— Боже мой! — воскликнул он. — Но вы узнали, кто это был?

И вдруг его глаза расширились от изумления: он увидел автомобиль миссис Энтерсон, стоявший около входа в дом.

— Как, миссис Энтерсон… здесь? — пробормотал он едва слышно.

Лицо его стало бледным, как полотно.

Теперь Джейн, в свою очередь, с удивлением уставилась на Дональда.

— Разве вы ее знаете? — спросила она. — Кто же эта женщина?

Однако, не дослушав ее, Дональд повернулся и быстро зашагал к дому. В это время показалась миссис Энтерсон. Лицо ее было пунцовым. Она сделала величественный жест своему лакею, и автомобиль подъехал ближе.

Увидев ее, Уэллс остановился как вкопанный и не двигался до тех пор, пока машина не уехала.

— Она уже давно здесь? — наконец спросил он.

— Приехала всего несколько минут назад, — ответила Джейн. — Но кто она такая?

Дональд облегченно вздохнул и заговорил уже спокойнее:

— Она причиняет Питеру очень много неприятностей.

И вдруг торопливо спросил:

— А вы встретились с ней? Что же она вам сказала?

Джейн рассмеялась.

— К чему эта таинственность, Дональд? — заметила она. — Да, если вас это интересует, у меня был небольшой разговор с этой… дамой, и она успела поведать мне, что ее сын — законный наследник и что он — брат Питера…

По смуглому лицу Дональда пробежала тень, а глаза его сузились, как бы ослепленные внезапным светом.

— Как!.. Она вам это сказала? — воскликнул он. — Но она, очевидно, не в своем уме? Ведь никто, кроме сумасшедшей, не стал бы разъезжать в этой ярко-красной карете! Надеюсь, что вы не поверили ее словам?

Джейн покачала головой.

— У меня еще не было времени подумать об этом, — ответила она.

Дональд прервал ее.

— У Питера никогда не было брата! — воскликнул он. — Эта женщина — не совсем нормальная. Она помешалась на мысли, что ее сын имеет право на состояние Питера.

— Но мне кажется, что она сама не может пожаловаться на бедность, — заметила Джейн, вспомнив сверкающие кольца, серьги и брошь.

— Да, она богатая женщина, — согласился Дональд, — и это обстоятельство делает ее поведение еще более странным.

Джейн казалось, что он слишком уж старательно хотел убедить ее в ненормальности миссис Энтерсон.

— Питер должен был настоять на том, чтобы ее арестовали, уже много лет тому назад, — сказал Дональд. — Но он слишком добр. А вот и Питер!

Он вышел из дома. На его лице блуждала улыбка, руки были глубоко засунуты в карманы, он, по-видимому, над чем-то размышлял.

Не сказав ей больше ни слова, Дональд бросился к Питеру, схватил его за рукав и, казалось, насильно потащил обратно в дом.

— Все таинственнее и таинственнее! — подумала Джейн, оставшись одна в своей неуютной маленькой гостиной.

И вдруг через какие-то четверть часа она услышала шум отъезжавшего автомобиля Дональда. Джейн едва верила своим ушам.

Итак, он уехал, даже не простившись с ней, по-видимому, не желая продолжать начатый на лужайке разговор. Она была поражена и немного обижена.

Питер объяснил, что его друг торопился обратно в город, и просил прощения за такой быстрый отъезд.

— А каково ваше мнение о даме в красном автомобиле? — спросил он.

Питер пододвинул ей кресло, но Джейн продолжала стоять возле стола.

— Что должны были означать ее слова о вашем брате?

Питер неловко усмехнулся.

— О, это старая семейная история, — заметил он. — Быть может, я недостаточно нежный сын, но это легкомыслие моего отца ничуть не смущает меня…

— Значит, в самом деле… — начала Джейн.

— Миссис Энтерсон на самом деле — мисс Энтерсон, и она воображает, что ее сын имеет право на часть состояния отца.

Он посмотрел на жену, казалось, желая выяснить, вполне ли убедил ее.

— Все же это неприятная история, — заметила Джейн и тотчас же пожалела, что сказала так. Ведь на самом деле она рада была услышать от Питера хоть какое-то объяснение всего происходящего.

— Да, конечно, — согласился он. — Да, кстати, я пригласил Бурка к нам на обед. Надеюсь, вы ничего не имеете против его общества?

— Бурка? Этого сыщика? — переспросила она. — Почему вы так любите окружать себя людьми из Скотленд-Ярда?

— Бурк всегда хорошо относился ко мне, — объяснил Питер. — Он много сделал для меня. Но, быть может, вам неприятно обедать в его обществе? Я могу написать ему и отменить приглашение.

Джейн не возражала, напротив, ей казалось, что им обоим будет приятно еще чье-то присутствие во время томительно длинного обеда.

— Бурк останется и на ночь? — спросила она.

— Нет, он уедет в Лондон вскоре после обеда.

Когда уже почти совсем стемнело, Джейн села у окна спальни и стала размышлять о своем замужестве — временами оно казалось ей не явью, а сном.

Ее мысли были прерваны приходом Питера. Он принес ей вместе с газетами письмо, на конверте которого она сразу узнала почерк Базиля Хеля.

— Как странно! Я и не видела почтальона, — заметила Джейн.

— Он принес это письмо час назад, — ответил Питер. — Я просто забыл вам передать его.

