться с помощью азбуки глухонемых. Они часто переговаривались беззвучно, чтобы не испортить запись.

— Он хорошо спал этой ночью, — сказал Линдсей. — Ему дали снотворное. Итак, вы знаете, как себя вести. Покажите ему газету, уговорите встретиться со мной. Вы все поняли?

Нона кивнула.

— Хорошо, идите. Я буду слушать, — Линдсей адресовал ей свою обаятельную улыбку. — Вы знаете, что говорить. Не будем терять даром время. Это очень важно, мисс Джакси. Вы должны добиться успеха.

Она взяла газету и в сопровождении Линдсея вышла из пещеры. У входа в пещеру Форрестера Линдсей коснулся ее руки.

— Помните, что успех в этом деле важнее для вас, а уж потом для меня, — угроза ясно звучала в его голосе, даже не маскируемая обычной улыбкой.

Форрестер сидел в шезлонге в прежней позе: ноги вытянуты вперед и скрещены, руки на коленях.

Нона подошла к нему и положила газету на колени.

— Пожалуйста, посмотрите это, — сказала она, зная, что Линдсей слушает каждое ее слово.

Форрестер улыбнулся.

— Здравствуйте, Нона. Садитесь. Что это?

— Пожалуйста, посмотрите, — повторила она.

Доктор развернул газету и слегка вздрогнул, увидев свою фотографию на первой странице. Рядом, поменьше, снимок Фреда Льюиса и крупные заголовки: «Доктор Форрестер сбежал!», «Санитар убит!»

Форрестер быстро прочитал статью. Лицо помрачнело. Газета шуршала в трясущихся пальцах. Просмотрел фотографии вертолетов, снятые с земли, солдат, выпрыгивающих из грузовиков. Буквы прыгали перед глазами: «Доктор Форрестер способен оказать сопротивление. Если вы встретитесь с ним, не пытайтесь задержать. Звоните в полицейское управление Парадиз-Сити по номеру 77–77».

Наконец он отложил газету и глянул на Нону.

— Вы читали… это?

— Да.

— Верите?

— Многие верят, — уклонилась от прямого ответа Нона. И тут ее пальцы ожили. Она сказала на языке глухонемых: «Нет, я не верю. Здесь микрофон. Нас подслушивают».

Глаза Форрестера заблестели. Некоторое время он сидел молча, глядя на нее, затем улыбнулся и кивнул.

— Я хочу все это хорошенько обдумать, — сказал он. — Пожалуйста, дайте мне время на размышление. Помолчите.

Они смотрели друг на друга, и вдруг словно плотину прорвало. Это был шквал жестов.

«Ответьте на мои вопросы, — начал Форрестер. — Им нужна формула?»

«Да».

«Русские?»

«Да. Они сказали, что вам будет хорошо в Москве».

«У них есть формула?»

«Думаю, да».

«Я не убивал этого человека. Я хочу, чтобы вы верили мне».

Нона кивнула.

«Я верю вам. Я и мысли не допускаю, что вы могли его убить».

Вслух Форрестер сказал:

— Нет логики. Вы же сказали, что Уоррен привез меня сюда, а в газете сказано, что я сбежал. Мало того, я еще и убил санитара. Я ничего не понимаю.

Его пальцы продолжали двигаться.

«Я должен встретиться с их руководителем. Не беспокойтесь… все будет в порядке».

Нона сказала громко:

— Здесь находится человек, который сможет вам все объяснить, доктор Форрестер. Вы хотите поговорить с ним?

— Думаю, да. Но я хочу, чтобы вы присутствовали при нашем разговоре.

— Хорошо. Сейчас я приведу его.

Нона прошла пещеру и, завернув за угол, увидела Линдсея.

— Он готов поговорить с вами.

— Да. Я слышал. Вы хорошо поработали.

Линдсей почувствовал что-то вроде укола совести. Радниц сказал не оставлять никаких следов. Если Джакси выполнит свою задачу, придется отдать ее Силку. Отпускать девушку никак нельзя, слишком опасно ей разгуливать на свободе.

— Раз доктор Форрестер хочет, чтобы вы присутствовали при разговоре, пойдемте со мной.

Но Нона уже давно поняла, что кроется за этой спокойной доброжелательной улыбкой. По ее спине пробежала дрожь, и она молча пошла обратно в пещеру Форрестера.

Линдсей сел напротив ученого. Нона устроилась чуть в стороне, в тени.

— Я действую по поручению русского правительства, — сказал Линдсей Форрестеру. — Они хотят получить вашу формулу. У вас был припадок. Печально, что во время нервного срыва вы убили санитара и бежали из психиатрической клиники, в которой находились двадцать восемь месяцев. По чистой случайности один из моих сотрудников натолкнулся на вас на улице и привез сюда. Здесь вы в безопасности, не волнуйтесь. Русское правительство гарантирует выполнение всех ваших условий. Им нужна формула. Только вы способны расшифровать ее. После этого вы можете спокойно поселиться в Москве, плодотворно работать и жить со всеми удобствами. Первое, что вам нужно сделать, доктор Форрестер, — раскодировать формулу. Если же вы не захотите с нами сотрудничать, мы будем вынуждены отправить вас обратно в клинику, где вы проведете остаток вашей жизни. Хотите подумать? Или же вы расшифруете формулу прямо сейчас?.. Она у меня с собой. — Из своего кейса он извлек фотокопию формулы и протянул ее Форрестеру.

Наблюдая за Форрестером, Нона с удовлетворением отметила, что руки его не дрожат. Мельком глянув на фотокопию, он положил карточку на стол.

— Мне нужно время подумать над всем этим, — сказал он после длинной паузы.

— Не хотелось бы оказывать на вас, доктор, давление, — задушевно сказал Линдсей, — но у нас мало времени. Да или нет?

Форрестер наклонился вперед и принялся внимательно изучать фотокопию. Нона поняла, что он сознательно тянет время. Через три минуты Форрестер глянул на Линдсея, который едва скрывал нетерпение.

— Это возможно, — сказал он и после паузы добавил: — Но я не сделаю этого.

Улыбка Линдсея исчезла.

— Боюсь, у вас нет выбора, доктор Форрестер, — сказал он, выпрямляя спину.

— Нет выбора? Сильно сказано. Объясните, почему это у меня нет выбора?

— Если вы не раскодируете формулу, вам придется отправиться обратно в психиатрическую клинику, — отрывисто сказал Линдсей. — Не очень приятная перспектива, не так ли?

— Почему бы и нет? Я прожил там достаточно продолжительное время, и обо мне неплохо заботились. Мне было очень и очень неплохо, — некоторое время Форрестер изучал лицо Линдсея, затем продолжил: — Вы заблуждаетесь относительно того, что мне нужна свобода. Она мне не нужна. Мне теперь все полностью безразлично, в том числе и это, — Форрестер небрежно кивнул в сторону фотокопии. — Все это для меня ничего не значит. Ваши угрозы — простое сотрясение воздуха. Моя жизнь не представляет для меня никакой ценности. Мне все равно, жить или умереть. Смерть даже лучше.