Джейн открыла конверт, недоумевая: что же мог Базиль писать ей. Он извещал ее, что только недавно вернулся в Лондон.

«Я не знаю, когда можно будет навестить Вас, не нарушая приличий, — писал он. — Ваш отец был такой мрачный в день вашего отъезда, что я предпочел на некоторое время уехать из Лондона».

Почему-то письмо Базиля рассердило Джейн: оно показалось ей излишне фамильярным. Она машинально перечитала его и только тут заметила «постскриптум», который поразил ее:

«Должен Вам совершенно искренне признаться, что я страшно мучаюсь из-за Вас… Правильно ли я поступил? Правильно ли мы оба поступили? Эта страсть к деньгам, из-за которой мы готовы все принести в жертву…»

На этом фраза обрывалась. Джейн, тщательно осмотрев внутренность конверта, сделала еще одно открытие: клей был еще сырой. Значит, кто-то совсем недавно открывал ее письмо…

И это, очевидно, сделал ее муж.

Глава 7

Джейн нашла Питера в библиотеке. Он что-то увлеченно читал. Совершенно вне себя от гнева, Джейн обрушились на мужа с обвинениями.

— Вероятно, с моей стороны будет несправедливым подозревать вас в низости, на которую способна только прислуга… — начала она.

— Не обвиняйте прислугу, — совершенно спокойно возразил Питер. — Да, это я вскрыл письмо…

По лицу ее пробежала тень. Она некоторое время не могла выговорить ни слова от волнения.

— Вы вскрыли мое письмо? Но почему же? Разве наш брак дает вам на это право?

— Пока еще я не пользовался никакими правами, которые дает брак, — сказал Питер с полуулыбкой, за которую она готова была поколотить его.

— Я прошу вас объяснить мне, почему вы это сделали!? Ведь если это вышло случайно, то вы бы, наверное, сказали мне об этом раньше…

— Нет, это не случайность, — тем же спокойным и уверенным голосом продолжал Питер. — Но мне кажется странным это письмо Базиля Хеля тотчас же после вашей свадьбы.

Это замечание поразило ее. Ведь она всегда считала, что Питер и Базиль большие друзья.

Питер, словно прочитав ее мысли, продолжал:

— Не думайте, что я ревную его к вам. Хель и я — совершенные противоположности. Но я не доверяю ему, и потому он недолюбливает меня.

— Почему же вы ему не доверяете? — быстро спросила Джейн.

Питер пожал плечами.

— Иногда сам не знаешь, почему не любишь человека и не доверяешь ему. Я признаю, что сделал непростительную оплошность, но, поверьте, Джейн, что все это только ради вашего благополучия и счастья.

Разговор был неприятен им обоим, и Джейн была искренне рада приезду Бурка. Он был в самом веселом настроении, которое мало-помалу передалось и Джейн. Под конец обеда она уже с большим интересом слушала его рассказы о преступниках.

Больше всего он говорил о Ловкаче.

— Я — небогатый человек, но, уверяю вас, охотно дал бы тысячу фунтов за поимку этого Ловкача.

Он крепко сжал кулак.

— Представьте себе, что у этого человека есть сообщники, — продолжал сыщик. — И ни один из них ни разу не предал его. А почему? Да потому, что ни один из них не знает его!

— А чем же он отличается от других фальшивомонетчиков? — спросила Джейн.

Бурк вынул из кармана объемистый кожаный бумажник и открыл его. В одном из его многочисленных отделений находилась стодолларовая купюра.

— Посмотрите на эту банкноту, — сказал он. — Хотя вы и не эксперт, но если бы вы им и были, то сказали бы то же самое: ее невозможно отличить от настоящей. Ведь существует много других — «дешевых» — подделок. В Гамбурге есть даже «лавочка», где вы можете купить пятифунтовики по цене в восемнадцать пенсов. Но тот, кто покупает произведения Ловкача, платит дорого и не ошибается в расчете; он платит за свою безопасность.

Питер, который не особенно заинтересовался разговором, вдруг спросил:

— Как вы думаете, что стоит такая стодолларовая банкнота непосредственно из рук самого Ловкача?

Он даже наклонился вперед и, не спуская глаз с сыщика, ожидал ответа.

— Двадцать долларов, — ответил Бурк. — Или, скорее, за эту цену вы могли бы купить ее у агента, который, конечно, нажил бы сам пять долларов на этой сделке. Этим-то Ловкач отличается от всех остальных фальшивомонетчиков: он заставляет платить за безопасность. Вы могли бы совершить путешествие по всем Соединенным Штатам с пачкой этих банкнот в кармане, не опасаясь быть пойманным. Я знал одного банкира, через руки которого прошли три тысячи таких купюр в течение года и который был вполне добропорядочным человеком.

Но вот как организован сбыт денег у Ловкача, рассказать не мог даже Бурк… Он знал лишь, что агенты Ловкача были арестованы в Париже, в Берлине и в Чикаго. Единственно, что они могли сообщить, так это способ передачи им банкнот: обычно для этого выбиралось открытое место, где исключалась возможность слежки, вечерний или ночной час, и фальшивые банкноты передавались им в обмен на наличные, по условленной цене. При пачке банкнот всегда бывал написанный на машинке адрес, куда можно было обратиться за получением следующей партии.